Без декораций. Лучшая современная сценография
Они не стараются «сделать красиво». Слово «декорации» — не про них. Ведь польские сценографы не просто украшают спектакли, а создают необыкновенные самостоятельные миры.
Анна Мет
Сотрудничает в основном с режиссерами-женщинами: Натальей Корчаковской, с которой работает почти с самого начала творческого пути, Анной Смоляр, Гражиной Каней и Анной Карасинской. В ее обширном портфолио появляются также фамилии Ивана Вырыпаева, Павла Пассини и Марека Калиты. Мет, выпускница варшавской Академии изящных искусств, — лауреатка главной премии конкурса «Живая классика» за сценографию к спектаклю «Врата рая» во вроцлавском Театре «Вспулчесны» в постановке Пассини и «Канун весны» Корчаковской в театре «Выбжеже» в Гданьске. В 2011 году, вновь в сотрудничестве с Корчаковской, дебютировала в опере, создав сценографию и костюмы для постановки на Камерной сцене Большого театра — Национальной оперы «Якоба Ленца» Вольфганга Рима. Работала также над «Галькой» Монюшко.
Picture display
standardowy [760 px]
Сцена из спектакля «2118. Анна Карасинская», реж. Анна Карасинская, 2017, фото: Магда Хюкель / Новый театр в Варшаве
Анна Мет создает на сцене оригинальные, эстетически выверенные миры — каждый в своей стилистике. Отлично чувствует себя в театре для юного зрителя, например, придумала необычный, волнующий зеркальный дом в «Золушке» Смолар. Берется за классику — построила реалистическую, верную до мельчайших деталей деревянную усадьбу и «посадила» лес в «Дяде Ване» Вырыпаева. Принимает участие в авангардных проектах, например, разработала сценографию к «Наркотикам» Виткация в постановке Оскара Садовского.
Picture display
standardowy [760 px]
Сцена из спектакля «Золушка» в постановке Анны Смоляр, 2017. На фото: Бартош Беленя и Марта Сцислович, фото: Магда Хюкель / Национальный Старый театр в Кракове
Художница находит решения для монументальных масштабов оперы, но умеет сохранить адекватные пропорции — в футуристическом «2118» Анны Карасинской на пустом сценическом пространстве можно было увидеть поблескивающий объект, напоминающий гигантскую бесформенную «скульптуру» из смятой фольги. Благодаря игре светотени этим простым, минималистическим приемом удалось выстроить правильные акценты и создать фантастическую, далекую действительность.
Михал Корховец
Окончил факультет живописи. Создает сценографию и костюмы, снимает кино, занимается инсталляцией и видеоартом. Больше всего известен по художественному оформлению спектаклей Моники Стшемпки, с которой впервые начал сотрудничать в 2009 году на постановке «Да здравствует война!!!». С тех пор создал сценический образ для более десятка ее работ. Объединял свои творческие силы также с Яцеком Понедзялеком, Виктором Рубином и Магдой Шпехт.
Picture display
standardowy [760 px]
Сцена из спектакля «Кортни Лав», реж. Моника Стшемпка. На фото: Катажина Стрончек, фото: Наталья Кабанов / Театр Польский во Вроцлаве
В 2013 году стал лауреатом престижной премии им. Леона Шиллера, присуждаемой Союзом артистов польских сцен. Его сценография к «Кортни Лав» в постановке Стшемпки (2013) удостоилась двух специальных упоминаний жюри на фестивале «Божественная комедия» и 19 Общепольском конкурсе на постановку польской современной пьесы. Корховец воссоздал на сцене гранжевую атмосферу душного, пыльного гаража, в котором уже давно вместо уюта царит хаос, а валяющиеся матрасы и одеяла ассоциируются не с теплой домашней кроватью, а с мрачной норой. Над сценой нависал потолок, создающий эффект тесноты, а актеры протаптывали дорожки в рассыпанной земле.
Picture display
standardowy [760 px]
Сцена из спектакля «Стеклянный зверинец», реж. Яцек Понедзялек, 2014, фото: Кшиштоф Белинский
Его фирменный знак — суггестивные предметы (чаще всего это старая мебель, как будто случайный пыльный мусор), выгоревшие цвета и эстетика беспорядка: земля или пыль на сцене, ободранные или сломанные вещи. Корховца характеризует любовь к… стульям и креслам, которые часто загромождают его сценографию. Однако иногда художник способен создать минималистический, мягкий образ. Так было в спектакле Яцека Понедзялека, где он сделал ставку на простые геометрические конструкции.
В 2014 году в бытомском Центре современного искусства «Хроника» художник представил вою первую выставку, на которой показал инсталляцию, составленную из своих сценографических работ:
Text
Очередные мои проекты складываются в единое видение мира, они могут функционировать самостоятельно — как экстерриториальные произведения искусства с собственным дискурсом.
Дорота Наврот
Без нее сложно представить себе театр Михала Борчуха, с которым с 2012 года она создала множество спектаклей. Все началось со «Снежной королевы» в Валбжихе, затем она создала сценический образ для таких важнейших спектаклей режиссера, как «Paradiso» (2014), «Апокалипсис» (2014), «Всё о моей матери» (2016) и «Лягушки» (2018). Сотрудничала также с Виктором Рубином, была ассистенткой сценографа и перформера Анны-Марии Карчмарской. Прекрасно находит общий язык с Томашем Венгожевским — стала автором сценографии к его «Ноябрю» в Театре им. Фредро в Гнезно и «Вампиру» в быдгощском Театре польском.
Picture display
standardowy [760 px]
Сцена из спектакля «Вампир. Trauerspiel», реж. Томаш Венгожевский, 2018, фото: Наталья Кабанов / Театр польский в Быдгощи
Дорота Наврот доказывает, что формальное художественное образование не всегда обязательно — она окончила театроведение в Ягеллонском университете. Кроме театра работает костюмером и стилистом в рекламе и кино.
Ее необузданное пространственное воображение объединяет в единое целое хаотичную драматургию режиссеров, с которыми она сотрудничает. Как правило, это открытые, пространные композиции, вмещающие различные нелинеарные нарративы. Проекты Наврот никак не ограничивают действие и актеров, зато часто отражают ее чувство юмора — в «Вампире» призма, расщепляющая свет, создавалась прямо на глазах у зрителей из схематических кривых «кубиков»; в «Лягушках» она переодела Яна Соболевского в карикатурные котурны и костюм лебедя, а в «Апокалипсисе» на сцену въезжала машина скорой помощи, но не вся, а только… отрезанная задняя часть.
Picture display
standardowy [760 px]
Сцена из спектакля «Всё о моей матери», реж. Михал Борчух, 2016, Театр «Лазня нова», фото: Клаудына Шуберт
В сценографии Наврот видно, что художница и режиссеры говорят на одном языке, сплетаются в единый творческий организм. Недосказанные миры Борчуха или Венгожевского рождаются на пересечении с фрагментарной драматургией и хаотической, зачастую витиеватой сценографией Дороты Наврот.
Мирослав Качмарек
Настоящий ветеран современной сценографии. Автор сценического оформления к более, чем 150 спектаклям. Окончил факультет визуальной коммуникации Познаньской академии изящных искусств (в настоящее время Художественный университет). Постоянный творческий тандем создал с Яном Клятой — вместе они работали над более, чем 20 постановками. Сотрудничал также с Марцином Либером и Виктором Рубином. В его портфолио есть фамилии Ярослава Тумидайского, Мачко Прусака, Агнешки Ольстен, Магдалены Миклаш и Гжегожа Вишневского.
Picture display
standardowy [760 px]
Сцена из спектакля «Путь в Дамаск», реж. Ян Клята. На фото: Юстына Василевская и Марцин Чарник, фото: Магда Хюкель / Национальный Старый театр им. Хелены Моджеевской в Кракове
Он вовсе не мечтал о сценографии. Во время обучения и сразу после занимался визуальным искусством и видеоартом. По его словам, переломной стала для него встреча с театром Кшиштофа Варликовского:
Text
Театр ассоциировался у меня с чем-то архаичным. Все изменилось, когда я увидел «Вычищенных» в 2002 году. Этот спектакль дал мне понять, что театр все же дает много возможностей. Прошло какое-то время, и я сам сделал первый спектакль, затем второй и пошло-поехало. Сегодня это мое главное, любимое и — до сих пор — увлекательное занятие,
— заявил он в беседе с Изабелой Шиманской.
Picture display
standardowy [760 px]
Сцена из спектакля «Каждый получит то, во что верит», реж. Виктор Рубин, 2016, фото: Магда Хюкель / Театр «Повшехны» в Варшаве
Мягкость — явно не его качество. Проекты Качмарека яркие и контрастные. Они будто бросают зрителю вызов. Художник предпочитает решительные жесты — в спектакле «Товянцы. Короли туч» в постановке Рубина из стен торчали десятки (если не сотни) ножей, молотков, серпов и других острых предметов. В «Пути в Дамаск» Кляты он сделал ставку на монументальную конструкцию из клеток, заполненных… черепами.
Picture display
standardowy [760 px]
Сцена из спектакля «Товянцы, короли туч», реж. Виктор Рубин, фото: Магда Хюкель / Национальный Старый театр
Интересное сценическое решение было принято в спектакле «Каждый получит то, во что верит» (снова в сотрудничестве с Рубином) — в роли сцены выступил гигантский круглый стол, по которому — перед сидящими вокруг зрителями — двигались актеры.
Художник был автором польского павильона на 11 Пражской квадриеннале сценографии и театральной архитектуры. В 2012 году был номинирован на премию «Паспорт “Политики”».
Катажина Борковская
Борковской определенно нельзя отказать в размахе. Ее необыкновенно эффектная и богатая сценография, включающая постановку света и костюмы, оставляет глубокий след в памяти как отдельное произведение искусства. Сама художница в беседе для интернет-издания Dwutygodnik.pl заявила, что «мнение, будто театральная сценография представляет собой независимое произведение, — ошибочно. Она являет собой интегральный элемент спектакля». В течение многих лет Борковская постоянно сотрудничала с Майей Клечевской, а с 2013 года также с Эвелиной Марциняк. Работала в краковских и вроцлавских спектаклях Михала Борчуха.
Picture display
standardowy [760 px]
Сцена из спектакля «Смерть и девушка», реж. Эвелина Марциняк, фото: Наталья Кабанов
Всесторонне талантливая художница заявляет, что о сценографии мечтала с самого детства, однако по-настоящему влюбилась в театр благодаря Кристиану Люпе. О том, как объединять несколько труднейших профессий во время работы над одним спектаклем, она говорит так: «Это просто чудо».
В работах Борковской заметна исключительная чуткость к театральному языку. Они сделаны с большим вкусом, эстетичны, но при этом художница всегда соблюдает меру. Ее сценические решения служат общей концепции, не выбиваются из нее, как творческий каприз. В «Книгах Иакова» Марциняк фон из узорчатых зеркал был эффектен, так же, как барочные костюмы, и — как писал Томаш Домагала — все это являло собой «гениальный эквивалент литературного мира Токарчук».
Picture display
standardowy [760 px]
Сцена из спектакля «Смерть и девушка», реж. Эвелина Марциняк, фото: Наталья Кабанов
В «Смерти и девушке» художница воссоздала знаменитую техасскую часовню с огромными черными полотнами Марка Ротко. Сценографические проекты Борковской гармонируют и с тревожной действительностью театра Клечевской: «Тени (Эвридика говорит)» по мотивам пьесы лауреатки Нобелевской премии Эльфриды Елинек обрели холодный, аскетический антураж из зеркал Гезелла, «согреваемый» при помощи разноцветных световых лучей.
Борковская — лауреатка многочисленных сценографических премий, в том числе Премии им. Леона Шиллера (2007) и Театральной премии маршалека Поморского воеводства (2015).
Picture display
standardowy [760 px]
Сцена из спектакля «Тени (Эвридика говорит)», реж. Майя Клечевская, фото: Магда Хюкель / Театр польский в Быдгощи
Агата Скварчинская
Ее источник вдохновения — творчество Катажины Кобро, а также художественные принты на тканях. Натуральные методы окраски тканей она изучала на стажировке в Индии в 2016 году. Сценографию художница понимает как образ, находящийся в симбиозе с актерами и действием. «Я не выношу слова “декорация”. Оно мертвое», — объясняла она в беседе с Веславом Ковальским.
В 2011 году Скварчинская была одной из кураторов национальной экспозиции на Пражской квадриеннале. Художница стала лауреаткой Золотой премии на 4 World Stage Design — наряду с квадриеннале в Праге важнейшей выставки, посвященной театральной сценографии.
Она продемонстрировала там сценографию к двум спектаклям в постановке Войцеха Фаруги («Прокаженная. Мелодрама» и «Антоний и Клеопатра»). Сотрудничала со многими режиссерами: Лукашем Хотковским, Юлией Марк, Павлом Водзинским, Игой Ганчарчик и Кубой Ковальским. Создавала сценографию для спектаклей Театра 21.
Picture display
standardowy [760 px]
Сцена из спектакля «Как быть любимой», реж. Лена Франкевич, 2019. На фото: Габриеля Мускала (Фелиция), Адам Шчишчай (Незнакомец), фото: Магда Хюкель / Варшавский национальный театр
Свои работы художница понимает как пространства для человеческого тела, без которого у тех не было бы подобной силы воздействия. Поэтому так сложно определить ее стиль — проекты Скварчинской всегда резонируют с текстом и сценической энергией, художница не старается соблюдать единый авторский стиль.
Одна из ее последних работ — сценография к «Как быть любимой», спектаклю по культовому фильму Войцеха Ежи Хаса в постановке Лены Франкевич. Спектакль Варшавского национального театра, учитывая слабости драматургии, вытянуло именно сценическое оформление. Скварчинская спроектировала отсылающее к 1960-м годам полукруглое, светлое, геометрическое пространство, столь же эффектное, сколь и функциональное, которое действительно «оживало» во взаимодействии с актерами.
Picture display
standardowy [760 px]
Сцена из спектакля «Дьявол и плитка шоколада», реж. Куба Ковальский, Театр им. Юлиуша Остервы в Люблине, 2016, фото: Наталья Кабанов
В спектакле Кубы Ковальского «Дьявол и плитка шоколада» художница сделала ставку на минимализм — сценография состояла из пластиковых ящиков и стирала границы между сценой и зрительным залом.
В очередное путешествие за тканями Скварчинская планирует отправиться в Исландию.
Автор: Марцелина Обарская, март 2019.
[{"nid":"5695","uuid":"149c0660-3eab-4f7e-b15d-9a3a314fb793","type":"article","langcode":"ru","field_event_date":"","title":"\u0421\u043e\u0432\u0440\u0435\u043c\u0435\u043d\u043d\u043e\u0441\u0442\u044c \u0432 \u043f\u043e\u043b\u044c\u0441\u043a\u043e\u0439 \u043f\u043e\u044d\u0437\u0438\u0438 \u0425\u0425 \u0432\u0435\u043a\u0430","field_introduction":"\u041d\u0430 \u043f\u0440\u043e\u0442\u044f\u0436\u0435\u043d\u0438\u0438 \u043f\u043e\u0441\u043b\u0435\u0434\u043d\u0438\u0445 \u043f\u044f\u0442\u0438\u0434\u0435\u0441\u044f\u0442\u0438 \u043b\u0435\u0442 \u0438\u0441\u0441\u043b\u0435\u0434\u043e\u0432\u0430\u0442\u0435\u043b\u0438 \u043f\u043e\u043b\u044c\u0441\u043a\u043e\u0439 \u043f\u043e\u044d\u0437\u0438\u0438 \u0425\u0425 \u0432\u0435\u043a\u0430 \u0441\u0447\u0438\u0442\u0430\u043b\u0438 \u043d\u0430\u0447\u0430\u043b\u043e\u043c \u0441\u043e\u0432\u0440\u0435\u043c\u0435\u043d\u043d\u043e\u0441\u0442\u0438 \u043f\u0435\u0440\u0438\u043e\u0434 \u043f\u043e\u0441\u043b\u0435 \u041f\u0435\u0440\u0432\u043e\u0439 \u043c\u0438\u0440\u043e\u0432\u043e\u0439 \u0432\u043e\u0439\u043d\u044b (\u0442\u043e \u0435\u0441\u0442\u044c \u0432\u0440\u0435\u043c\u044f \u0432\u043e\u0437\u043d\u0438\u043a\u043d\u043e\u0432\u0435\u043d\u0438\u044f \u0430\u0432\u0430\u043d\u0433\u0430\u0440\u0434\u043d\u044b\u0445 \u0442\u0435\u0447\u0435\u043d\u0438\u0439). \u041e\u0434\u043d\u0430\u043a\u043e \u0432 \u043f\u043e\u0441\u043b\u0435\u0434\u043d\u0438\u0435 \u0433\u043e\u0434\u044b \u0438\u0441\u0442\u043e\u043a\u0438 \u0441\u043e\u0432\u0440\u0435\u043c\u0435\u043d\u043d\u043e\u0439 \u043f\u043e\u043b\u044c\u0441\u043a\u043e\u0439 \u043f\u043e\u044d\u0437\u0438\u0438 \u0443\u0441\u043c\u0430\u0442\u0440\u0438\u0432\u0430\u044e\u0442 \u0443\u0436\u0435 \u0432 \u0442\u0432\u043e\u0440\u0447\u0435\u0441\u0442\u0432\u0435 \u043f\u0440\u0435\u0434\u0441\u0442\u0430\u0432\u0438\u0442\u0435\u043b\u0435\u0439 \u00ab\u041c\u043e\u043b\u043e\u0434\u043e\u0439 \u041f\u043e\u043b\u044c\u0448\u0438\u00bb (1895\u20131918).\r\n","field_summary":"\u041e\u0442 \u043f\u0430\u0440\u043d\u0430\u0441\u0441\u0438\u0437\u043c\u0430 \u0434\u043e \u0430\u0432\u0430\u043d\u0433\u0430\u0440\u0434\u0430: 5 \u0442\u0435\u0447\u0435\u043d\u0438\u0439, \u043e\u043f\u0440\u0435\u0434\u0435\u043b\u0438\u0432\u0448\u0438\u0445 \u043f\u043e\u043b\u044c\u0441\u043a\u0443\u044e \u043f\u043e\u044d\u0437\u0438\u044e XX \u0432\u0435\u043a\u0430.","topics_data":"a:1:{i:0;a:3:{s:3:\u0022tid\u0022;s:5:\u002259609\u0022;s:4:\u0022name\u0022;s:33:\u0022#\u044f\u0437\u044b\u043a \u0438 \u043b\u0438\u0442\u0435\u0440\u0430\u0442\u0443\u0440\u0430\u0022;s:4:\u0022path\u0022;a:2:{s:5:\u0022alias\u0022;s:26:\u0022\/topics\/yazyk-i-literatura\u0022;s:8:\u0022langcode\u0022;s:2:\u0022ru\u0022;}}}","field_cover_display":"default","image_title":"","image_alt":"","image_360_auto":"\/sites\/default\/files\/styles\/360_auto\/public\/field\/image\/peiper_tadeusz_6883077.jpg?itok=657Yq-o6","image_260_auto":"\/sites\/default\/files\/styles\/260_auto_cover\/public\/field\/image\/peiper_tadeusz_6883077.jpg?itok=58nl0Ijx","image_560_auto":"\/sites\/default\/files\/styles\/560_auto\/public\/field\/image\/peiper_tadeusz_6883077.jpg?itok=uyjmQphE","image_860_auto":"\/sites\/default\/files\/styles\/860_auto\/public\/field\/image\/peiper_tadeusz_6883077.jpg?itok=0DTNnHnI","image_1160_auto":"\/sites\/default\/files\/styles\/1160_auto\/public\/field\/image\/peiper_tadeusz_6883077.jpg?itok=KQjtn6cS","field_video_media":"","field_media_video_file":"","field_media_video_embed":"","field_gallery_pictures":"","field_duration":"","cover_height":"249","cover_width":"440","cover_ratio_percent":"56.5909","path":"ru\/node\/5695","path_node":"\/ru\/node\/5695"}]