Не стоит думать, однако, что все герои польской литературы хранят верность национальной кухне. Сколько бы Адам Мицкевич ни метал громы и молнии по адресу недостаточно патриотичных польских поваров, считая влияние французских и итальянских кулинарных традиций крайне вредными для польского желудка и польской идентичности, от влияний этих никуда не деться. Особенно если литературные герои отправляются в путешествие.
К примеру, персонаж новеллы Тадеуша Ружевича «Смерть в старых декорациях», написанной в 1969 году, чиновник на пенсии, приезжает в Рим, где бродит по улицам и, само собой, обедает в ресторанах. В итальянской кухне он не разбирается, поэтому заказывает что ни попадя. И если паста не производит на героя, привыкшего к домашним макаронам, особого впечатления, то разнообразие и великолепие закусок поистине поражают воображение чиновника. Насытившись ими сполна, герой Ружевича решает «питаться одними фруктами, апельсинами, лимонами, бананами, виноградом». Но увы, насладиться прелестями фруктовой диеты герою не суждено – упомянутая в названии новеллы костлявая гостья уже стучится к нему в дверь.
Гораздо удачнее складывается путешествие легендарного детектива пана Самоходика в книге популярного детского писателя Збигнева Ненацкого «Пан Самоходик и Фантомас». Действие книги происходит во Франции, среди великолепных средневековых замков на берегах Луары – пан Самоходик приезжает сюда, чтобы победить неуловимого Фантомаса, промышляющего кражей ценнейших картин из частных и государственных собраний. В Замке Шести Дам в городе Туре Самоходика угощают свининой по-туреньски и зеленой капустой, жаренной на масле, а на десерт подают знаменитый туреньский торт и сушеные сливы. Местный частный детектив, сопровождающий Самоходика, за обедом подробно, со знанием дела, раскрывает ему секреты здешней кухни, настоятельно советуя попробовать колбасу из куриной грудки, котлеты в сметане, кочета в красном вине, а из рыб – щуку в масле, угря в пикантном соусе либо фаршированного леща. Ехидные литературоведы полагают, что эти блюда составляли предмет тщетных мечтаний самого Ненацкого в его первую поездку во Францию в середине 60-х, в те времена, когда он еще не был одним из самых высокооплачиваемых польских писателей и не мог позволить себе такой роскоши.