Novi выпустили свой альбом в 1971 году, Кош умер два года спустя. В течение следующих двух десятилетий музыка Шопена не была актуальной темой для польских джазменов. Мазурки, ноктюрны, прелюдии и этюды вернулись в 90-х. Началось возвращение с альбома трио Анджея Ягодзиньского «Chopin» 1993 года. Запись материала, включая настройку фортепиано и установку микрофонов, заняла всего шесть часов; музыку записывали без монтажа и поправок. «Благодаря этому здесь есть магия совместной игры, взаимодействия между музыкантами и творческого напряжения», — рассказывал Ягодзиньский.
Шопен для меня — это прежде всего мелодия и гармония [...] Что же касается самих импровизаций, то я стараюсь сохранить в них характер и настроение оригинала Шопена.
Импровизируя, Ягодзиньский не меняет мысль Шопена, а лишь развивает или слегка трансформирует ее, например, изменяя порядок аккордов.
На страницах «Jazz Forum» рецензию на альбом трио Ягодзиньского написал Богдан Почей, один из крупнейших польских музыковедов и философов музыки ХХ века. По его мнению, альбом Ягодзиньского — это прежде всего «джазовая (или даже псевдожазовая) игра с Шопеном». «Это дух шопеновской формы в сочетании со странной диалектикой классической пропорциональности и симметрии и романтической асимметрии и удлинения», — писал Почей.
Годом позже Лешек Можджер записал альбом «Chopin impresje». Пианист гораздо более свободно отнесся к музыке народного композитора: он балансирует между современным и романтическим звучанием. У него довольно необычная способность внезапно возвращаться к звучанию Шопена даже в тот момент, когда мы думаем, что он позволяет Шопену исчезнуть под напором собственных музыкальных мыслей. Можджер предпочитает отмечать цитаты из Шопена, а не строить на них повествование. К записи двух произведений он пригласил легенд польского джаза: Збигнева Намысловского, чей саксофон заставляет звучать мазурку по-восточному, и Томаша Станько, который передает эмоции ноктюрна резким, но сосредоточенным звуком.
С тех пор многие обращались к Шопену. Как считает Рафал Гарщиньский, не все делали это из-за увлечения пианистом-романтиком.
Достаточно было включить в репертуар что-либо из Шопена, как сразу становилось легче заработать, — писал критик на страницах «JazzPRESS». –— Конечно, не все зарабатывали, но многие пробовали, и когда проекты получали финансирование, появлялись альбомы, многие из которых не должны были появиться.
К музыке Шопена обращались Лора Шафран, Марек Балата, Кароль Ниче, Адам Макович, Анна Серафиньская, Кшитоф Хердзин, Куба Станкевич, Лешек Кулаковский и Влодзимеж Нагорны. Многие из них возвращались к сочинениям польского композитора неоднократно.