К более интересным и менее известным примерам относятся статьи: «dunder» — устаревшее ‘гром’, в выражениях типа «разрази его гром!» («żeby go dunder świsnął!»), «kaduk» — устаревшее ‘черт’, в выражениях типа «к черту!» («do kaduka!»), «kartacz» — ‘картечь’ («do stu/stu tysięcy kartaczy!» — букв. ‘до ста/ста тысяч картечей!’), «potaśtać» — ‘перетасовать, спутать’ («bodajby go potaśtało!» — букв. ‘чтоб тебя попутало!’). Иногда безобидные на первый взгляд существительные, такие как: «drzwi» — ‘дверь’ («bodajby kogoś drzwi ścisnęły!» — букв. ‘чтоб кого-то дверью прищемило!’), «kuchnia» — ‘кухня’ (например, в вопросе: «Czyś ty, kuchnia, z byka spadł?» — букв. ‘Ты, кухня, что, с быка свалился?’), «kurtka» — ‘куртка’ («kurtka na wacie!» — ‘куртка на вате!’), могут оказаться грубыми.
Научно не доказано, что животные способны ругаться, зато они часто выступают в выражениях, которые трудно назвать приличными. Ставшая легендарной «motyla noga» — ‘бабочкина нога’ из комедии Станислава Бареи «Мишка» представлена в фильме в самом неприглядном свете. В ругательствах поминаются и конечности других животных: «kurza stopa» — ‘куриная лапа’ (встречаются также мелодия, нога и лицо) или «na krowie kopytko» — ‘на коровье копыто’. Собака чаще всего выступает в качестве парентезы, то есть вставки: «psiadusza» — ‘собачья душа’, «psiakość» — ‘собачья кость’ (или уменьшительное «psiakostka» — ‘собачья косточка’), «psiakrew» — ‘собачья кровь’, «psianoga» — ‘собачья нога’. Не только золотая рыбка может исполнять желания, но и гусь («niech kogoś/coś gęś kopnie!» — ‘чтоб кого-то/что-то гусь пнул!’ в значении ‘черт возьми!’) или утка («niech kogoś/coś kaczki zdepczą!» — ‘чтоб кого-то/что-то утки растоптали!’ — ‘чтоб кому-то пусто было!’).
Почему мы употребляем крепкие словечки? Лингвист Ядвига Ковалик из Ягеллонского университета в исследовании вульгаризации в современном польском языке представила результаты опроса, проведенного среди студентов, изучающих польскую филологию. Их спросили, почему они сами и другие люди используют нецензурные выражения. Чаще всего они руководствуются потребностью справиться со стрессом, освободиться от ограничений, которые накладывают правила хорошего тона. Кроме того, они испытывают естественное желание выйти за пределы вузовской высокой культуры и «спуститься на землю и ощутить прозу жизни». Кроме того, они ищут сильные и одновременно экономичные средства экспрессии, чтобы заявить о своих взглядах, намерениях, чувствах. Одними управляет развязность, готовность продемонстрировать право на свободу слова. Другими — дух противоречия по отношению к тем, кто критикует вульгаризмы. Для третьих это — дань моде. Кого-то манит запретный плод, кто-то боится быть отверженным определенной социальной группой.