«Аир» начинается со слов:
«У аира два запаха. Если потрогать его яркую рифленую стрелку, почувствуешь едва уловимое дыханье — “воды под сенью верб”, — как говорил Словацкий, — чуть отдающее ароматом нарда. Но если растереть волокно аира на ладони и вдохнуть запах <...>, то, кроме аромата ладана, можно почувствовать и тяжкий дух болотного ила, гниющей рыбьей чешуи, запах болота. <...> Мне он всегда напоминает и о смерти».
В «Аире», в который вошли также сцены работы над этой картиной, начало рассказа Ивашкевича вслух читает Кристина Янда. Вайда задумывал фильм с мыслью о ней. После «Человека из мрамора», «Без наркоза», «Дирижера» и «Человека из железа», снятых много лет назад, ему важно было вновь встретиться с Яндой. Их сотрудничество на съемках «Аира» стало совершенно особенным.
Во время съемок «Аира» после болезни скончался муж Янды Эдвард Клосинский — выдающийся кинооператор, который вместе с Вайдой работал над картинами «Человек из мрамора», «Барышни из Вилько», «Человек из железа», «Человек из надежды» и значительной частью «Земли обетованной». Личная драма актрисы отразилась на экране.
«“Аир” – это не (…) запись слов известной польской актрисы, которая открыто рассказывает о своих страданиях. Ars poetica в этом случае коренится в фактах, но выходит за их пределы, благодаря чему “Аир” становится произведением универсальным. (...) “Аир” удивляет своим величием, значением, содержательностью вопросов и разнообразием затрагиваемых тем, будучи одновременно исключительно тонким и тихим фильмом (Дагмара Романовская, "Wzruszające dzieło mistrzów")
«Аир» Ивашкевича — довольно короткое произведение, его не хватило бы в качестве материала для полнометражного фильма. Существовало несколько версий сценария, в которых возникала вторая, современная история, сюжетно связанная с рассказом Ивашкевича. Свой монолог (в форме дневника «Последние записки») Янда написала уже на съемочной площадке и предложила Вайде включить его в фильм.
Для обогащения сюжета Вайда обратился к рассказу Шандора Мараи «Внезапный вызов». Это позволило расширить линию Доктора из рассказа Ивашкевича, мужа пани Марты. Его сыграл Ян Энглерт, в его образе появились положительные черты. Так постепенно выкристаллизовывался «Аир», каким мы его знаем. Дополнительным драматургическим средством стали кадры со съемочной площадки, которые придали «Аиру» форму «фильма о фильме». Таким образом Кристина Янда сыграла двойную роль: пани Марты — смертельно больной женщины, матери, носящей траур по двум сыновьям, погибшим во время Варшавского восстания, и самой себя — актрисы, рассказывающей о болезни и смерти мужа.
Предчувствие и осознание смерти — несомненно, ключевой мотив «Аира». Экранная смерть появляется все же неожиданно, в сцене трагической гибели молодого парня Богуся (эту роль исполнил мало известный в Польше американский актер польского происхождения Павел Шайда). Пани Марта восхищается Богусем. Похожий мотив появлялся в романе «Мужчины не ее жизни» Джона Ирвинга, экранизированном Тодом Уильямсом («Дверь в полу», 2004), в котором женщина после смерти взрослых сыновей вступает в эротические отношения с юношей их возраста. Но у Ивашкевича и Вайды главное — это сфера чувств. Восхищение пани Марты рождается из необходимости общения с кем-то, кто похож на ее сыновей, таким же молодым, как они. Внезапную смерть Богуся можно сравнить со смертью сыновей, которую женщине уже довелось пережить. Как заметил Тадеуш Любельский, это повествование «о вмешательстве судьбы», а сила этого вмешательства трогает не меньше, чем ужасает.
«ВАЛЕНСА»
Очередной проект Вайды — фильм «Валенса», рассказывающий о Лехе Валенсе, политическом лидере, и в то же время муже и отце:
«Это будет фильм о ней — женщине из мрамора, женщине из железа, женщине из стали, короче говоря, женщине, которая успевает все: вести хозяйство и воспитывать детей, в чем никто не может ее заменить, и поддерживать мужа, участвующего в большой политике. А поскольку польской литературе с незапамятных времен знакомы женские образы, причастные созданию нашей истории, я думаю, это хороший выбор» (Анджей Вайда в интервью Тадеушу Любельскому "Идти за судьбой фильма ", "Kino", 04.2009, с. 12).
«Валенса» оказался лучшим фильмом режиссера за многие годы. После мировой премьеры на Венецианском кинофестивале обозреватель российской газеты «Московский комсомолец» писал: «Скорее всего, фильмов такого масштаба о временах социализма мы больше не увидим» и добавлял: «Анджею Вайде — 87 лет. Удивительно, что он в состоянии осилить такой мощный постановочный проект, требующий сил и энергии. Вайда этой темой живет и не может о пережитом не снимать».
Польские кинокритики хорошо приняли фильм Вайды. Здзислав Петрасик писал на страницах журнала «Polityka», что в «Валенсе» «не видно прежнего стиля художника-визионера. На сей раз тема важнее формы. Все подчинено ритму повествования, в котором создатель стремится представить как можно больше эпизодов из жизни своего героя. И не забывает о том, чтобы фильм был понятен зрителям, мало знакомым с новейшей историей Польши».
Барбара Холлендер в ежедневной газете «Rzeczpospolita» писала о «Валенсе»: «В фильме есть юмор, но не хватает желания влезть глубже под кожу популярному лидеру, показать его в минуты сомнения, колебания. (…) Фильм прекрасно снят, некоторые сцены вызывают восхищение, некоторые трогают до глубины души, но в целом он напоминает урок истории. Необходимый, да, но наверняка критических слов в адрес фильма прозвучит немало».
И все же критики было немного, ведь Вайда в своем последнем фильме нейтрализует пафос юмором. Сценарий, написанный Янушем Гловацким, великолепен, а исполнитель главной роли Роберт Венчкевич, с одной стороны, блестяще сыграл Валенсу, с другой, умело балансировал на грани пародии, добавив обаяния своему герою.
«Послеобразы»
Последний фильм Анджея Вайды — «Послеобразы» — посвящен последнему периоду жизни художника Владислава Стржеминского, пионера польского авангарда 20-30-х годов ХХ века. «Фильм "Послеобразы" рассказывает о худшем периоде в послевоенной Польше, о 1948-1952 годах, времени утверждения советского соцреализма в искусстве», — сказал мастер в одном из своих последних интервью.
Премьера «Послеобразов» состоялась в сентябре 2016 года на Кинофестивале в Торонто. На экраны польских кинотеатров картина вышла в январе 2017 года. В конце сентября 2016 года польская оскаровская комиссия выдвинула фильм Вайды на премию Американской киноакадемии в категории «Лучший фильм на иностранном языке», однако в декабре стало известно, что картина не попала в шорт-лист номинантов на «Оскар».
НЕРЕАЛИЗОВАННЫЕ ПРОЕКТЫ
По свидетельству Тадеуша Любельского, в 1957 году Вайда вместе с Марией Котковской написал сценарий по мотивам реального события, случившегося в Щецине. «Мы одни на свете» — это история подростка, который прятал в руинах беременную подругу и там же принял роды. На манеру повествования явно повлияла модная в то время бунтарская проза Марека Хласко. Следующий нереализованный проект режиссера назывался «Залещицкое шоссе». Сценарий к нему остался незаконченным. В 1961 году, незадолго до создания «Самсона», Вайда мечтал снять масштабное историческое кино. Однако ему не удалось снять ни «Крестоносцев», ни «Канун весны», к которому он еще не раз возвращался. Летом 1966 года он планировал несколько югославских проектов, в том числе по неопубликованному роману Владимира Дедиера «Сараево 1914» — «об общественных причинах покушения на князя Фердинанда» (Любельский). Позже, во время работы над фильмом «Все на продажу», Вайда заказал Казимежу Брандысу сценарий «Прекрасных улыбок дня», развивающий сюжет эссе писателя «Рынок». «Это было многообещающе: история романа разведенной дантистки и женатого чиновника превращалась в пронзительный образ повседневности коммунистической Польши, который порождал трагическое видение мира и в котором единственным светлым пятном был образ страстного калеки выпускника, сына этого чиновника» (Любельский).
В 1970 году Вайда собирался снять фильм о любви. За сценарий под рабочим названием «Исследование одного случая» взялся Станислав Мантужевский. Это должна была быть история юноши «…из провинции, не поступившего в институт в Варшаве, который, не желая отставать от своей девушки, актрисы студенческого театра, находит работу медбрата в психиатрической больнице и допрашивает пациентов — прекрасных людей, не выдержавших напряжения современной жизни» (Любельский). Но сценарий не был написан. Столь же неудачной оказалась судьба фильма по мотивам рассказа Иренеуша Иредыньского «Armelle». Вайда планировал полнометражный телевизионный фильм, однако телевидение из четырех представленных проектов выбрало «Березняк».
«Пилату и другим» (по мотивам «Мастера и Маргариты» Булгакова) также предшествовал другой, нереализованный проект. Вайда, вдохновленный «Евангелием от Матфея» Пьера Паоло Пазолини, в 1966 году работал над сценарием, в котором «…в первой сцене, в 1945 году, простая девушка Мария, беженка, которую ведет пожилой мужчина Иосиф, рожает Христа на разбомбленном вокзале. Проходит двадцать с небольшим лет, и мы встречаем современного Христа в окружении учеников: Петра — грубоватого качка, Иоанна — длинноволосого сочинителя песен, Иуды — телерепортера». В 1970 году проектом заинтересовались немцы. Сценарий «И.Н.Ц.И.» написали Януш Гловацкий и Мацей Карпинский. Победил все же Булгаков.
В 1979 году Вайда намеревался экранизировать «Императора» Рышарда Капущинского. Однако сценарий Марцеля Лозинского не пропустила цензура. Очередной нереализованной идеей Вайды стал «Призыв» — об обязательной годичной стажировке в шахте или на металлургическом заводе для силезских семинаристов после второго года обучения в семинарии. Сценарий написали Януш Гловацкий и Эдвард Жебровский, а семинаристов должны были сыграть Ольгерд Лукашевич и Ежи Радзивилович. «Вообще-то мне жаль не так уж и многих нереализованных проектов в кино, но этот я оплакиваю до сих пор», — написал режиссер в автобиографии «Кино и все остальное» (2000).
ВАЙДА В ТЕАТРЕ
Театральный дебют Вайды состоялся в 1959 году в Драматическом театре Гдыни, где он поставил пьесу «Шляпа, полная дождя» Майкла Винценцо Гаццо. В 1963 году началось его многолетнее сотрудничество со Старым театром в Кракове. Первой постановкой Вайды на краковской сцене стала «Свадьба» Станислава Выспянского. Кроме того, в 1960-е годы он ставил спектакли в варшавском театре «Атенеум», а в последующие годы сотрудничал со многими зарубежными сценами.
В 1971 году Вайда поставил в Старом театре «Бесов» Достоевского с выдающимися актерами Яном Новицким и Войцехом Пшоняком в главных ролях. Это «великая постановка, которой режиссер придал пульсирующий, динамичный и — умышленно — несколько истерический темп» (Иоанна Годлевская, "Najnowsza historia teatru polskiego" Wrocław, 1999).
В 1974 году режиссер поставил драму «Ноябрьская ночь» Выспяньского.
«Трагедию поколения Мачека Хелмицкого, — писал Мацей Карпинский, — Вайда показал скромными кинематографическими средствами, а трагедию ровесников Мачека 1831 года — с помощью всей палитры сценических приемов и чуть ли не оперной музыки. Но трагедия была та же самая» («Andrzej Wajda – teatr», Warszawa, 1980).
Важным спектаклем было «Дело Дантона» Станиславы Пшибышевской (1976) в Театре «Повшехны». На сей раз Вайда отказался от театральных эффектов и приковал внимание публики, расположившейся по обе стороны сцены, к спору главных протагонистов, которых сыграли Войцех Пшоняк и Бронислав Павлик. Режиссер задействовал и зрителей: они были то депутатами Конвента, то членами Трибунала. В следующем году состоялась премьера в Театре на Воле в Варшаве. Вайда поставил «Когда разум спит» Антонио Буэро Вальехо с великолепным Тадеушем Ломницким в роли Франциско Гойи.
Благодаря своим спектаклям 70-х годов Вайда стал одним из наиболее выдающихся польских театральных деятелей. Это подтвердили очередные премьеры, в том числе «Настасья Филипповна» (1977) по роману Достоевского «Идиот», в котором сыграли Ежи Радзивилович и Ян Новицкий. Как писала Тереса Кшемень: «Если бы роль Вайды в «Настасье» сводилась только к выбору исполнителей двух главных ролей, это уже была бы великая режиссерская работа» ("Kultura" 1977, nr 3).
Событием стало также «Дни бегут, бегут года» (1978), зрелищная постановка о Кракове времен Молодой Польши. Как в кино, так и на театральной сцене Вайда не боялся политических дискуссий. Так было в случае «Антигоны» Софокла (1984, Старый театр в Кракове), которую он поместил в реалии военного положения. Он не боялся и экспериментов: в 1989 году утвердил Тересу Будзиш-Кржижановскую на роль Гамлета в одноименном спектакле (Старый театр в Кракове). В очередной версии «Настасьи» для токийского Театра Бенисан (1989) главную роль сыграл мужчина, Тамасабуро Бандо, звезда японского Театра Кабуки — актер, исполняющий женские роли. В 1980-1990-е годы Вайда поставил на театральной сцене «Фрекен Жюли» Августа Стриндберга (1988 Театр «Повшехны» в Варшаве), «Диббука» Шимона Ан-ского (1988, Старый театр в Кракове), «Мисиму» Юкио Мисимы (1994, Старый театр в Кракове), «Вроцлавскую импровизацию» Тадеуша Ружевича (1996, Польский театр во Вроцлаве), а также «Клятву» Станислава Выспяньского (1997, Старый театр в Кракове) и «Макбета» Шекспира (2004, Старый театр в Кракове).
Некоторые свои постановки, такие как «Ноябрьская ночь», Вайда переработал для Театра телевидения. В 1980 году был снят телевизионный сериал «Дни бегут, бегут года»...». Вайда также экранизировал известный спектакль Театра Cricot 2 «Умерший класс» в постановке Тадеуша Кантора (1977). В телеспектакле «Бигда идет» (1999) по Юлиушу Каден-Бандровскому Вайда, снова взяв за основу старый текст, на сей раз о межвоенной Польше, превратил его в повествование о Польше современной. В 2001 году он подготовил телепостановку «Июньской ночи», последнего рассказа Ярослава Ивашкевича о любви и патриотизме после поражения январского восстания.