«Пепел»: к пятидесятилетию фильма Анджея Вайды
«Пепел» — это не просто режиссерская удача Анджея Вайды. Это важнейшая часть польского кино. О фильме, который необыкновенным образом сочетает красоту и жестокость, рассказывает Владимир Громов.
Середина шестидесятых была золотым периодом большого польского кино. В то время власть Народной Республики сформулировала заказ на то, что потом иронично стали называть «коммунистическим национализмом». С одной стороны, Польша декларировала приверженность социализму и дружбу с Советским Союзом, с другой — постоянно подчеркивала национальную и культурную самобытность поляков. К сожалению, стараниями властей уважение к корням превратилось в пропаганду исключительности нации, ксенофобию и истерический патриотизм. Такая политика принесла скорые плоды. В 1968 году польская армия приняла участие в подавлении «Пражской весны», тогда же была начата кампания по «борьбе с сионизмом», которая фактически стала возрождением государственного антисемитизма. На этой волне Польшу покинули последние, пережившие Вторую мировую войну и Холокост, евреи, а страна постепенно пришла к экономическому, а потом и идеологическому кризису.
Но 1965-1966 годы все еще были относительно спокойными. Польское кино пользовалось успехом у зрителей во многих странах. Власть пыталась взять кинематографистов в союзники. И весьма приветствовала масштабные экранизации польской классики, исследовавшей национальную историю. В 1960 году Александр Форд создал киноадаптацию «Крестоносцев» Генрика Сенкевича. Государство не пожалело денег на масштабную ленту о борьбе поляков и литовцев против армии тевтонского ордена. В фильме показали зарождение Речи Посполитой, битву под Грюнвальдом, приведшую к поражению рыцарей-крестоносцев. Лента вышла довольно прямолинейной и идеологизированной, но руководство страны осталось довольно, равно как и зрители. До сих пор «Крестоносцы» остаются самой посещаемой картиной в истории польского кинопроката.
Решено было экранизировать произведения и других классиков. Войцех Хас снял в 1965 году весьма необычную версию романа Яна Потоцкого «Рукопись, найденная в Сарагосе». Ежи Кавалерович обратился к эпопее Болеслава Пруса «Фараон». Анджей Вайда выбрал «Пепел» Стефана Жеромского.
«Пепел» был написан в начале XX века — в период, когда активно возрождалось польское национальное самосознание. Роман слегка напоминает «Войну и мир». Действие книги, как и у Толстого, происходит в эпоху наполеоновских войн, а в центре произведения — молодые герои, за которыми читатель следит на протяжении долгого времени. Жеромский хотел разобраться в том, что случилось с поляками после утраты независимости. Роман вышел жестким и парадоксальным. Наибольшей трагедией поляков, по Жеромскому, оказалась даже не потеря своего государства, а мучительные попытки его возродить. Рафал Ольбромский и Кшиштоф Цедро, молодые шляхтичи, одержимые мечтой о новой Польше, пускаются в водоворот войн и конфликтов, которые тогда раздирали всю Европу, и губят себя. Эта трагедия была лишь первой в череде многих, которыми будет полон XIX век, ставший свидетелем многочисленных польских восстаний — кровавых и не всегда приводивших к каким-либо результатам.
К началу работы над «Пеплом» Анджей Вайда был уже одним из самых известных польских режиссеров, поэтому никто не удивился, что именно ему доверили создание такой масштабной картины. Однако власти тогда еще не понимали, каким будет фильм Вайды и насколько он не совпадет с официальной политикой. Режиссер же воспользовался всеми возможностями, которые ему предоставили.
В то время снять цветной фильм было тяжело. Цветной пленки производили мало. Именно поэтому, несмотря на масштабность проекта, было решено сделать «Пепел» черно-белым. Кроме того, говорили, что вся цветная пленка ушла в том году на съемки «Фараона».
Создателям фильма помогали страны социалистического блока. Многие костюмы и мундиры удалось одолжить на «Мосфильме», где в то же самое время Бондарчук снимал «Войну и мир». Немалая часть действия происходит в Испании — местом съемок пиренейской натуры стала Народная Республика Болгария. Кроме того, солдаты болгарской армии снялись в батальных сценах.
Найти актеров на главные роли оказалось непросто. Многие предполагали, что Вайда привлечет к проекту своего главного актера Збигнева Цибульского, прославившегося в «Пепле и алмазе». Но режиссер не хотел использовать в этих съемках зрелых и состоявшихся мастеров, а Цибульскому на тот момент уже исполнилось тридцать семь. Вайде нужны были артисты одного возраста с героями, да еще и неизвестные зрителям. В результате роли Рафала и Кшиштофа сыграли студенты актерской школы Даниэль Ольбрыхский и Богуслав Керц. Это вызвало немалый скепсис: в начале повести Жеромского — это наивные и глуповатые юноши, становящиеся к финалу измученными, многое пережившими людьми. Однако вскоре зрители убедились, что решение Вайды было верным.
Анджей Жулавский, работавший тогда у Вайды вторым режиссером, вспоминал съемки как тяжелое испытание. Дело было не только в сложности проекта, обилии батальных сцен и огромной протяженности фильма (финальный хронометраж составил почти четыре часа). Вайда в тот момент был признан гением во всем мире, и это, по мнению Жулавского, стало сильно ему мешать. Жулавский рассказывает, что до этого главный режиссер всегда советовался с членами съемочной группы. На этот раз он решил сам снять все так, как ему кажется правильным. Только ближе к финалу работы стало ясно, что «Пепел» будет весьма тяжеловесным зрелищем с порой бессвязным сюжетом. Лишь тогда Вайда начал обсуждать свои решения с коллегами, но исправить что-то всерьез уже было невозможно. Пришлось выпускать картину как есть.
Неизвестно, насколько справедлив упрек Анджея Жулавского и нет ли в словах второго режиссера преувеличения, но проблемы, о которых он говорил, действительно бросаются в глаза. Вайде пришлось работать в новом для себя жанре, в сложной фактуре. Его предыдущие фильмы были лаконичными, короткими, жестко построенными. «Пепел» не таков. Даже поклонники режиссера отмечали тягучесть картины, переполненность деталями, утомительность. Однако все это не помешало Вайде снять очередной прекрасный фильм, который можно считать не только его личной режиссерской удачей, но и важнейшей частью польского кино.
«Пепел» сочетает в себе невероятную красоту и жестокость. Кажется, что его можно разобрать на идеальные черно-белые фотографии. Все здесь снято безупречно: танцы на балу, покрытая толстым слоем грязи варшавская улица, санные повозки и всадники, скачущие по снежной равнине, мертвые тела, разбросанные по пустынной испанской земле. Но за эстетизацией не исчезает кошмарность происходящего. Десятки сознательно замученных или случайно погибших людей, бойни, изнасилования, казни, разрушения... Вайда не упускает ничего. В отличие от многих современных режиссеров, он умудряется показать самое страшное без лишних деталей, но так, чтобы зрителю было понятно все. Перед нами предстают жутчайшие метафоры, как, например, встреча польских легионеров с сумасшедшими во время штурма Сарагосы. Многое зритель может домыслить сам — как, например, то, что случилось с измученной испанкой и ее годовалым ребенком, которых солдаты накормили отравленным овсом, желая предварительно проверить, пригодна ли будет такая еда для их лошадей.
«Пепел» стал одним из главных фильмов о том, что на войне нет места героизму, и что с ее помощью нельзя чего-либо достичь. Поляки, желавшие с помощью Наполеона освободить свою родину, воевали против всех. Они маршировали по дорогам Италии, резали австрийцев в своих землях, убивали чернокожих солдат на Антильских островах, насиловали и уничтожали мирных испанцев — старух, монахинь, детей... В этом безумии исчезло целое поколение. Вайда ясно дает понять, что таких поколений будет много. Зрителю становилось понятно, что он снимал фильм о тогдашних молодых людях, своих современниках. Казалось, им снова предстояло растратить жизнь без смысла и надежды.
Финал «Пепла» — ослепший Рафал бредет по заснеженной российской равнине вслед за санями, на которых сбегает прочь из Москвы Наполеон, — стал одной из главных метафор фильма.
Неудивительно, что многие в Польше встретили фильм с нескрываемой неприязнью. Картина Вайды прямо противоречила всему, что декларировали власти. Это было кино не о величии польского народа, а о его вине, грехах и иллюзиях. Хотя речь шла о наполеоновских войнах, критики «Пепла» заявили, что в фильме есть явный намек на зависимость Польши от Советского Союза, на новые иллюзии, которыми живут очередные поколения.
Группа партийных чиновников, возглавляемая министром внутренних дел Мечиславом Мочаром, стала яростно критиковать Вайду и его ленту. Мочаровцы (именно так стали называть наиболее ангажированных апологетов властвующей идеологии) заявляли, что польские солдаты и офицеры не могли вести себя на войне неподобающим образом. По их мнению, режиссер сознательно подрывал веру поляков в своих героев и разрушал идеалы. Сам Вайда объяснял, что все, что он снимал, есть и в романе Жеромского. На критиков такие доводы не действовали.
«Пепел» вызвал в обществе широкую дискуссию, которая скоро перестала быть конструктивной. Уже намечалась кампания по борьбе с сионизмом. Вайду — главным образом за то, что во многих его фильмах вторым режиссером был Януш Моргенштерн — стали называть «любителем евреев» и «скрытым евреем». К 1968 году кино вообще превратилось из искусства, которое власть считала идеологическим, в «еврейский антипольский заговор». Уехал из страны Александр Форд, тот самый режиссер «Крестоносцев», которого так любили функционеры ПНР. Вскоре после отъезда он покончил жизнь самоубийством. Вайда же смог пережить те годы.
«Пеплу» Вайды в минувшем году исполнилось пятьдесят лет. Ленту отреставрировали и стали снова показывать в кинотеатрах. Многие журналисты, писавшие о фильме, пришли к выводу, что за эти годы он не потерял своей актуальности. В том же 2015 году на экраны вышла «Кербела», рассказывавшая об участии поляков в Иракской войне. Как будто бы и не было тех 200 лет, которые миновали с момента пребывания легионов в Испании.
Сейчас у поляков есть своя страна, но прошлое не отступает. Во многих фильмах предпринимаются попытки реконструкции и героизации, попытки объяснить историю. Легионеры считаются борцами за страну, о них поется в гимне, им ставят памятники. Сложно отрицать, что поляки, сражавшиеся в наполеоновской армии, были прекрасными солдатами. И уж тем более никто не сомневается, что те, кто пал под Монте-Кассино или участвовал в Фалезской операции, сделали очень многое для победы над Гитлером. Наверное, были героями и многие из почитаемых сейчас «проклятых солдат», боровшихся против коммунистов. Но фильм Вайды ставит проблему иначе. «Пепел» — о том, что каждая война сама по себе пагубна, отвратительна и жестока. И совершенно неважно, герой ты на ней или трус. Участвуя в войне, ты просто теряешь себя, сжигаешь. Отсюда и пепел.
Владимир Громов – сценарист, историк кино, преподаватель Киевского национального института театра, кино и телевидения им. И. К. Карпенко-Карого
