На многих фотографиях, снятых в гетто до его частичной ликвидации летом 1942 года, торгуют — дровами и углем, книжками, овощами, газетами, сигаретами и повязками со звездой Давида. Торгуют нелегально, на улицах и во дворах домов, в магазинах. Сколько магазинов работало в гетто, историки не знают. В одном из свидетельств говорится о 1500 продуктовых магазинах. В отчетах еврейского самоуправления за 1941 год сообщалось о почти пяти тысячах торговых точек.
Уличная торговля была проявлением отчаяния и стремительного обнищания жителей гетто, распродававших свое имущество. Эммануэль Рингельблюм писал, что продавали, главным образом, белье. «Жалкий вид вручную расшитых занавесок, детские застиранные трусики, последнее полотенце, вынесенное “на толчок”... Часто люди отпарывают подкладку пальто и продают ее за краюху хлеба, за лекарство от внезапной болезни, но желудок, по-видимому, не имеет дна, поглощает все, а на завтра просит еще! Поэтому — еще последнюю мебель, последнюю обувь с ног вместе с обувными щетками. Нет такой вещи, которая не могла бы стать товаром», — вторила ему писательница Рахель Ауэрбах. Продавцами становились все, в том числе и те, кто раньше с торговлей не имел ничего общего — люди с «фортепианными» пальцами, творческая элита, интеллигенция.
Спросом среди покупателей в гетто пользовались книги. Чтение позволяло отвлечься, забыть о трагедиях, с которыми приходилось сталкиваться на каждом шагу. В книгах евреи пробовали отыскать близкие образы, исторические аналогии, могущие дать ответ на вопрос — чем же все это кончится? Читатели охотно покупали книги на английском — бытовало убеждение, что, когда война закончится, знание языка пригодится для эмиграции. Книги, кстати, были единственным подешевевшим товаром, купить их можно было за копейки.
Поэтесса Хенрика Лазоверт в одном из своих писем на арийскую сторону упоминала о девушке из соцопеки — обладательницы романа «Воскресение» Толстого. Когда ей пришлось продать книжку за гроши, она, по словам Лазовертувны, «испытывала нравственные страдания: “как это — продать книгу?” Меня поразила эта история единственной собственной книги, которую бродяга уносит в путь в рюкзаке».