Мы не знаем и никогда не узнаем, пепел какой книги хранится в урне, которая сейчас стоит в Виляновском зале Дворца республики на площади Красиньских. Неизвестно также, как долго содержимое урны сохранит свою форму: скорее всего, это дело нескольких десятилетий, поскольку в результате микродвижений и вибрации чувствительный материал постепенно осыпается. Однако известно, что этот фрагмент был взят с настоящего кладбища книг, в которое после Варшавского восстания превратился дворец Красиньских на улице Окульник, 9. Урна — это символический знак памяти о военной истории, одним из элементов которой было, по словам искусствоведа Богдана Коженевского, осознанное «книгоубийство». Как оказалось, важнейшие собрания Окульника сгорели вовсе не во время военных действий и Варшавского восстания. И хотя утверждают, что рукописи не горят, пример Варшавы говорит об обратном.
Сто лет библиотеки
История библиотеки Красиньских, которая с 1930 года размещалась во дворце на улице Окульник, 9, началась в 1844 году. Библиотеку основал в Опиногуре, семейном имении Красиньских, Винцентий Красиньский, отец Зыгмунта. Библиотека, содержащая семейные архивы Красиньских, прекрасные коллекции старых рукописей, документов, карт, а с 1860 года также музейные собрания (коллекция Константина Свидзиньского), была одной из самых выдающихся семейных библиотек (наряду с библиотеками Замойских и Пшездецких) и важной частью польского культурного наследия. И именно так она и воспринималась своими создателями и ординатами.
Staatsbibliothek Warschau
Первые военные удары обрушились на Окульник в сентябре 1939 года во время осады Варшавы. Бомбы, попавшие во дворец 24 и 25 сентября, повредили центральную часть здания — с музейной экспозицией и библиотечным залом, но не задели залы фондов. Осенью коммандо Paulsen разграбило оружейную палату с ее бесценными объектами, а в феврале 1940 года многие экспонаты реквизировала комиссия Йозефа Мульманна. Спустя несколько месяцев — для нужд основанной на территории рейха Высшей школы НСДАП — из библиотеки были изъяты ценные музыкальные экспонаты. Одна из рукописей содержала старейшую запись польской полифонической музыки (сочинения Миколая из Радома).
Однако начало конца этой уникальной коллекции связано с включением библиотеки в состав возникшей чуть ранее (в июле 1940 года) Государственной варшавской библиотеки Staatsbibliothek Warschau. Оккупационные власти создали Staatsbibliothek Warschau, объединив две крупнейшие польские библиотеки: Национальную (расположенную на улице Раковецкой, 6) и Университетскую. Это произошло в мае 1941 года несмотря на протесты библиотекарей. Собрания библиотеки Красиньских были разделены и включены в два отдела новой библиотеки: Abteilung I (Университетская библиотека) и Abteilung II (Национальная библиотека).
Весь следующий год библиотечные собрания перемещали и объединяли. В результате на Окульник попали специальные собрания библиотеки Варшавского университета и Национальной библиотеки. В мае 1942 года специальные коллекции были объединены в здании библиотеки Красиньских на улице Окульник, 9. Коллекция насчитывала 388-400 тысяч единиц и представляла собой, пожалуй, самое ценное собрание книг на польских землях.
Восстание
Бомбы упали на здание библиотеки 5 сентября (в здании, несмотря на протесты библиотекарей, располагался Департамент внутренних дел). Бомбардировка затронула фонды, а начавшийся пожар уничтожил часть собрания. На пятом этаже сгорели рукописи XVI-XVII веков, на четвертом — Милановская библиотека Четвертиньских, а также не спрятанные в подвалы остатки старых книг и нот, на третьем — рукописи XIX-XX веков. Какую-то часть собрания удалось спасти, выбрасывая книги через окно на улицу. Спасатели уехали с места пожара только на следующий день.
Нетронутым остался второй этаж с рукописями библиотеки Красиньских. В подвалах уцелели хранившиеся там ценнейшие собрания — рукописи библиотеки Варшавского университета и Национальной библиотеки, а также депозиты. Остались целы и рукописи из библиотеки Красиньских, которые находились во временных помещениях на первом этаже склада. Пережили бомбардировку стопки книг из Польской библиотеки в Париже. Эти собрания прожили до конца восстания и даже немного дольше.
Истребление
Через несколько дней после поражения восстания (но до 14 сентября 1944 года) отделы Брандкоммандо подожгли собрания, находившиеся в здании библиотеки Красиньских.
Как пишет Ханна Ласкажевская, всего в результате бомбардировок здания (сентябрь) и акции по намеренному уничтожению собрания (октябрь) на Окульнике сгорело около 80 тысяч старых книг (в основном ценные польские книги XVI-XVIII веков), 26 тысяч рукописей, 2500 инкунабул, 100 тысяч рисунков и графики, 50 тысяч нот и театральных документов, богатые картографические собрания, часть каталогов и инвентарей.
Самые значительные потери в пожаре понесла Национальная библиотека. Были уничтожены все специальные собрания и документация библиотеки Красиньских. Общие военные потери библиотеки оцениваются в 150 тысяч единиц, причем на Окульнике сгорело намного больше, чем 50 тысяч томов.
Гордостью литературного собрания — помимо многочисленных рукописей начиная с XVI века — были фрагменты рукописи «Пана Тадеуша» Мицкевича, а также необычайно обширное собрание текстов Словацкого, но, прежде всего, наследие Зыгмунта Красиньского вместе с его перепиской, школьными сочинениями, упражнениями, переводами. Все эти материалы были уничтожены. Уцелели почти исключительно собрания, включенные в коллекцию Библиотеки Варшавского университета и Национальной библиотеки во время создания Staatsbibliothek Warschau.
Потери
Окульник — самая символичная (хотя вовсе не самая жестокая) картина военных потерь в польских книжных фондах. В 1939-1944 годах сгорела значительная часть собрания варшавских библиотек. Город превратился в руины, под которыми находились и сгоревшие книги. Об этом пишет Ханна Ласкаржевская:
Во время восстания немцы практически полностью сожгли библиотеку Варшавского технического университета. В этом убедился ее руководитель на время оккупации Чеслав Гутры, когда прибыл в университет в начале октября. Он увидел там пепел почти метровой высоты: 90 тысяч томов родной библиотеки, 5 тонн книг из библиотеки Министерства коммуникации и других библиотек.
Немцы сжигали польские библиотеки до конца, следуя своему принципу: «То, что мы не сможем вывезти, мы сожжем».
За два часа до того, как покинуть Варшаву (середина января 1945), немецкие солдаты подожгли нижние этажи складов Публичной библиотеки на улице Кошиковой, где огонь уничтожил более 300 тысяч томов.
Общие военные потери важнейших варшавских библиотек:
Центральная военная библиотека — 99% (406 000 единиц)
Библиотека Технического университета — 97% (129 000)
Библиотека Сейма — 93% (80 000)
Главная иудаистская библиотека при Большой синагоге — 90% (36 600)
Библиотека Пшездецких — 85% (51 000)
Библиотека Замойских — 84% (100 000)
Публичная библиотека г. Варшавы — 72% (400 000)
(Данные Х. Ласкажевской, «Потери Окульника во время Варшавского восстания и после его поражения»)
Крупнейшие научные библиотеки Варшавы потеряли около 1 620 000 единиц — примерно половину довоенного собрания.
Люди без книг
Потери частных собраний оценить намного сложнее. Во время войны сгорели тысячи домашних библиотек. Тяжелее всего переживали эту трагедию профессора и ученые, которые собирали книги на протяжении всей жизни: для них это было не столько важнейшее наследие, сколько объект, с которым они ощущали глубокую эмоциональную связь. Профессор Кшижановский потерял свою огромную библиотеку два раза: в начале и — после ее восстановления — в конце войны. О Ежи Зати — спасителе и свидетеле уничтожения книг на Окульнике — друзья говорили, что война и зрелище испепеляемых книг сделали его другим человеком. Профессор Демби, который в начале войны потерял свои ценнейшие собрания, вскоре умер — как говорили, от огорчения. Философ Болеслав Галецкий, который также потерял свою библиотеку два раза (в первый раз — во время Первой мировой войны), писал:
Коллекционерская жилка, которая проявилась еще в самом детстве, порвалась во мне после восстания. Я даже перестал писать дневник, хотя делал это без перерывов 41 год.
О частных собраниях книг, уничтоженных во время войны, пишет Яцек Денель в фельетоне «Пепел без алмаза» в журнале «Polityka» (текст на польском языке).
Книги-призраки
Стоит помнить, что все книги, которые удалось спасти, уцелели благодаря самопожертвованию и решительности людей. Этот импульс порой принимал вид организованной деятельности: так было, например, в случае с акцией Банка Национального хозяйства (в результате которой в Канаду было вывезено множество ценнейших польских манускриптов) или Прушковской акцией по спасению библиотек в конце войны. Но чаще это были спонтанные попытки сделать все возможное в существующих обстоятельствах.
В подвалах библиотеки на Окульнике театровед и сотрудник Национальной библиотеки Богдан Коженевский сохранил необычайно ценные книги по театроведению. Уникальные книги были сложены в подвалах Окульника до самого потолка. Для отвода глаз входные двери были завалены рухлядью. После поражения восстания Коженевский первым вошел в помещение:
Он открыл дверь и увидел, что собрание осталось практически нетронутым. Книги стояли так, как он их оставил. Он обрадовался. Может, только немного удивился, что между потолком и последним рядом книг слишком много свободного места. Пустое место таило секрет. Уже через минуту оказалось, что книг нет. Они не существуют, хотя и выглядят нетронутыми. Книги-трупы. Огонь так аккуратно и так долго (несколько дней) над ними трудился, что печатные страницы поддавались медленно, буквально одна за другой. Тома сохранили свою форму — и ничего больше», — пишет Лукаш Войтыско на сайте «Dwutygodnik.
Урна как песочные часы
Одну из таких наполовину испепеленных книг из Окульника семьдесят лет назад помстили в урну, которая сейчас находится во дворце Красиньских и напоминает об уничтожении книг во время войны. В 2014 году широкоформатную фотографию урны, которая стоит в затененном зале Национальной библиотеки, сделал Павел Бовник.
Такое увеличение ассоциируется с природной фотографией, например, изображением муравейника в режиме макросъемки, — пишет о проекте Бовника Лукаш Войтыско. —Таким образом сложная жизнь становится доступна человеческому глазу. Но здесь вместо насекомых работает время, а мы наблюдаем процесс распада. На наших глазах сожженная книга исчезает. Мы заглядываем внутрь с помощью микроскопа. Песочные часы работают, песчинка за песчинкой. Парадокс заключается в том, что на фотографии ничего не осыпается, время стоит на месте — благодаря реалистичности изображения и увеличению об этом легко забыть. В определенном смысле мы поддаемся иллюзии, подобной той, которая случилась с Коженевским», — заключает Войтыско.
Сейчас на урну можно посмотреть также в цифровой библиотеке Polona.pl.
Автор: Миколай Глиньский, июнь 2014, актуализация: октябрь 2017