В начале фильма Кесьлёвского сторож находит мертвого зайца под окнами многоквартирного дома. Мы никогда не узнаем, кому принадлежало животное — режиссер только предполагает, что каждая из квартир, показанных камерой, «скользящей» по разрушенной стене дома, скрывает свою тайну и может стать материалом для отдельного рассказа. В «Декалоге-два» мы знакомимся с фрагментами таких рассказов, которые в какой-то момент пересекаются.
Он (Александр Бардини) — старый врач, главврач одной из больниц. Мужчина живет один в квартире, заваленной старыми фотографиями; в свободное время ухаживает за кактусами, рыбками и канарейкой, а раз в неделю рассказывает домработнице истории из своей жизни. Она, Дорота Геллер (Кристина Янда), за тридцать, скрипачка, которая живет несколькими этажами выше в гораздо более современной квартире, где самые важные предметы интерьера — телефон, стереосистема и висящие на стене фотографии горных экспедиций. Судьбы двух героев пересекаются: муж Дороты Анджей (Ольгерд Лукашевич) лежит в больнице в отделе главврача. Женщина требует от врача предсказать ей, выживет ли пациент — от ответа зависит то, решится ли она родить ребенка, которым беременна.
По мере развития действия мы узнаем о персонажах все больше: о трагической военной истории семьи врача и о ситуации Дороты, которая любит двоих мужчин. Персонажи явно контрастируют друг с другом — например, сцена, где главврач пытается «оживить» увядающий кактус, явно рифмуется с кадрами, в которых Дорота, дрожа, срывает все зеленые и полные жизни листья растения — потом однако оставляет их в палате больного мужа. Несмотря на все различия, одиночество соседей в сером — немаловажная деталь: тут отключили горячую воду, — многоквартирном доме, в некоторых отношениях кажется схожим. Создается впечатление, что режиссера больше всего как раз и интересует встреча людей с совершенно разным опытом, находящихся в разных жизненных положениях.