МД: Я видел, что в «Фейсбуке» вы представляетесь как житель белостокской земли.
СН: Я он и есть.
МД: Давайте поговорим о местной сельской архитектуре.
СН: Строительство дома всегда было связано с землей. Строили из того, что находилось вблизи. В Свентокшиском воеводстве из известняка, в горах их гранита, а на люблинской земле из белого камня, который можно добывать лопатой и который после добычи становится твердым. У нас использовались полевые камни, валуны и, конечно, основное сырье — дерево. Оно было доступно для людей умеренного достатка.
МД: О каком периоде вы говорите?
СН: Примерно триста лет назад. Именно древесина формировала характер архитектуры на нашей территории.
МД: Раз древесина из Пущи была востребованным стройматериалом, как получилось, что Пуща сохранилась?
СН: Раньше дорого обходился транспорт. Там, где это было возможно, материалы переправлялись по реке, но не у нас — наши реки извилисты и мелки. Пуща именно поэтому и сохранилась — отсюда переправлять дерево по реке было невозможно, хотя попытки предпринимались. Пытались грузить дерево на лодки, появлялись идеи, что весной, когда болота самые широкие, можно доплыть до широкой Нарви, а затем по Висле до Гданьска. Это было невыгодно, поэтому в конце концов эти замыслы оставили, и лес сохранился.
МД: Кто вас научил строить деревянные дома?
СН: Мой тесть. Как-то раз в лесу он поднял голову и стал мне рассказывать о деревьях. Это был один из самых ценных уроков, который я получил в своей жизни. Он показывал мне растущие деревья и рассказывал, чем они ценны, а ведь этого так на глаз не определишь. Он как рентген просвечивал дерево и видел его структуру.
Сельская архитектура — это архитектура бедняков. Строя дом, они крутились, как могли, чтобы достать лучший материал. Как из ста сосен выбрать несколько штук, самых лучших для строительства? Я — тот счастливчик, который познал эти тайны.