После объявления генерала Ярузельского о введении военного положения ведущий в форме пригласил детей на спектакль телевизионного театра «Тринадцатое перышко Эуфемии» в постановке Мацея Войтышко. У меня было чувство, словно мне плюнули в лицо. Нужно было отменить репетиции «Мастера и Маргариты» в Театре им. Ярача в Лодзи. Спектакль так и не был закончен. Поскольку мы живем на окраине Варшавы, в нашем доме прятались те, кто находился в бегах, хранились типографские матрицы и проходили тайные встречи. Сыну было несколько месяцев, дочь вот-вот должна была родиться. В условиях бойкота телевидения и отсутствия работы в театре единственным средством заработка была Театральная школа. Потом я поставил спектакль «Роза» по пьесе Стефана Жеромского в Варшавском драматическом театре, который не был допущен до премьеры. У меня до сих пор хранится экземпляр текста с зачеркиваниями и комментариями цензора: фразы «Здесь всегда под виселицей будет дефилировать московский солдат» и «Благодаря вам никогда уже не будет России в Польше» зачеркнуты. «Да здравствует независимая Польша!» — обсудить.
Я знаю, что тот, кто правил этот текст, чувствовал себя глупее, чем я, и думаю, что мы недооцениваем психологический аспект той ситуации — люди мало-мальски умные не могли сомневаться в том, на чьей стороне правда. Жеромский был прав: «Благодаря вам (преследователям) никогда уже не будет России в Польше».
Томаш Яструн (поэт и прозаик)
Томаш Яструн, фото: В. Васылюк / East News «Ко мне пришла соседка Анджея Целинского, пани Огродзинская. Она слышала, как он кричал с балкона, и не знала, что думать, — рассказывает Томаш Яструн, который до 13 декабря руководил журналом Informator Kulturalny Solidarności. Он жил в Варшаве в районе Садыба по адресу улица Урла, 5. — Неподалеку жили Хелена и Витольд Лучиво. Дверь в их квартиру была взломана, но милиция никого там не застала. Телефоны не работали. Я понял: началось. Я был уверен, что это советское вмешательство, которому предшествует акция наших спецслужб. Я попрощался с женой, сел в «малюх» и решил предупредить остальных. Впервые в ту ночь я разминулся с органами. Они пришли через несколько минут после моего ухода. Спрятали лом в детской, сели, словно извиняясь, подмигивали жене и ждали, когда я вернусь».
Ежи Поломский (певец, актер)
