Пришелец из будущего
Вторая пьеса Масловский обрела международный размах. Первую постановку еще одной заказанной Театром Розмаитости пьесы — «У нас все хорошо» — совместно осуществили варшавский театр и берлинский Schaubühne. «Digging deep and getting dirty», — так назывался фестиваль, на котором Яжина представил новый текст Масловской. А она копала действительно глубоко: получился опасно веселый текст, рассказывающий о межпоколенческой травме, но «по-масловски».
Это первая вещь, которую я написала не под девизом: в какой ужасной стране мы живем, как здесь серо! Наоборот, это мое принятие того, что я полька, и польскости, которую сегодня постоянно высмеивают, смешивают с грязью и к которой относятся как к изъяну, как к пощечине судьбы, по крайней мере, в моем поколении, — обманчиво заявляла Масловская, ведь в пьесе «У нас все хорошо» сложно отыскать принятие чего-либо.
Яжина не пытался за уши притянуть драму к действительности: он вынес действие за рамки конкретного места и времени и перенес его в простую стерильную коробку, напоминающую телестудию, в которой появляются отдельные предметы и объекты. Осовелую старушку сыграла Данута Шафлярская, которая — nota bene — в качестве связной АК участвовала в Варшавском восстании. После смерти выдающейся актрисы ее персонажа сыграл Лех Лотоцкий, с которым Шафлярская дружила. Яжине пришла в голову такая идея, когда он увидел Лотоцкого в белом парике во время подготовки к поставленному в Пекине спектаклю «Два меча» («Он выглядел как невероятное андрогинное существо, персонаж из будущего, пришелец»). Премьерный спектакль произвел сильное впечатление на берлинских зрителей, а в немецкой прессе вышли восторженные рецензии:
Яжина уловил душу этого текста и вытащил на поверхность его сюрреалистический стержень: он подходит к этой пьесе не только с ее смешной стороны, он позволяет ей сверкать как трагикомический, лишенный реализма фарс […] Спектакль замечательно и неоднозначно балансирует между серьезностью и шуткой, — писал Дирк Пильц в Berliner Zeitung.
Но по мнению некоторых критиков, постановочная гладкость Яжины ослабляла звучание пьесы. Марчин Кощельняк писал в газете «Tygodnik Powszechny», что Яжина «разминулся с Масловской», а его спектакль оказался вещью «круглой и вежливой». Возможно, из-за того, что режиссер так сосредоточен на языке и предоставляет ему полную свободу, его адаптацию можно счесть поверхностной.
Желая расширить круг поклонников театрального искусства, режиссер спустя пять лет после премьеры спектакля взялся за его экранизацию. Фильм «У нас все хорошо», представленный, в частности, на международном фестивале в Карловых Варах, — это сокращенная и несколько измененная версия спектакля: в эпилоге вместо записей бомбардировок Варшавы в сентябре 1939 года мы видим кадры backstage, а Голос из радио превращается в консервативного персонажа с телевидения. Яжина, решившись экранизировать «У нас все хорошо», хотел подчеркнуть специфику изначальной версии:
«Мне хотелось, чтобы в кино бросалась в глаза театральность этого проекта», —говорил он. В результате фильм застрял где-то посередине: не совсем театр и не совсем кино, а скорее чудовищно польский клип в заманчивой комиксовой оболочке, стерильной как кабинет зубного врача, контрастирующей с текстом, источающим мерзкие запахи, картинки и звуки.