Наталья Витвицкая: Ирена Сольская в России мало известна, но знаменита у себя на родине. Почему именно ее вы выбрали своей героиней?
Наталия Якубова: Я не ставила себе целью написать книгу о «звезде». Скорее, вопрос стоит так: почему вообще об актрисе? В польской культуре, в польском театре существует множество персоналий, о которых стоило бы рассказать русскоязычной публике, и исходя из традиционной иерархии ценностей надо было бы начинать с тех, кого гораздо охотнее связывают с важными культурными переменами: кто, например, писал включенные сейчас в «канон» тексты, или — если мы говорим о театре ХХ века — кто ставил важные спектакли или ассоциируется с целыми театральными эпохами.
По-русски отсутствуют, например, источники, по которым публика могла бы достаточно подробно узнать о Тадеуше Павликовском, Юлиуше Остерве, или — если брать театр второй половины ХХ века — Конраде Свинарском или даже Тадеуше Канторе. Однако судьба Сольской манила возможностью поставить давно интересующий меня вопрос: не находимся ли мы в плену некой красивой и грустной истории о том, что победа режиссерского театра над выдающимися актрисами была жертвой, совершенно необходимой для утверждения театра нового типа? Мне становилось ясно, что в случае Сольской я найду такой материал, который поможет мне раскрыть действие этого культурного мифа.
НВ: Нужно ли любить человека, чтобы писать его биографию? Что именно в Сольской кажется вам важным, прекрасным, неоднозначным?
НЯ: Я, конечно, не представляю, как писать биографию человека, который тебе несимпатичен, хотя такие биографии пишутся, и, кажется, не только в неизбежных случаях — когда речь идет о личностях, сыгравших в истории совершенно негативную роль. Мне кажется, что и о «звездах» часто пишутся книги, построенные на дистанцированном удивлении их экстравагантностью, взбалмошностью, себялюбием, тщеславием… Думаю, авторы таких биографий рисуют себе читающую публику как обывателей, жаждущих на время чтения погрузиться в извращенную богемную среду, чтобы затем с удовлетворением утвердиться в своей «нормальности».
Я сейчас читаю книгу о пианистке, хозяйке литературного и музыкального салона Мисе Серт (Годебской), авторы которой вначале пишут, что та наговаривала свою автобиографию в старости, под воздействием наркотиков, так что память ей то и дело изменяла, а жажда сенсаций довершала дело — и практически сразу начинают пересказывать как раз ее же собственный текст, без всяких комментариев, тщательно выуживая скандалы. Не думаю, что авторы «любят» свою героиню. Любить, по-моему, — это уважать и не предполагать, что ты уже все знаешь, а главное, что ты уже словно обладаешь правом на свою героиню или героя.