Искусство, секс и вампиры: Станислав Пшибышевский и Эдвард Мунк
«Мало с кем из художников объединяло меня столь близкое духовное родство, как с Эдвардом Мунком», — писал Станислав Пшибышевский о самом знаменитом норвежском художнике. Кроме того, их объединяла дружба, а также вовлеченность в любовный многоугольник скандинавской богемы.
Скандинавский кружок
«Это было осенью 1892 года, когда в Берлине осел целый рой скандинавских поэтов и мыслителей», — вспоминал финский писатель Адольф Пауль. Норвежец Эдвард Габриэль Финнэ писал: «Мы, скандинавы, — Стриндберг, Гуннар Хейберг, Драхманн и я, а также некий Пауль — почти все время проводим вместе, сидя за одним столом в винном погребке». Тот винный погребок прозвали «Под черным поросенком», а к компании скандинавов прибился еще и поляк, Станислав Пшибышевский.
Двадцатичетырехлетний будущий «король богемы» в то время еще изучает медицину, пишет первые эссе, редактирует газету «Gazeta Robotnicza» и живет с Марфой Фердер. Многочисленные приятели, вечно околачивающиеся в берлинской квартирке автора «Синагоги сатаны», отзывались о Марфе как о простой и безгранично преданной Стаху женщине. Сам писатель утверждал, что его удерживала при ней жалость, а их первенец Болесь был зачат после обильных возлияний.
Довольно размеренная жизнь обоих меняется весной следующего года. Пшибышевский публикует первые важные тексты и примыкает к скандинавской богеме. Его наставником поначалу становится поэт-ницшеанец Ола Гансон, а чуть позже в этой роли его сменяет Август Стриндберг. В этот же круг вхож приехавший из Норвегии художник Эдвард Мунк. Дружеские и ученическо-наставнические отношения между мужчинами из литературно-творческой богемы пошатнутся, когда к ним присоединится еще одна норвежка, Дагни Юль.
Жены и любовницы
Рыжеволосую дочь врача с музыкальными амбициями опережает ее собственная легенда. В Берлин она приезжает вместе с Мунком, правда, тот не сразу представляет ее приятелям, тем самым лишь подогревая интерес к вновь прибывшей. Стриндберг замечает, что «художник прячет ее, словно скряга». Говорят, у Дагни и с тем, и с другим был мимолетный роман. Когда в начале марта 1893 года она появляется «Под черным поросенком», круг ее поклонников ожидаемо растет. Добиться ее расположения удалось Пшибышевскому: уже 18 августа они женятся, а вскоре Дагни станет матерью еще одного ребенка писателя.
Когда весной следующего года Пшибышевский навещает отчий дом в Вонгровце, он опровергает слухи о своей женитьбе и высмеивает сплетни о внебрачных детях: на родине писателя ждет официальная невеста, Богумила Лукомская. В 1896 году Марфа Фердер, на тот момент мать уже троих детей «короля богемы», кончает жизнь самоубийством. Это событие вызвало широкий отклик в Берлине, прозвучали подозрения в причастности писателя к ее смерти. Заканчивается берлинский период в жизни Стаха.
Тремя годами позже, гостя во Львове у своего приятеля поэта и драматурга Яна Каспровича, Пшибышевский не теряет времени даром и заводит параллельно два романа. Первый — с молодой художницей Анелей Пайонкувной, которая родит ему очередного ребенка, а в будущем станет писательницей Станиславой Пшибышевской. Второй — с Ядвигой Каспрович, на тот момент женой Яна Каспровича, а вскоре — следующей женой Пшибышевского.
Дагни, получив отставку, отправляется в путешествие с любовником, поэтом Винцентием Кораб-Бжозовским, а спустя какое-то время встречается со Стахом в Варшаве. В начале июня 1901 года супруги планируют поездку в Тифлис, в имение родителей молодого поэта Владислава Эмерика, увлеченного творчеством Стаха и самой Дагни. В последний момент Пшибышевский решает не ехать, но обещает вскоре присоединиться ко всей компании. 5 июня Эмерик стреляет сначала в Дагни, а затем себе в висок. Прежде, чем последний раз нажать на курок, он успеет еще написать мэтру короткое письмо. Начинается оно со слов:
Text
Дорогой Стах! Что я могу тебе сказать! <…> Я совершил то, что должен был совершить ты.
Мунк, так и не смирившийся с тем, что Дагни выбрала Пшибышевского, когда-то предсказывал:
Text
Я уверен, что когда-нибудь она поедет с ним в Польшу, ввяжется в заговор нигилистов и вместе с ним повиснет в петле или отправится в ссылку. Хотя, может быть, погибнет раньше из-за отсутствия средств к существованию.
Picture display
standardowy [760 px]
Дагни Пшибышевская и Владислав Эмерик в гробах. Скан статьи Тадеуша Бой-Желенского «Литература гробов», опубликованной в газете «Wiadomości Literackie», 1933, №44, стр.1. Автор фотографии неизвестен, фото: Wikimedia Commons
«Мунк не ведает счастья в любви»
На счету норвежского художника тоже значатся бурные романы. За отношения с Туллой Ларсен Мунк поплатился средним пальцем левой руки. В дневниках он рассказывает о сцене мнимой смерти Туллы, а затем ее угрозах покончить с собой. Палец он якобы потерял, закрывая дуло ее револьвера, хотя если верить дате больничной записи, несчастный случай произошел несколькими днями позже в его собственном доме.
Однако не Тулла, а Дагни не дает покоя художнику. Ее лицо получают десятки женщин с его картин, причем зачастую художник писал несколько версий, развивающих один и тот же мотив. В частности, лицо Дагни получила «Мадонна» (также известная, как «Зачатие» и «Любящая женщина»), оформленная рамой со сперматозоидами и мертвым эмбрионом и сочетающая в себе десакрализованную святость, эротику и смерть. Наряду с Пшибышевским и самим художником Дагни появляется в нескольких версиях «Ревности». В первой версии половину композиции занимает призрачное изображение польского писателя, а на заднем плане Дагни, точно библейская Ева, протягивает Мунку яблоко в райском саду.
В следующих картинах Мунка рыжие волосы Дагни начинают жить отдельной жизнью, они обвивают ее голову, словно плющ, окутывают или душат любовников. В них есть красота и необузданная природа, страсть, пропитанная декадентской мизогинией и расцветшая на фоне социальных перемен, которых медленно, но верно добивались суфражистки.
«Я жил в переломное время — на пике женской эмансипации — женщина была тогда тем, кто соблазняет и манит мужчину, изменяет ему — во времена Кармен — в то переломное время мужчина стал тем, кто слабее», — вспоминал спустя годы Мунк.
А Пшибышевский так писал о друге:
Text
Мунк не ведает счастья в любви. Любовь для него — страшная мука, болезненная тайна, дар Пандоры, принесшей миру страх, разложение и боль. И художник-философ, печальный и глубокий, блуждает в темном круге темных вопросов: что значит сила похоти? Что заставляет бешено пульсировать кровь и велит ей течь обратно к сердцу?
Правда, «Метеор “Молодой Польши”» не вспоминает, что он сам приложил руку к несчастью Мунка. Если Мунк — жертва фатального увлечения, то Пшибышевский — тот, кто провоцирует трагедии. Он без зазрения совести обольщает как девушек своих друзей (Дагни), так и их жен (Ядвига). Двух юных любовниц бросает с детьми на руках (Марфа, Анеля), на его счету две трагические смерти возлюбленных — самоубийство Марфы и смерть Дагни от руки другого любовника. В обоих случаях его реакция похожа: он пишет актуальным любовницам с плохо скрываемым облегчением, что на пути их отношений больше не стоит предыдущая связь.
Picture display
standardowy [760 px]
Эдвард Мунк, «Ревность», 1907, холст, масло, фото: Wikimedia Commons
Нагая душа
Первую берлинскую выставку Мунка, открывшуюся вскоре по прибытии художника в город в 1892 году, закрывают спустя неделю. После отказа Kunstverein Мунк в следующем году сам устраивает выставку в частных залах Palais Equitable, пока берлинцы дружно высмеивают «мазню» скандинавского художника. Пшибышевский с ними не согласен. Напротив, польский поэт впервые в жизни приходит в восторг от художественного творчества. Он видит в нем идеальное отражение собственных творческих концепций.
В 1894 году Пшибышевский публикует «Psychologischer Naturalismus» — свой первый художественно-критический текст и первое исследование творчества Мунка. Он интерпретирует, а в какой-то мере и формирует последующую рецепцию творчества друга. О женщине с картины норвежца под названием «Любовь и боль» — разумеется, огненноволосой и похожей на Дагни — Пшибышевский пишет:
Text
Она впилась в шею мужчины острыми зубами, залила его лицо кровью своих красных волос, обхватила его голову сильной рукой обезумевшей похоти и душит, и кусает — кусает. А фон — хаотичные молнии кровавого пурпура, ядовитого зеленого, какой-то бешеный хаос разнородных пятен, цветов, вкраплений — а то вдруг мелких кристаллов, какие можно увидеть на заиндевевших окнах.
В интерпретации Мунка эта сцена чуть более многозначна. Женщина не только доминирует над склоненным мужчиной, но и окружает его заботой, не кусает, а целует в шею. Однако с тех пор сам Мунк снабжал последующие версии этого мотива названием «Вампир».
Picture display
standardowy [760 px]
Эдвард Мунк, «Вампир», 1895, холст, масло, фото: Wikimedia Commons
В «Поцелуе» Пшибышевский, в свою очередь, видит отражение собственных теорий об андрогине:
Text
...две человеческие фигуры, чьи лица слились друг с другом <…> видно только слияние лиц, словно огромное ухо, оглохшее в этом экстазе крови, словно лужа текучего тела.
Однако прежде всего в призрачных персонажах Мунка, слившихся с пейзажем, отражающим их духовное состояние, писатель видит важный рубеж в истории искусства. Как и у Пшибышевского, у Мунка искусство призвано открывать настоящую, нагую душу, то, что бывает скрыто от нас самих, вызывает страх, подавленность или отвращение. По мнению Стаха, все художники до Мунка воспроизводили внешний мир на натуралистский либо на импрессионистский манер. Мунк же порывает с диктатом реальности и с помощью красок изображает внутреннюю, психологическую реальность:
Text
Он пишет так, как может видеть только нагая индивидуальность, глаза которой отвернулись от сущего мира и обратились вглубь собственного существования <…> Его картины — это лишь живописные препараты души в моменты, когда голос разума молкнет, понятийная деятельность останавливается, — препараты души, которая извивается и в диких конвульсиях встает на дыбы, усыхает в унылом оцепенении, кричит от боли и воет от голода.
В очерке о Мунке писатель набрасывает основы теории экспрессионизма, при этом не чурается мелких мистификаций, мифологизируя собственную роль. Он выстраивает миф о своей причастности к созданию самого знаменитого творения Мунка — картины «Крик»: утверждает, что она восходит к его поэме «Заупокойная месса» («Totenmesse», в польском издании «Requiem aeternam»), опубликованной в том же году, когда была написана первая версия «Крика», хотя известны и более ранние эскизы культовой картины. Однако между произведениями Пшибышевского и Мунка действительно имеются определенные совпадения.
В протоэкспрессионистском романе Пшибышевского 1917 года под названием «Крик» мы читаем:
Text
Внезапно он услышал страшный крик. — Нет! Не услышал — он видел его — видел, как разверзся воздух, вспаханный огненным плугом огромной молнии: все выглядело так, словно драконья, огнем зияющая пасть — небо взвыло потоком разъяренных красок, каких не видало прежде ни одно око человеческое.
В своем беллетризованном дневнике Мунк описывает генезис картины «Крик» следующим образом:
Text
Я шел по тропинке с двумя друзьями — солнце садилось — неожиданно небо стало кроваво-красным, я приостановился, чувствуя изнеможение, и оперся о забор — я смотрел на кровь и языки пламени над синевато-черным фьордом и городом — мои друзья пошли дальше, а я стоял, дрожа от волнения, ощущая бесконечный крик, пронзающий природу.
Длинная тень Стаха
Вскоре тексты Пшибышевского о Мунке перевели на несколько языков, что во многом способствовало росту популярности художника в странах Центральной Европы. На польской почве ярчайшим тому доказательством служит творчество Войцеха Вейса, которого с творчеством норвежца познакомил Стах. Представитель «Молодой Польши» писал вариации на тему картин Мунка, причем с идентичными названиями: «Любовники в волнах» и «Вампир». «Весна» Вейса отсылает к «Молодости» Мунка, а «Композиция (Похоть)» — к гравюре «В мужском мозгу». Самая известная картина Вейса «Меланхолик», с одной стороны, отсылает к Мунковскому мотиву, а с другой — своим оригинальным названием «Totenmesse» — к Пшибышевскому.
Личности Пшибышевского и Дагни, а также тексты польского поэта оставили след не только на наследии Мунка, но и на более поздней восприятии его творчества на протяжении практически всего ХХ столетия. Сам он спустя годы вспоминал:
Text
Я написал несколько портретов этих людей, в том числе тот, что я назвал «Ревность» <…> Эта будуарная история поставила крест на многих моих планах.
Творчество Мунка 1890-х – начала первого десятилетия ХХ века в интерпретации Пшибышевского — самый узнаваемый период в наследии норвежского художника. Сам Мунк надолго пережил своего польского друга, чье здоровье не выдержало увлечения алкоголем и наркотиками. Художник дожил до 1944 года, до конца жизни сохраняя творческую активность.
Шанс на новое прочтение Мунка дает изданная в марте 2019 года книга «So Much Longing in So Little Space: The Art of Edvard Munch». Ее написал другой знаменитый писатель, на сей раз соотечественник художника — Карл Уве Кнаусгор. Автор автобиографического романа «Моя борьба», росший среди репродукций картин Мунка, решил не ограничиваться портретами, затасканными настолько, что они стали практически прозрачными. Теперь уже культовой картиной становится не «Крик» и не «Вампир», а простой пейзаж 1915 года, изображающий капустное поле. В нем Кнаусгор видит «желание исчезнуть и стать одним целым с миром». Самое время выйти из будуара на свежий воздух.
Автор: Петр Полихт, октябрь 2019
[{"nid":"5695","uuid":"149c0660-3eab-4f7e-b15d-9a3a314fb793","type":"article","langcode":"ru","field_event_date":"","title":"\u0421\u043e\u0432\u0440\u0435\u043c\u0435\u043d\u043d\u043e\u0441\u0442\u044c \u0432 \u043f\u043e\u043b\u044c\u0441\u043a\u043e\u0439 \u043f\u043e\u044d\u0437\u0438\u0438 \u0425\u0425 \u0432\u0435\u043a\u0430","field_introduction":"\u041d\u0430 \u043f\u0440\u043e\u0442\u044f\u0436\u0435\u043d\u0438\u0438 \u043f\u043e\u0441\u043b\u0435\u0434\u043d\u0438\u0445 \u043f\u044f\u0442\u0438\u0434\u0435\u0441\u044f\u0442\u0438 \u043b\u0435\u0442 \u0438\u0441\u0441\u043b\u0435\u0434\u043e\u0432\u0430\u0442\u0435\u043b\u0438 \u043f\u043e\u043b\u044c\u0441\u043a\u043e\u0439 \u043f\u043e\u044d\u0437\u0438\u0438 \u0425\u0425 \u0432\u0435\u043a\u0430 \u0441\u0447\u0438\u0442\u0430\u043b\u0438 \u043d\u0430\u0447\u0430\u043b\u043e\u043c \u0441\u043e\u0432\u0440\u0435\u043c\u0435\u043d\u043d\u043e\u0441\u0442\u0438 \u043f\u0435\u0440\u0438\u043e\u0434 \u043f\u043e\u0441\u043b\u0435 \u041f\u0435\u0440\u0432\u043e\u0439 \u043c\u0438\u0440\u043e\u0432\u043e\u0439 \u0432\u043e\u0439\u043d\u044b (\u0442\u043e \u0435\u0441\u0442\u044c \u0432\u0440\u0435\u043c\u044f \u0432\u043e\u0437\u043d\u0438\u043a\u043d\u043e\u0432\u0435\u043d\u0438\u044f \u0430\u0432\u0430\u043d\u0433\u0430\u0440\u0434\u043d\u044b\u0445 \u0442\u0435\u0447\u0435\u043d\u0438\u0439). \u041e\u0434\u043d\u0430\u043a\u043e \u0432 \u043f\u043e\u0441\u043b\u0435\u0434\u043d\u0438\u0435 \u0433\u043e\u0434\u044b \u0438\u0441\u0442\u043e\u043a\u0438 \u0441\u043e\u0432\u0440\u0435\u043c\u0435\u043d\u043d\u043e\u0439 \u043f\u043e\u043b\u044c\u0441\u043a\u043e\u0439 \u043f\u043e\u044d\u0437\u0438\u0438 \u0443\u0441\u043c\u0430\u0442\u0440\u0438\u0432\u0430\u044e\u0442 \u0443\u0436\u0435 \u0432 \u0442\u0432\u043e\u0440\u0447\u0435\u0441\u0442\u0432\u0435 \u043f\u0440\u0435\u0434\u0441\u0442\u0430\u0432\u0438\u0442\u0435\u043b\u0435\u0439 \u00ab\u041c\u043e\u043b\u043e\u0434\u043e\u0439 \u041f\u043e\u043b\u044c\u0448\u0438\u00bb (1895\u20131918).\r\n","field_summary":"\u041e\u0442 \u043f\u0430\u0440\u043d\u0430\u0441\u0441\u0438\u0437\u043c\u0430 \u0434\u043e \u0430\u0432\u0430\u043d\u0433\u0430\u0440\u0434\u0430: 5 \u0442\u0435\u0447\u0435\u043d\u0438\u0439, \u043e\u043f\u0440\u0435\u0434\u0435\u043b\u0438\u0432\u0448\u0438\u0445 \u043f\u043e\u043b\u044c\u0441\u043a\u0443\u044e \u043f\u043e\u044d\u0437\u0438\u044e XX \u0432\u0435\u043a\u0430.","topics_data":"a:1:{i:0;a:3:{s:3:\u0022tid\u0022;s:5:\u002259609\u0022;s:4:\u0022name\u0022;s:33:\u0022#\u044f\u0437\u044b\u043a \u0438 \u043b\u0438\u0442\u0435\u0440\u0430\u0442\u0443\u0440\u0430\u0022;s:4:\u0022path\u0022;a:2:{s:5:\u0022alias\u0022;s:26:\u0022\/topics\/yazyk-i-literatura\u0022;s:8:\u0022langcode\u0022;s:2:\u0022ru\u0022;}}}","field_cover_display":"default","image_title":"","image_alt":"","image_360_auto":"\/sites\/default\/files\/styles\/360_auto\/public\/field\/image\/peiper_tadeusz_6883077.jpg?itok=657Yq-o6","image_260_auto":"\/sites\/default\/files\/styles\/260_auto_cover\/public\/field\/image\/peiper_tadeusz_6883077.jpg?itok=58nl0Ijx","image_560_auto":"\/sites\/default\/files\/styles\/560_auto\/public\/field\/image\/peiper_tadeusz_6883077.jpg?itok=uyjmQphE","image_860_auto":"\/sites\/default\/files\/styles\/860_auto\/public\/field\/image\/peiper_tadeusz_6883077.jpg?itok=0DTNnHnI","image_1160_auto":"\/sites\/default\/files\/styles\/1160_auto\/public\/field\/image\/peiper_tadeusz_6883077.jpg?itok=KQjtn6cS","field_video_media":"","field_media_video_file":"","field_media_video_embed":"","field_gallery_pictures":"","field_duration":"","cover_height":"249","cover_width":"440","cover_ratio_percent":"56.5909","path":"ru\/node\/5695","path_node":"\/ru\/node\/5695"}]