Но как представляли себе авторы и сотрудники газеты «Свобода» новую, прекрасную Россию будущего, создание которой было, по их мнению, невозможно без иностранной интервенции? Мережковский выдвинул идею «третьей России»: не «белой», монархически-имперской, и уж тем более не «красной», тоталитарной, а свободной, демократической и христианской. Ему вторила Зинаида Гиппиус: «Нужно было другое, совсем другое, и скорее, и отсюда именно, из Польши...»
Историческое предназначение польского народа Мережковский видел в противостоянии «грядущему хаму», приход которого он предвидел еще в своей знаменитой одноименной статье 1906 года. Более того, большевизм был для него не только политикой, но и религией — религией дьявола, абсолютным метафизическим злом. А поскольку писатель сводил историю человечества к борьбе между Христом и Антихристом, крестовый поход поляков и русских эмигрантов против большевиков приобретал в его интерпретации черты важнейшей исторической миссии спасения цивилизации. Третья Россия, то есть Россия, свободная от большевиков, о которой мечтал Мережковский, должна быть Россией религиозной. «Вера творит чудеса, — писал он, — чудо сотворит и наша вера. России нет — Россия будет». Кроме того, Мережковские считали, что Польша и Россия должны создать союз братских народов и забыть вековые обиды. «Польша может погибнуть, — писала Зинаида Гиппиус, — если не победит свою вековую ненависть ко всякой России, без разбора, и будет послушным орудием в руках западных держав, которые ее создали…»
Все это, надо сказать, производило на польскую интеллигентную публику сильное впечатление. Доклад Мережковского «Крест и Пентаграмма» о противостоянии европейского мира и большевистской диктатуры с ее сатанинским символом-пентаграммой (пятиконечной звездой) был повторен несколько раз при переполненном зале, вмещавшем тысячи слушателей и многажды анализировался, комментировался и пересказывался в польской печати. Юзеф Чапский вспоминал: «У него тогда были невероятно пропольские выступления, он говорил в Варшаве о Мицкевиче и Пушкине. Ну, и, конечно, невероятно антибольшевистские, но бывали на них все, от Жеромского до Реймонта. Ведь это был очень известный тогда человек».