Свои послевоенные тексты Стемповский чаще всего подписывал псевдонимом Павел Гостовец (кстати, Гостовец — это ручей в Карпатах, приток Белого Черемоша). В 1953 году за статьи, написанные по-французски для местной прессы, он получил литературную премию бернского кантона в Швейцарии. В послевоенные десятилетия Стемповский занимался переводами, преподавал и неимоверно мало (но и неимоверно хорошо!) писал. Как доказывает в своем исследовании «Фантазии невольного путешественника» литературовед Яцек Гайдук, писатель до самого конца жизни планировал написать книгу о римском поэте Овидии — очевидно, он ощущал с ним родство как эмигрант и в какой-то степени изгнанник. Ежи Стемповский умер на чужбине 2 октября 1969 года в Берне. После падения коммунизма останки писателя перезахоронили на варшавском кладбище Повонзки.
Творчество
Что мы можем сказать об основных особенностях творчества Ежи Стемповского, что в первую очередь бросается в глаза? Что было его фирменным почерком — тем, что отличает его от других талантливых эссеистов и возносит на вершины мастерства? По-моему, прежде всего это парадоксальность мышления. Именно поэтому читать тексты Стемповского так интересно — как в приключенческом романе: никогда не знаешь, что ждать на следующей странице. Автор умеет удивить неожиданными сравнениями, застать врасплох непредвиденным поворотом сюжета и мысли, его произведения — не констатация выводов, а скрупулезное изображение самого мыслительного процесса. Читая, мы — слово за словом, строка за строкой — рассуждаем вместе с автором, углубляемся, удивляемся, открываем. Одно из многочисленных наслаждений при чтении эссе Стемповского — радость совместного открытия, восторженное «эврика!», когда понимаешь: «Я тоже так думаю!»
Вполне вероятно, что эта фирменная парадоксальность мышления Стемповского вырабатывалась благодаря — как теперь модно говорить — его богатому бэкграунду: культурному, языковому, географическому. Он рос в Украине, взрослел в Польше, а доживал свой век в Швейцарии, много путешествовал, был открыт к Другому, живо интересовался миром, постоянно читал — и на стольких языках! — пытался познать разные культуры, понять их. Он был скитальцем, эмигрантом, Овидием своего времени. Вероятно, именно поэтому он написал о себе: «Рожденный на далеких окраинах, я даже в Польше был в какой-то степени эмигрантом». Жизнь перекати-поля научила эссеиста пускать корни не в землю, не в географическую точку, а в культуру — когда бежишь от судьбы, всего с собой не возьмешь. Но то, что в твоем сердце и мыслях, — навсегда с тобой.
Например, в тексте «Rubis d’Orient» шаткая палатка на хотинском базаре служит отправной точкой для раздумий о нестабильности приграничья, о встрече Европы и Азии, Востока и Запада, и про особый тип людей, лелеющих свою стабильность в ненадежном, непостоянном мире. Внимательный (и неспешный) прохожий Ежи Стемповский пишет: