В одной из сцен «Послеобразов» Стржеминский говорит студентам: «Каждое решение — хорошее, потому что оно ваше». Анджей Вайда тоже взял эти слова на заметку. Рассказывая о Владиславе Стржеминском, одном из самых выдающихся польских художников ХХ века, режиссер принял смелое, но не очень удачное решение. Он сосредоточился на истории политических угнетений, которые непокорному художнику приготовила коммунистическая власть, однако полностью обошел вниманием его личные проблемы.
Вайда изображает Стржеминского как одинокого героя, который не подчиняется правилам соцреализма. За бунт против коммунистической доктрины он оказывается выкинутым за борт, ненужным. Вайда старательно показывает очередные этапы мук Стржеминского: увольнение из университета, запрет на профессию, политические проблемы, с которыми столкнулись близкие художника. Каждый очередной фрагмент фильма напоминает очередную остановку крестного пути. И все же Голгофа Стржеминского не вызывает у нас таких глубоких переживаний, как должна бы.
Прежде всего потому, что Анджей Вайда избегает сюжетов, связанных с личной жизнью художника. О сложных отношениях, объединявших Стржеминского с выдающимся скульптором Катажиной Кобро, в картине не говорится почти ничего. А ведь биографии Стшеминьского и Кобро являются прекрасным материалом для настоящей кинодрамы и попытки пояснить образ Стржеминского — фигуры неоднозначной, завораживающе странной и величественной.
Вайду эта драма не интересует: лишь в нескольких сценах можно обнаружить небольшие ее отголоски. Кобро появляется в фильме как дух, старое, болезненное воспоминание, иногда — как угрызение совести. Без особой глубины изображены и отношения Стржеминского с дочерью (неудачная роль Брониславы Замаховской). А история чувства, которым красивая студентка (Зофья Вихлач) одаривает старого художника-калеку, превращается здесь лишь в незначительный эпизод.