Как строить памятники архитектуры
Послевоенное восстановление варшавского Старого города во всем мире признают героическим и абсолютно беспрецедентным поступком. А как сегодня, семьдесят лет спустя, живя в совершенно других условиях и реалиях, мы относимся к воссозданию разрушенных исторических памятников?
В середине ноября 2021 года вроцлавская городская администрация продала застройщику Дворец Гацфельдтов на улице Вита Ствоша, 32. Новый владелец планирует превратить исторический объект в гостиницу. И в этом не было бы ничего необычного — ситуации, когда здание меняет функцию, происходят регулярно, — если бы не факт: речь идет о фронтоне и нескольких фрагментах здания, к которым в 1960-е пристроили незатейливый павильон. Застройщик хочет разобрать эту пристройку, а на ее месте возвести новое здание «восемнадцатого века», иначе говоря, каким-то пока не очень понятным способом восстановить облик исторической постройки.
Picture display
standardowy [760 px]
Визуализация Дворца Гацфельдтов во Вроцлаве, проект: GREG Architekci, фото: GREG Architekci
Дворец Гацфельдтов, построенный во второй половине XVIII столетия, считался примером выдающейся архитектуры. Эту городскую резиденцию Франца фон Гацфельдта на первых этапах проектировал француз Исидор Каневале, а затем модифицировал один из величайших зодчих того времени, позднейший автор Бранденбургских ворот Карл Готтгард Лангганс. Здание в стиле неоклассицизма архитектор снабдил внутренним двориком, парадным фасадом с портиком и богатыми интерьерами. Увы, дворец так сильно пострадал в результате военных действий 1945 года, что впоследствии его разобрали. Остался только фронтон, а также вестибюль, часовня и фрагмент лестницы. В 1968 году руину приспособили под выставочные проекты — Эдвард Малахович спроектировал простой павильон, в который «встроил» остатки прежнего дворца. Многие годы здесь располагалась галерея BWA Awangarda, однако в 2018 году здание признали аварийным и выставили на продажу. По поводу будущего этого ценного, но все-таки «неполного» объекта, во Вроцлаве шли бурные споры. И если большинство экспертов сходились во мнении, что послевоенную часть необходимо заменить на новую, более просторную, то реконструкцию дворца в том виде, в котором он существовал в XVIII веке, оценивали отрицательно, причем не только из-за небольшого количества сохранившихся архивных данных, но и из-за действующего на Западе правила: несуществующие объекты не подлежат восстановлению.
Picture display
standardowy [760 px]
Дворец Гацфельдтов во Вроцлаве, фото: Марек Сливецкий / Wikipedia.org
Реконструкция? Исключено!
Этот принцип был сформулирован в так называемой Венецианской хартии — документе, составленном в 1964 году в Венеции во время Второго международного конгресса архитекторов и специалистов по историческому наследию. В статье 15 «Хартии» говорится:
Text
Всякая реконструкция должна быть исключена изначально, можно допустить лишь анастилос, то есть возвращение на свои места сохранившихся, но разрозненных фрагментов. Введенные элементы всегда должны быть распознаваемы и представлять собой минимум, необходимый для обеспечения условий консервации памятника и восстановления единства его форм.
Author
Венецианская хартия по вопросам сохранения и реставрации памятников и достопримечательных мест, пер. Н. О. Душкиной
В этом же документа читаем:
Text
Элементы, предназначенные для замены недостающих фрагментов, должны гармонично вписываться в целое и вместе с тем так отличаться от подлинных, чтобы реставрация не фальсифицировала историческую и художественную документальность памятника.
Author
Венецианская хартия по вопросам сохранения и реставрации памятников и достопримечательных мест, пер. Н. О. Душкиной
Picture display
standardowy [760 px]
Перекресток Свентоерской улицы и улицы Налевки в прежнем сердце еврейской Варшавы, уничтоженном нацистами в 1943 году, фото: Генри Н. Кобб, 1947, источник: материалы DSH
Документ, подписанный представителями более, чем двадцати стран, вскоре стал обязательным правилом во всем мире. В создание хартии внесли вклад и польские специалисты: среди подписантов, идейных вдохновителей и авторов был Ян Захватович — польский архитектор и реставратор, ключевая фигура для реконструкции разрушенных во время Второй мировой войны польских памятников.
Возникает логичный вопрос: как же так? Не прошло и пары десятилетий, как горячий поборник реконструкции варшавского Старого города резко изменил мнение? Когда Захватович боролся за восстановление домов, костелов и особняков, он прекрасно осознавал исключительность ситуации, в какой оказалась послевоенная Польша. Воссоздание памятников архитектуры было необходимо не затем, чтобы город вновь стал «красивым», а как символ подъема страны после беспрецедентной трагедии войны, выражение силы и единства народа, а также единственная в тех обстоятельствах возможность вернуть, «вновь обрести» памятники польской культуры. Захватович говорил:
Text
Чувство ответственности по отношению к будущим поколениям требует восстановления того, что у нас разрушили, восстановления полного, с осознанием трагизма неизбежной реставраторской фальши.
И соавтор внешнего облика множества столичных построек, и другие подписанты «Венецианской хартии», и эксперты понимали, что военные разрушения (особенно в столь гигантских масштабах, в каких они коснулись некоторых городов) требуют иного подхода. Именно поэтому реконструкция варшавского Старого города, несмотря на правила, изложенные в «Хартии», в 1980 году попала в Список всемирного наследия ЮНЕСКО — за восстановление исторического центра города, уничтоженного на восемьдесят пять процентов. Однако это вовсе не означает, что следует восстанавливать каждый утраченный памятник.
Исключительную и несомненно представляющую собой причину для гордости реконструкцию архитектуры в Польше после Второй мировой войны нужно трактовать как прецедент, а не исходный пункт для современных концепций. Прежде всего по этическим соображениям — это было бы переиначиванием прошлого, созданием фикции. Но также и исходя из практических нужд: возведение памятников спустя сотни лет после их создания — огромный риск и путь, полный неожиданных ловушек. Это можно отлично проиллюстрировать на примере Театральной площади в Варшаве, где в 1997 году вырос «новый памятник», восстановленный Дворец Яблоновских. Построенный во второй половине XVIII века, с 1819 вплоть до начала Второй мировой войны он выполнял функции варшавской мэрии. Военные разрушения оказались столь велики, что в 1952 году руины разобрали. Его «восстановление» — причем для коммерческих, а не общественных целей — окончилась фиаско. Невооруженным глазом заметна фальшь этой архитектуры: искусственный фасад скрывает современные интерьеры, планировка которых конфликтует с высотой дворцовых этажей, поэтому в окнах мы видим перекрытия.
Picture display
standardowy [760 px]
Дворец Яблоновских, Варшава, фото: Аркадиуш Зюлек / Forum
Таким же неудачным примером восстановления стало здание Латинской школы в Мальборке. Город сильно пострадал во время войны: на месте центра с исторической застройкой выросли панельные дома, между которыми сохранилось лишь несколько исторических построек. Сегодня предпринимаются попытки построить в Мальборке новые «памятники архитектуры», и Латинская школа — один из них. В 2014 году достроили сохранившиеся кирпичные стены, на которые «водрузили» новое, подражающее средневековому стилю строение. Сейчас здесь находится Мальборгский центр культуры и образования. Массивная, аляповатая школа расположена на склоне рядом с замком и совершенно не вписывается в городской пейзаж. В 2013 году здание номинировалось в конкурсе «Архиужас года».
Все шансы добиться подобного «успеха» есть у проекта на юге Польши. Администрация города Строне-Слёнске намерена реконструировать смотровую башню на вершине горы Снежник. Оригинальную башню построили в конце XIX века, но в 1973 году она настолько обветшала, что ее пришлось разобрать. Каменная постройка пользовалась большой популярностью у туристов, однако ее современный проект критикуют за облик, не слишком удачно копирующий первоначальный вид.
Одна из причин, по которым восстановление исторических объектов часто уже на старте обречено на провал, — другие строительные материалы и технологии. Даже если вложить максимум усилий, отстроить в XXI веке «старинный» объект попросту невозможно. Чтобы в этом убедиться, достаточно посетить Тыкоцин, Боболице, Гостынин, Несытно и другие города, где за последние годы частные инвесторы «подняли из руин» средневековые или ренессансные замки. В результате получились туристические места, удобные отели и рестораны, но, побывав там, вы легко поймете: это современные объекты, их стены вовсе не пропитаны «духом минувших дней». Серьезной критике подверглось и строительство замка в Познани, чей внешний облик свидетельствует о фантазии архитектора, а не о солидной работе с — пусть и малочисленными — архивами. Как показали последние годы, восстановление куда более молодых объектов редко бывает удачным. Пример? Ротонда и Центральный универмаг в Варшаве. Даже получивший все возможные премии проект реконструкции столичного пассажа «Кошики» никому, кто помнит его довоенный облик, не напомнил оригинальное здание.
Picture display
standardowy [760 px]
Ротонда в Варшаве, 2019, фото: Анна Цимер
Попытка восстановить утраченный архитектурный объект требует огромных усилий и денег. Особенно ярко это тезис можно проиллюстрировать на примере международных дискуссий на тему реконструкции сгоревшей части собора Нотр-Дам в Париже. 15 апреля 2019 года огонь поглотил часть кровли исторического здания. Сразу же после этой трагедии реставраторы со всего мира стали решать, как восстановить утерянный фрагмент. Часть профессионального сообщества высказывалась в пользу мнения, что башню необходимо отстроить в современном стиле — в согласии с действующим правилом. Архитектурные пуристы подчеркивали: чтобы по-настоящему вернуть сгоревшую башню, нужно сделать доски из дубов, насчитывающих несколько сотен лет. И такие деревья осенью 2021 года срубили, чтобы начать ремонт сгоревшей кровли — французские власти решили вернуть собору облик, который был до пожара. На сегодняшний день на ремонтные работы уже потрачено 165 миллионов евро. Оценить окончательную сумму не представляется возможным.
Picture display
standardowy [760 px]
Железнодорожный мост на Пильховском озере, фото: Роберт Нойман / Forum
Хотя сторонников восстановления утраченных памятников архитектуры довольно много, в начале 2020 года оказалось, что понимание ценности аутентичного облика архитектурного объекта тоже велико. Когда СМИ сообщили, что для съемок американского фильма потребовалось бы взорвать построенный в начале XX века мост в поселке Пильховице в Нижней Силезии, общественность возмутилась. Несмотря на то, что кинематографисты обещали восстановить мост после окончания съемок, эксперты, жители и туристы встали на защиту недействующего с 2016 года объекта. Такая реакция ускорила внесение моста в список архитектурного наследия. Множество споров вызвали также высказанные некоторыми политиками несколько лет назад идеи по введению широкомасштабной программы реконструкции замков, пребывающих сегодня в руинах. Среди объектов, оказавшихся в списке «подлежащих восстановлению», — не только руины замка в городах Казимеж-Дольны, Огродзенец, Больков, но и замок Кшижтопор, возведенный в первой половине XVII века Кшиштофом Оссолинским в Уезде. Тем временем в Глогове, в центре довольно творчески «реконструированного» в 1990-х годах Старого города, стоят руины массивного готического храма. История костела святого Николая уходит в XIII век, его готические стены построили в XIV. Уничтоженный в 1945 году храм решили оставить в разрушенном виде — как трагическое напоминание о военных потерях.
Picture display
standardowy [760 px]
Старый город в Эльблонге, фото: Войцех Вуйцик / Forum
Сторонники идеи восстановления исторических объектов получили мощный импульс в виде подобных проектов, осуществленных за польской западной границей. В самой только Германии заново отстроили королевский дворец в центре Берлина, а во Франкфурте-на-Майне на месте застройки 1970-х восстановили старинные дома. Однако следует помнить, что реконструкцию Берлинского дворца резко критикуют за огромное количество потраченных на это денег. Более того — часть здания построили в ультрасовременном формате, поэтому дворец не изображает старинный. Так же произошло и во франкфуртском Старом городе. Здесь только пятнадцать из тридцати пяти новых домов — реконструкции, что важно, возведенные с использованием сохранившихся оригинальных архитектурных элементов (их собирали по музеям и частным коллекциям). Там, где использование настоящих элементов было невозможно, построили дома, вдохновленные стариной. Так произошло в Эльблонге, где с 1980-х годов с соблюдением исторической уличной сети и, задействовав сохранившиеся подвалы, строят дома, представляющие собой сознательный парафраз исторических стилей, фантазию на их тему, а не подражание, переходящее в китч. Если говорить об удачных примерах реконструкции исторических памятников, можно упомянуть дрезденский лютеранский собор Фрауэнкирхе (церковь Богородицы). Богато декорированный барочный храм был построен в первой половине XVIII века. Зимой 1945 года, в результате бомбардировок союзников, здание разрушилось. До конца 1980-х годов руины церкви служили памятником военных уничтожений, однако в итоге Фрауэнкирхе решили восстановить. Работы шли с 1994 по 2005 год. Что важно — в этом случае тоже в значительной степени использовались сохранившиеся фрагменты. Полностью новым в воссозданном объекте стал только купол.
Picture display
standardowy [760 px]
Нижнесилезская окружная палата архитекторов во Вроцлаве в отремонтированном здании детского сада, фото: Мацей Люлько
Восстановление уничтоженных зданий получается хорошо, как правило, только в случае с небольшими объектами — такими, как восстановленное после пожара здание образцово-показательного детского сада во Вроцлаве, где сегодня расположилась Нижнесилезская окружная палата архитекторов, особняк «Желязко» на пересечении улиц Огродовой и Крысевича в Познани и превращенная в роскошные жилые дома застройка на улице Фоксаль 13/15 в Варшаве. Над проектами двух последних работал целый штаб реставраторов и экспертов, анализировавших сохранившиеся архивные документы, а стилистические и исторические неточности не играют здесь особого значения — объекты построили не затем, чтобы «восстановить исторический облик», у них не было цели стать документом прошлого.
Два подхода к тому, как в XXI веке можно обустраивать исторические части города, можно отметить в Гданьске. Уже два десятилетия здесь идет застройка Острова складов — последний не восстановленный после разрушений Второй мировой войны участок в непосредственной близи исторического центра. Благодаря престижному расположению на Острове складов строят прежде всего гостиницы, дорогие жилые комплексы и здания с апартаментами для туристов. Новые объекты возводят с учетом исторического плана, масштабов и габаритов, типичных для гданьского центра (несмотря на то, что раньше на острове преобладала промышленная, а не жилая застройка), однако все они отличаются современной формой, свободно апеллирующей к традиции. К сожалению, это не всегда приносит желаемые результаты. Часть новых инвестиций — примеры неудачных, безвкусных решений. И все же общий облик этого района представляет собой единое целое, укладывающееся и в исторический контекст, и в современность. В то же самое время многих сторонников сплотила идея «восстановления» вблизи Высоких ворот отеля Danziger Hof, построенного в XIX веке и разрушенного в ходе Второй мировой войны. Новое воплощение богато декорированного, выдержанного в стиле североевропейского неоренессанса здания заменит расположенный сегодня на этом месте модернистский павильон польских авиалиний LOT.
Picture display
standardowy [760 px]
Разводной мост на Остров складов, фото: Михал Рыняк / AW
В спорах между противниками и сторонниками реконструкции исторических памятников есть и реалисты, обращающие внимание на огромные финансовые вложения, необходимые для осуществления таких проектов. В каждом польском городе можно с легкостью назвать ценные, но обветшавшие оригинальные памятники. Может быть, прежде чем строить новые здания, лучше позаботиться о тех, которые до сих пор существуют и служат настоящими свидетелями истории?
Автор: Анна Цимер, ноябрь 2021
[{"nid":"5695","uuid":"149c0660-3eab-4f7e-b15d-9a3a314fb793","type":"article","langcode":"ru","field_event_date":"","title":"\u0421\u043e\u0432\u0440\u0435\u043c\u0435\u043d\u043d\u043e\u0441\u0442\u044c \u0432 \u043f\u043e\u043b\u044c\u0441\u043a\u043e\u0439 \u043f\u043e\u044d\u0437\u0438\u0438 \u0425\u0425 \u0432\u0435\u043a\u0430","field_introduction":"\u041d\u0430 \u043f\u0440\u043e\u0442\u044f\u0436\u0435\u043d\u0438\u0438 \u043f\u043e\u0441\u043b\u0435\u0434\u043d\u0438\u0445 \u043f\u044f\u0442\u0438\u0434\u0435\u0441\u044f\u0442\u0438 \u043b\u0435\u0442 \u0438\u0441\u0441\u043b\u0435\u0434\u043e\u0432\u0430\u0442\u0435\u043b\u0438 \u043f\u043e\u043b\u044c\u0441\u043a\u043e\u0439 \u043f\u043e\u044d\u0437\u0438\u0438 \u0425\u0425 \u0432\u0435\u043a\u0430 \u0441\u0447\u0438\u0442\u0430\u043b\u0438 \u043d\u0430\u0447\u0430\u043b\u043e\u043c \u0441\u043e\u0432\u0440\u0435\u043c\u0435\u043d\u043d\u043e\u0441\u0442\u0438 \u043f\u0435\u0440\u0438\u043e\u0434 \u043f\u043e\u0441\u043b\u0435 \u041f\u0435\u0440\u0432\u043e\u0439 \u043c\u0438\u0440\u043e\u0432\u043e\u0439 \u0432\u043e\u0439\u043d\u044b (\u0442\u043e \u0435\u0441\u0442\u044c \u0432\u0440\u0435\u043c\u044f \u0432\u043e\u0437\u043d\u0438\u043a\u043d\u043e\u0432\u0435\u043d\u0438\u044f \u0430\u0432\u0430\u043d\u0433\u0430\u0440\u0434\u043d\u044b\u0445 \u0442\u0435\u0447\u0435\u043d\u0438\u0439). \u041e\u0434\u043d\u0430\u043a\u043e \u0432 \u043f\u043e\u0441\u043b\u0435\u0434\u043d\u0438\u0435 \u0433\u043e\u0434\u044b \u0438\u0441\u0442\u043e\u043a\u0438 \u0441\u043e\u0432\u0440\u0435\u043c\u0435\u043d\u043d\u043e\u0439 \u043f\u043e\u043b\u044c\u0441\u043a\u043e\u0439 \u043f\u043e\u044d\u0437\u0438\u0438 \u0443\u0441\u043c\u0430\u0442\u0440\u0438\u0432\u0430\u044e\u0442 \u0443\u0436\u0435 \u0432 \u0442\u0432\u043e\u0440\u0447\u0435\u0441\u0442\u0432\u0435 \u043f\u0440\u0435\u0434\u0441\u0442\u0430\u0432\u0438\u0442\u0435\u043b\u0435\u0439 \u00ab\u041c\u043e\u043b\u043e\u0434\u043e\u0439 \u041f\u043e\u043b\u044c\u0448\u0438\u00bb (1895\u20131918).\r\n","field_summary":"\u041e\u0442 \u043f\u0430\u0440\u043d\u0430\u0441\u0441\u0438\u0437\u043c\u0430 \u0434\u043e \u0430\u0432\u0430\u043d\u0433\u0430\u0440\u0434\u0430: 5 \u0442\u0435\u0447\u0435\u043d\u0438\u0439, \u043e\u043f\u0440\u0435\u0434\u0435\u043b\u0438\u0432\u0448\u0438\u0445 \u043f\u043e\u043b\u044c\u0441\u043a\u0443\u044e \u043f\u043e\u044d\u0437\u0438\u044e XX \u0432\u0435\u043a\u0430.","topics_data":"a:1:{i:0;a:3:{s:3:\u0022tid\u0022;s:5:\u002259609\u0022;s:4:\u0022name\u0022;s:33:\u0022#\u044f\u0437\u044b\u043a \u0438 \u043b\u0438\u0442\u0435\u0440\u0430\u0442\u0443\u0440\u0430\u0022;s:4:\u0022path\u0022;a:2:{s:5:\u0022alias\u0022;s:26:\u0022\/topics\/yazyk-i-literatura\u0022;s:8:\u0022langcode\u0022;s:2:\u0022ru\u0022;}}}","field_cover_display":"default","image_title":"","image_alt":"","image_360_auto":"\/sites\/default\/files\/styles\/360_auto\/public\/field\/image\/peiper_tadeusz_6883077.jpg?itok=657Yq-o6","image_260_auto":"\/sites\/default\/files\/styles\/260_auto_cover\/public\/field\/image\/peiper_tadeusz_6883077.jpg?itok=58nl0Ijx","image_560_auto":"\/sites\/default\/files\/styles\/560_auto\/public\/field\/image\/peiper_tadeusz_6883077.jpg?itok=uyjmQphE","image_860_auto":"\/sites\/default\/files\/styles\/860_auto\/public\/field\/image\/peiper_tadeusz_6883077.jpg?itok=0DTNnHnI","image_1160_auto":"\/sites\/default\/files\/styles\/1160_auto\/public\/field\/image\/peiper_tadeusz_6883077.jpg?itok=KQjtn6cS","field_video_media":"","field_media_video_file":"","field_media_video_embed":"","field_gallery_pictures":"","field_duration":"","cover_height":"249","cover_width":"440","cover_ratio_percent":"56.5909","path":"ru\/node\/5695","path_node":"\/ru\/node\/5695"}]