«Книги Якова, или Большое путешествие через семь границ, пять языков и три большие религии, не считая маленьких» — сумасшедшая книга. Здесь безумно все, начиная с объема (900 страниц), полного названия (в несколько строк), нумерации страниц («с конца» — аллюзия на книги, написанные на иврите и напоминание, что «любой порядок — дело привычки»). Уже сам физический контакт с внушительными по размеру и весу «Книгами» — ожидаемыми, анонсированными и долго, целых шесть лет, создаваемыми — дезориентирует и выбивает из «зоны комфорта».
Устроиться с комфортом не позволяет и само повествование. Здесь, правда, звучат далекие отголоски «Пути людей Книги», а может и «Правека и других времен», но, несмотря на все это, территория, по которой на этот раз ведет нас Токарчук, на протяжении первых десятков (а может даже сотен) страниц становится весьма непредсказуемой. 1752 год, Подолье, живописный, но терзаемый страданиями и бедностью мир, полный грязных дворов и покрытых язвами старух. Некий Яков Лейбович Франк объявляет себя Мессией — так на лоне иудаизма рождается ересь, которая позднее будет названа франкизмом. Адепты Франка отвергают законы Моисея вместе с Талмудом и обращаются к Каббале, исповедуют при этом веру в Святую Троицу и Деву (иногда отождествляемую с Божьей Матерью) и в итоге переходят в католицизм.
Именно об этих событиях и о том, что случилось потом, повествует Токарчук в «Книгах Якова». Поначалу кажется, что все это еще не вполне всерьез, все время ожидаешь эффектного сюжетного хода, смешения планов и закольцовывания истории, открытой иронии. Но ничего такого не происходит. Как бы банально это не звучало, роман этот можно назвать историческим.
«Я нигде не погрешила против фактов. Я испытываю к ним, в особенности к тем, что получены из непосредственных источников, большое уважение», — говорила автор в интервью изданию «Dwutygodnik».
История, к которой писательница обращается в этом произведении, столь неординарна, что отсутствие романа на эту тему можно объяснить лишь тем, что душа будущей книги ждала такого писателя-анархиста, как создательница образа Янины Душейко. Нужен был именно такой анархо-мистический рассказчик, как Токарчук, чтобы показать Речь Посполитую, которая является нам в «Книгах Якова»: отчасти своя, родная (поместья, епископы, еврейские местечки) и отчасти чужая, далекая от удобных стереотипов, начиная с заезженного мифа насчет религиозной терпимости и католической идентичности.
«Здесь кто-нибудь говорит по-польски?»
Перед нами Польша, граничащая с Турцией и немного пропитавшаяся ее южным красочным беспорядком. Речь Посполитая — многонациональная, перемешанная, разноцветная, которая только что приехавшую из Великой Польши на Подолье поэтессу Дружбацкую заставит в отчаянии прокричать: «Здесь кто-нибудь говорит по-польски?»
Именно в таком «текучем» пейзаже родится франкистская ересь — мистическая, но при этом прагматическая — которая свободно обращается с религиями, используя их как ботинки, которые нужны только для того, чтобы в них дойти до цели, наплевательски относится к традиции, догматам и обычаям. Если смотреть на это с перспективы сегодняшнего дня, то это вызов, брошенный прочим идентичностям и формам, пролог к анархизму и социализму. Впрочем, это явление описано Токарчук очень неоднозначно — как неоднозначна была и фигура самого Якова Франка, мистика и деспота, революционера и стратега, афериста и мудреца.
Может это не случайно, что история Франка «накрыла» Токарчук именно сейчас, когда в воздухе витает желание новой коллективной самоидентификации, когда из шкафов вылезают деды и родители из Германии, Белоруссии, Греции, когда польский роман растягивается, открывается, становится эластичным, оставляя место для нового, неоднозначного нарратива. У одних — на микроуровне личной истории, истории семьи. У Токарчук — на уровне всего общества и его сложного польско-еврейского наследия. Она сует руку в прошлое и мешает, раскрывает, провоцирует: чтобы история не застыла, не забетонировалась в мифологии, ее нужно переписывать заново. Токарчук права, когда говорит в интервью, что «Книги Якова» — это ее самый «социальный» проект.
Откуда зло, где Бог?
Однако в «Книгах Якова» это не только не «просоциальность», но и «прочеловечность» — эта книга безумно, неистово насыщена метафизикой. Она предназначена не только для публичной дискуссии, но и для камерного общения. В конце концов, она подходит тем, кто практикует тиккун: пытается исправить мир, штопает дырки в ткани, ищет ответы на вопросы, которые большие религии — предусмотрительно — оставляют в стороне. Откуда зло, где Бог? «Книги Якова» бесстрашно ищут ответы на эти вечные вопросы.
И этим такое огромное здание, каковым является роман Ольги Токарчук, не ограничивается. Его тело — мелочи будничной жизни: собаки, растения, тонкие волоски на теле, пояса, платья, взгляды, интимные минуты, танцы, грустные или веселые женщины, мужчины и дети XVIII века, которые такие же полнокровные и настоящие, как душица, выпалываемая ксендзом Хмелёвским в придомовом садике.
В «Книгах Якова» Токарчук примерила на себя новую роль: теперь она задиристый пророк XXI века, который берется за историю народа, чтобы эту историю как следует вытрясти, отгладить и изложить на свой лад. Хотя действие «Книг Якова» происходит двести пятьдесят лет тому назад в провинциальных поселках или в экзотических городах и речь идет, казалось бы, о мистических и темных вещах, эта книга чертовски актуальна и важна.
Автор: Александра Липчак, ноябрь 2014.