В 2014 году Джон О`Киф вместе с супругами Эдвардом и Мэй-Бритт Мозерами стали лауреатами Нобелевской премии по медицине и физиологии за открытие в области пространственной ориентации. Профессор-нейробиолог О`Киф открыл в гиппокампе — главном центре памяти — т. н. клетки места, с помощью которых создается «карта местности». В свою очередь, супруги Мозеры обнаружили новый компонент системы ориентации — «клетки координационной сетки». Нобелевский комитет обосновал свой вердикт тем, что исследователи смогли решить «проблему, которая много веков занимала физиологов и ученых». Следовало бы добавить: и литераторов. Бегуны из книги Токарчук (в Польше она вышла еще в 2007 году), сами того не сознавая, используют эту GPS по максимуму. Но не для того, чтобы добраться до цели, ибо их цель — путь сам по себе. Они ведут себя как строптивые водители, игнорирующие указания навигатора (в данном случае — разума): «Вы отклонились от маршрута. По возможности развернитесь». Но возможности нет. Иногда они теряют связь и возвращаются к исходному пункту.
В текст «Бегунов» загружено много карт: старых и современных, подлинных и мифических, а также континентов, островов и городов. Если внимательно их рассматривать или мысленно к ним возвращаться, замечаешь абстрактные узоры, неосвоенные участки, геометрические линии, при ближайшем рассмотрении напоминающие нервную систему человека. И это не случайно: Токарчук пытается ухватить суть путешествия не столько в физическом, сколько в психологическом смысле. Наряду с географическими картами здесь немало карт человеческих тел, мыслей и эмоций. Все они видоизменяются и разрастаются, становятся в определенном смысле интерактивными, незавершенными. Они создаются по принципу лабиринта — мотива, который автор «Книг Иакова» уже использовала в своем первом рассказе «Номера» (отель Capital был показан как лабиринт запахов). В «Бегунах» этот лабиринт расположен на нескольких уровнях.
Первый — самый очевидный — это мифическое, опасное пространство. Токарчук заменила греческий остров с лабиринтом Минотавра в Кноссе хорватским островом Вис с оливковой рощей, которая становится западней для жены и ребенка Куницкого (этому герою в книге уделено самое большое внимание). Второй — отсылка к религии: перед нами густая сеть улиц Иерусалима; название этого города, правда, не звучит, но карта прилагается. Фрагмент его описания — предупреждение о конце пути, о достижении цели: «В центре лабиринта нет ни сокровищ, ни минотавра, с которым нужно вступить в борьбу: дорога внезапно оканчивается стеной (…)».
В «Бегунах» мы также найдем литературные аллюзии, например, на лабиринты Борхеса: невидимые и бесконечные, скрывающие в себе тайну. Токарчук схожим образом конструирует свой книжный мир и при этом вовсе не горит желанием упорядочивать образовывающийся в нем хаос. Она позволяет своим героям пребывать в нем, теряться, идти по нехоженым тропинкам и искать путь к собственному «я». Они чувствуют сильное внутреннее напряжение, которое можно разрядить только движением. Поэтому по примеру адептов старообрядческой секты бегунов, которые постоянно передвигаются, чтобы убежать от Дьявола, ее персонажи совершают свое собственное путешествие. Аннушка бросает больного сына и равнодушного мужа, чтобы поселиться в московском метро — вроде бы и близко к дому, и в то же время вдали от обязанностей и рутины. Профессор, который уже давно достиг пенсионного возраста и знает о Греции все, планирует экспедицию по следам Одиссея. Встреченная в стокгольмском аэропорту женщина ездит по миру, чтобы собрать доказательства издевательства над животными. И таких историй очень много — из разных мест и разных времен.
В определенный момент довольно последовательная история начинает напоминать структуру гипертекста. Установление контакта или встреча с другим человеком (повторяемая, как мантра фраза «Цель паломничества — только паломничество») — как переход по ссылке: открывается новое окно — начинается новая история.
«Отправляясь в путешествие, я исчезаю с карт. Никто не знает, где я. В точке, из которой я вышла, или в точке, к которой иду? Есть ли что-то «между»? — размышляет рассказчица, которую Токарчук наделила многими собственными чертами. Однако эта автобиографичность растворяется в общности опыта. На самом деле героем книги мог бы стать каждый из нас. «Бегуны» — это история «между»: старым и новым миром, наукой и религией, телом и душой. Формальная характеристика? Здесь всего понемножку: путевых заметок, записок на билетах, обрывков мыслей, цитат, философских сентенций, рассказов, имитирующих криминальную интригу, внутреннего монолога. Если уж и пытаться втиснуть эту книгу в жесткие рамки жанра, то ближе всего она к современным silva rerum (популярный жанр старопольской литературы, беглые записки), хотя автор назвала ее «романом-созвездием», который «должен работать как проективная методика — мы проецируем на него собственные смыслы».
Попытку фрагментарного описания мира можно встретить и в другом романе Токарчук — «Доме дневном, доме ночном» (1998). На этот раз эта техника переходит на более высокий уровень. Впрочем, сама тема путешествия уже неоднократно появлялась в творчестве писательницы — дважды лауреатки премии «Нике». В своем дебютном романе «Путь людей Книги» (1993) она говорит, что путешествие является «самым глубоким опытом уходящего времени»; в романе «Правек и другие времена» (1996) читаем: «То что не движется, стоит на месте. То, что стоит на месте, распадается». В свою очередь, «Потерянная душа» с иллюстрациями Иоанны Консехо, получившая награду в категории Fiction Bologna Ragazzi Award 2018 — это своего рода альтернатива жизни в вечной суете и спешке.
В этом смысле литературное творчество Токарчук — это проза продолжения и постоянных поисков. Не только потерянной души, мысли, но и соответствующей формы и слов. Язык «Бегунов» неразрывно связан с содержанием: он плавный, мудрый, вьюноподобный — ищущий опоры в философии и этике. Потому мы находим в книге полемику с аристотелевской концепцией движения, отголоски юнговской глубинной психологии и коллективного бессознательного, а также феноменологии восприятия Мориса Мерло-Понти, которая стремится к описанию первоначального опыта познания мира, а в качестве инструмента познания использует тело.
Токарчук показывает, что номадическая натура человека склоняет его к постоянным экспериментам, а идеальным предметом для таких экспериментов является тело человека — тело мертвое. Кажется, что проникнуть можно только в неподвижное, в неизменное. Это совершает перенесенный на страницы романа из голландской истории медицины Филип Верхейен, открывший Ахиллово сухожилие. Читатель является свидетелем проведенного хирургом вскрытия собственной ампутированной ноги. Первые ассоциации? «Урок анатомии доктора Тульпа» кисти Рембрандта. Литературный и живописные образы значительно отличаются: на холсте великого голландца представлена разрезанная рука, показана традиция публичного зрелища, называемого анатомическим театром, в то время как «Бегуны» (не только их медицинский фрагмент) — это произведение скорее интимного характера. И Рембрандт, и Токарчук извлекают из темноты самое важное, а осветить — значит ухватить, понять, освоить.
И еще одно замечание: в правом нижнем углу «Урока анатомии…» видна книга — скорее всего, это «Строение человеческого тела» («De humani corporis fabrica») Андреаса Везалия. Последняя, седьмая часть романа, посвящена разуму. Возможно, это и есть ключ к пониманию «Бегунов»: увлекательное путешествие можно пережить даже в своем воображении, держа в руке билет в виде прозы Токарчук.
Оригинальное издание:
Olga Tokarczuk, Bieguni
Издательство Wyd. Literackie, Краков, 2007
Количество строниц: 456
ISBN: 978-83-08-03986-1
Российское издание:
Токарчук, О. Бегуны: Роман / Предисл. Э. Худобы. Пер. с польского И. Адельгейм. — М.: Новое литературное обозрение, 2010. — 404 с. - ISBN 978-5-86793-825-3
Фрагменты романа «Бегуны» в переводе Ирины Адельгейм можно прочитать здесь («Иностранная литература», 2010, № 6).
Автор: Агнешка Варнке, апрель 2018.