Зачем бабе кисть! Польские художницы в Париже
Женщинам в мире искусства всегда приходилось нелегко. Во времена, когда художник Казимеж Сихульский и ему подобные могли безнаказанно заявить: «Не выношу рисующих баб! […] Зачем бабе кисть!», решение стать художницей требовало от женщин особой самоотверженности. В биографиях почти всех полек, посвятивших себя искусству на рубеже XIX и XX веков, есть нечто общее — Париж.
Город
В те годы художников не нужно было уговаривать поехать в Париж. Столица Франции (до капитуляции перед Нью-Йорком после Второй мировой войны) была еще и столицей мира искусства. Художники из самых отдаленных уголков Европы и даже с другой стороны Атлантического океана устремляются туда, как мотыльки на свет лампы. Как в Берлине XXI века, в ту пору казалось, будто каждый второй житель Парижа — художник. Одних манила легенда импрессионистов и их последователей, других — шедевры из собраний парижских музеев.
Обосновавшихся в Париже с конца XIX века представителей мира искусства, которых в 1925 художественный критик Андре Варно назвал Парижской школой (École de Paris), с перспективы дня сегодняшнего можно считать форпостом джентрификации. Еще в первой декаде ХХ века Монпарнас, облюбованный художниками район, где в то время живут Ольга Бознанская, Пабло Пикассо и Лев Троцкий, — это всего лишь левобережные предместья Парижа с пастбищами и возделываемыми полями. Именно здесь Гертруда Стайн держала свой знаменитый салон — если сердце и мозг современного искусства когда-либо и размещались в одной частной квартире, то именно в этой. Уже в межвоенные годы Монпарнас из пригорода становится одним из символов и самых популярных мест Парижа. Здесь-то и селятся художницы из Польши. Согласно недавнему исследованию Эвы Бобровской, в 1890-1918 годы в Париже их побывало более 160!
Picture display
standardowy [760 px]
Мела Мутер «Панорама города», © Национальный музей в Варшаве
Академии
В европейских центрах искусства полек привлекали не только карьерные возможности, но и просто возможность учиться. В варшавскую Школу изящных искусств женщин начнут принимать лишь в 1904 году, в краковскую — десятилетием позже. Во второй половине XIX века мощнейшая польская артистическая диаспора возникает в Мюнхене, однако местная академия принимает исключительно мужчин. Не удивительно, что среда «мюнхенцев» — это сообщество мужчин, увлеченных батальным жанром, сценами охоты и героического январского восстания. Его символ — мастерская Юзефа Брандта. Полная исторического реквизита, она напоминает оружейный склад.
В Мюнхен на некоторое время приезжает Ольга Бознанская, однако с самого начала она тоскует по Парижу, куда ее не хочет отправлять отец, опасающийся всеобщего падения нравов. Мюнхенские ограничения пытается обойти и Зофья Стрыенская. Она переодевается в одежду брата и под именем Тадеуша фон Гжималы записывается в академию. Обман раскрывают спустя год.
Picture display
standardowy [760 px]
Анна Билинская-Богданович «Автопортрет» (незаконченный), 1892, масло, холст, из собрания Национального музея в Варшаве, фот. Национальный музей в Варшаве. Анна Билинская-Богданович «Автопортрет», 1887, масло, холст, фот. Национальный музей, Краков
В Польше появляются частные школы: класс рисунка Войцеха Герсона и Школа рисунка и живописи Милоша Котарбинского в Варшаве, а также Высшие женские курсы Адриана Баранецкого, т.н. Baraneum в Кракове. В них перед отъездом постигают азы живописного мастерства Бознанская, Мела Мутер, Анна Билинская-Богданович и Анеля Пайонкувна. Однако возможности для развития в подобных школах ограничены. Бознанская на занятиях в Баранеуме умирает от скуки, копируя бесконечные гипсовые фигуры и рисунки из академических учебников.
Париж — совсем другая история. Правда, государственная École des Beaux-Arts (Школа изящных искусств) не менее консервативна, чем учебные заведения в других странах, но образование высочайшего уровня предлагает отнюдь не она. Студенток с распростертыми объятиями принимают престижные частные Академия Жюлиана (Académie Julian) и Академия Коларосси (Académie Colarossi). Основатель второй, скульптор Филиппо Коларосси, сознательно встает в оппозицию к École des Beaux-Arts. Он не просто принимает женщин (здесь учится в частности Камилла Клодель), но и последовательно продвигает новые течения в искусстве вместо того, чтобы заставлять учеников бездумно копировать мастеров прошлого.
В Париже частных художественных школ не меньше, чем кафе: помимо самых известных, их во французской столице около двадцати. Одна из них, Академия Витти (Académie Vitti), размещается в здании, где живет Бознанская. Пользуясь близостью академии, художница сама учится в ней с 1908 года. Среди студенток академии есть две польки.
Picture display
standardowy [760 px]
Ольга Бознанская «Интерьер студии в Париже», 1908, фот. Национальный музей в Кракове
Деньги
Частная школа, как правило, еще и дорогая. В этом убедилась Анна Билинская, которая провела в Париже десять лет, не раз испытав нужду и голод. Однажды основатель Академии Жюлиана, капиталист с человеческим лицом, даже освобождает ее от платы за обучение, только чтобы удержать талантливую студентку. Юзеф Хелмоньский вспоминает:
Text
Я видел, как она, голодая, получала нужные ей живописные знания в мастерских Жюлиана, Флори и других [...] То была душа огромной силы, наделенная неограниченной страстью и любовью к настоящему искусству. Ради него она отказывалась от всех удобств, зачастую забывая о насущных потребностях.
Миф о голодающем гении — избитое клише, но это не отменяет того, что многим польским художницам действительно тяжело жилось на берегах Сены, даже если у их творчества появлялись почитатели. Частные курсы живописи стоят немало, а жизнь в столице Франции, даже вдали от центра, гораздо дороже жизни в Польше. Даже столь, казалось бы, проверенные инвестиции как недвижимость не гарантируют спокойствия. Бознанская живет со сдачи в аренду квартир в своем родном доме на улице Вольской в Кракове. После двух паводков ей приходится выделить деньги на ремонт, поскольку жильцы боятся, что прогнившие балки вот-вот рухнут им на головы. После обретения Польшей независимости польское правительство законодательно снижает стоимость аренды жилья. Для Бознанской это серьезный удар, тем более, что цены на Монпарнасе если и меняются, то только в противоположную сторону. Мешает художнице и собственная щедрость и легковерность. Это чувствуют и скупые клиенты, уговаривающие Бознанскую продать картины за бесценок, а также задолжавшие ей серьезные суммы знакомые и соседи. Они чуют поступление денег, словно хищники кровь, и сразу же бросаются к своей жертве за новыми займами.
Picture display
standardowy [760 px]
Портрет Ольги Бознанской, фотография, Мюнхен, 1898, фот. Национальный музей в Кракове. Ольга Бознанская «Автопортрет», 1906, Париж, фот. Национальный музей в Кракове
Мастерская на бульваре Монпарнас, в которой Бознанская проводит почти три десятилетия, стала сизой от сигаретного дыма и обросла гирляндами из паутин; в тесном помещении, где помимо художницы живут мыши, канарейки, попугаи и собака, приходится следить за каждым шагом. Мастерская Бознанской тесная и заставленная вещами; квартира Билинской, напротив, идеально обустроенная клетушка. Художница эргономически использует каждый квадратный сантиметр пространства, в лучших традициях японских гостиниц. В письме Войцеху Грабовскому она рассказывает:
Text
У меня маленькая комнатка — всего 2,5 метра в длину и два в ширину. Поэтому чтобы писать натюрморт, мне приходится выкручиваться. Сначала пришлось сложить кровать — высвободился почти квадратный метр пространства. Под стеной на перевернутый маленький ящик я села сама, а на железной печке слева, на картонке разложила краски; справа перед кроватью, ведь я сидела очень низко, тоже краски и кисть […] Передо мной на равном из-за отсутствия места расстоянии с изображаемым предметом стоял холст/
Embeded gallery style
display gallery as slider
Лучше идут дела у Мели Мутер. В 1920-е годы к ней приходит известность и финансовая стабильность, а в 1928 году она переезжает в виллу, спроектированную для нее Огюстом Перре, одним из предтеч модернистской архитектуры. Поначалу все складывается легко и у Анели Пайонкувны, которая приезжает в Париж в 1886 году, заручившись щедрой поддержкой краковских меценатов — Хелены и Мечислава Павликовских. Благодаря этому она может себе позволить ходить в театр и оперу, а также путешествовать по Франции. И иногда отдыхать. В декабре 1889 года она пишет своей покровительнице:
Text
Неприятное время, располагающее к меланхолии; на этой неделе я работаю только с 8 до 12. [...] Я потеряла сноровку, это приводит меня в отчаяние — еще пару недель мне будет очень тяжело.
Пайонкувна начинает работать интенсивнее, но ее ждет сокрушительное разочарование: отправленный на салон 1890 года портрет девочки, которому предстояло стать переломным в ее карьере, организаторы не принимают. Париж обошелся с Пайонкувной настолько жестоко, что уже в следующем году, сразу после окончания учебы, художница возвращается на родину.
Темная материя
Все мечтают о славе. Мела Мутер и Анна Билинская вырезают из газет заметки с любыми упоминаниями о себе. Для Бознанской этим занимается представляющее ее интересы агентство, по крайней мере, пока художница не перестает ему платить. Особенно радуется мельчайшим успехам Билинская. Ведь ради этого она целыми днями тяжело работает: с восьми до семнадцати в академии, минимум три часа дома по вечерам, а при наличии свободных времени и денег — на дополнительных занятиях и курсах.
Как и Мела Мутер, Билинская часто пишет мать с младенцем, но к этой теме она подходит шире. Она хочет создать цикл, посвященный женщинам в различных жизненных ситуациях — не в духе современной традиции «трех возрастов женщины», сосредоточенной на телесности и образце физической привлекательности, а реалистический и даже образовательный. «Если бы мне […] удалось хотя бы одной женщине в беде помочь, указать путь — я была бы невыразимо счастлива», — утверждает художница.
Picture display
standardowy [760 px]
Нина Александрович «Шляпа с цветами», ок. 1924, Общество любителей изящных искусств, фот. Национальный музей, Краков
Помимо этого, Билинская планирует помогать женщинам более конкретно — перенести знания, полученные в Париже, в собственную новую школу, которую она хочет открыть в Варшаве. Реализовать замысел ей помешает болезнь сердца, но подобные идеи приходят в голову и другим художницам: Толе Цертович, Бланке Мерсере и Марии Недзельской. Они, потратившие столько сил на получение художественного образования, интуитивно понимают то, что много лет позже искусствовед Линда Нохлин опишет в эссе «Почему не было великих женщин-художниц?»:
Text
То положение, что есть и было в искусстве и в сотне других областей, обессмысливает, притесняет и обескураживает всех (в том числе женщин), кому не посчастливилось родиться белым, принадлежать предпочтительно к среднему классу, и главное — быть мужчиной. Виной тому не наши судьбы, наши гормоны, наши менструальные циклы или наши полые внутренние органы, но наше институциональное устройство и наше образование.
Author
Перевод А. Матвеевой
Embeded gallery style
display gallery as slider
Билинская, Бознанская, Мутер и Пайонкувна — это лишь отдельные представительницы сообщества польских художниц в Париже конца XIX — начала ХХ века. Помимо них успеха добились также: Алиция Галицкая, экспериментировавшая с кубизмом и дружившая с ведущими представителями межвоенного авангарда; пейзажистка Ирена Хассенберг и автор кубистических декоративных портретов Алиция Хохерман. То, что мы сегодня назвали бы темной материей мира искусства, состояло из множества анонимных выпускниц художественных школ, которым так и не удалось добиться успеха. Именно из них получалась толпа, по плечам которой шли к славе немногочисленные звезды. В этом отношении Париж рубежа веков мало отличался от прочих земель обетованных.
[{"nid":"5695","uuid":"149c0660-3eab-4f7e-b15d-9a3a314fb793","type":"article","langcode":"ru","field_event_date":"","title":"\u0421\u043e\u0432\u0440\u0435\u043c\u0435\u043d\u043d\u043e\u0441\u0442\u044c \u0432 \u043f\u043e\u043b\u044c\u0441\u043a\u043e\u0439 \u043f\u043e\u044d\u0437\u0438\u0438 \u0425\u0425 \u0432\u0435\u043a\u0430","field_introduction":"\u041d\u0430 \u043f\u0440\u043e\u0442\u044f\u0436\u0435\u043d\u0438\u0438 \u043f\u043e\u0441\u043b\u0435\u0434\u043d\u0438\u0445 \u043f\u044f\u0442\u0438\u0434\u0435\u0441\u044f\u0442\u0438 \u043b\u0435\u0442 \u0438\u0441\u0441\u043b\u0435\u0434\u043e\u0432\u0430\u0442\u0435\u043b\u0438 \u043f\u043e\u043b\u044c\u0441\u043a\u043e\u0439 \u043f\u043e\u044d\u0437\u0438\u0438 \u0425\u0425 \u0432\u0435\u043a\u0430 \u0441\u0447\u0438\u0442\u0430\u043b\u0438 \u043d\u0430\u0447\u0430\u043b\u043e\u043c \u0441\u043e\u0432\u0440\u0435\u043c\u0435\u043d\u043d\u043e\u0441\u0442\u0438 \u043f\u0435\u0440\u0438\u043e\u0434 \u043f\u043e\u0441\u043b\u0435 \u041f\u0435\u0440\u0432\u043e\u0439 \u043c\u0438\u0440\u043e\u0432\u043e\u0439 \u0432\u043e\u0439\u043d\u044b (\u0442\u043e \u0435\u0441\u0442\u044c \u0432\u0440\u0435\u043c\u044f \u0432\u043e\u0437\u043d\u0438\u043a\u043d\u043e\u0432\u0435\u043d\u0438\u044f \u0430\u0432\u0430\u043d\u0433\u0430\u0440\u0434\u043d\u044b\u0445 \u0442\u0435\u0447\u0435\u043d\u0438\u0439). \u041e\u0434\u043d\u0430\u043a\u043e \u0432 \u043f\u043e\u0441\u043b\u0435\u0434\u043d\u0438\u0435 \u0433\u043e\u0434\u044b \u0438\u0441\u0442\u043e\u043a\u0438 \u0441\u043e\u0432\u0440\u0435\u043c\u0435\u043d\u043d\u043e\u0439 \u043f\u043e\u043b\u044c\u0441\u043a\u043e\u0439 \u043f\u043e\u044d\u0437\u0438\u0438 \u0443\u0441\u043c\u0430\u0442\u0440\u0438\u0432\u0430\u044e\u0442 \u0443\u0436\u0435 \u0432 \u0442\u0432\u043e\u0440\u0447\u0435\u0441\u0442\u0432\u0435 \u043f\u0440\u0435\u0434\u0441\u0442\u0430\u0432\u0438\u0442\u0435\u043b\u0435\u0439 \u00ab\u041c\u043e\u043b\u043e\u0434\u043e\u0439 \u041f\u043e\u043b\u044c\u0448\u0438\u00bb (1895\u20131918).\r\n","field_summary":"\u041e\u0442 \u043f\u0430\u0440\u043d\u0430\u0441\u0441\u0438\u0437\u043c\u0430 \u0434\u043e \u0430\u0432\u0430\u043d\u0433\u0430\u0440\u0434\u0430: 5 \u0442\u0435\u0447\u0435\u043d\u0438\u0439, \u043e\u043f\u0440\u0435\u0434\u0435\u043b\u0438\u0432\u0448\u0438\u0445 \u043f\u043e\u043b\u044c\u0441\u043a\u0443\u044e \u043f\u043e\u044d\u0437\u0438\u044e XX \u0432\u0435\u043a\u0430.","topics_data":"a:1:{i:0;a:3:{s:3:\u0022tid\u0022;s:5:\u002259609\u0022;s:4:\u0022name\u0022;s:33:\u0022#\u044f\u0437\u044b\u043a \u0438 \u043b\u0438\u0442\u0435\u0440\u0430\u0442\u0443\u0440\u0430\u0022;s:4:\u0022path\u0022;a:2:{s:5:\u0022alias\u0022;s:26:\u0022\/topics\/yazyk-i-literatura\u0022;s:8:\u0022langcode\u0022;s:2:\u0022ru\u0022;}}}","field_cover_display":"default","image_title":"","image_alt":"","image_360_auto":"\/sites\/default\/files\/styles\/360_auto\/public\/field\/image\/peiper_tadeusz_6883077.jpg?itok=657Yq-o6","image_260_auto":"\/sites\/default\/files\/styles\/260_auto_cover\/public\/field\/image\/peiper_tadeusz_6883077.jpg?itok=58nl0Ijx","image_560_auto":"\/sites\/default\/files\/styles\/560_auto\/public\/field\/image\/peiper_tadeusz_6883077.jpg?itok=uyjmQphE","image_860_auto":"\/sites\/default\/files\/styles\/860_auto\/public\/field\/image\/peiper_tadeusz_6883077.jpg?itok=0DTNnHnI","image_1160_auto":"\/sites\/default\/files\/styles\/1160_auto\/public\/field\/image\/peiper_tadeusz_6883077.jpg?itok=KQjtn6cS","field_video_media":"","field_media_video_file":"","field_media_video_embed":"","field_gallery_pictures":"","field_duration":"","cover_height":"249","cover_width":"440","cover_ratio_percent":"56.5909","path":"ru\/node\/5695","path_node":"\/ru\/node\/5695"}]