Анекдот возвращает знаменитостей с пьедесталов обратно на землю, а к тому же зачастую делает их образ теплее и человечнее. Благодаря анекдотам мы немного иначе смотрим на тех, кто оставил свой след в истории. Мы видим в них…человека, удивительно похожего на нас самих.
Хороший анекдот должен рассказывать о герое нечто новое и неожиданное, он должен удивлять. Анекдот призван укрепить нас во мнении, что даже нобелевский лауреат Генрик Сенкевич не был свободен от прозаических жизненных сложностей. Тем не менее стоит знать, как он с ними справлялся.
Непослушный сын
Еще до окончания гимназии — с чем, надо признать, будущий писатель не спешил — Сенкевичу пришлось самому зарабатывать на жизнь, поскольку рассчитывать на помощь из дома он больше не мог. Его родители являли собой образец неприспособленности к жизни. Однако сам Генрик обладал талантом, настойчивостью и гордостью. Настойчивость пригодилась больше всего. Сенкевич жил частными уроками, а затем зарабатывал гроши на журналистском поприще. Ему нелегко было что-то возразить матери, настаивавшей, чтобы сын окончил медицинский факультет и получил надежную и уважаемую профессию. Она писала об этом в одном из писем 1867 года к Конраду Добрскому, другу Генрика:
Этими порывами фантазии и буйного воображения [...] увы, он не заработает на кусок хлеба; [...] плодом их станут несколько листков, исписанных учеными каракулями, которых никто читать не захочет, а положение его в обществе навсегда останется столь низким, что не обеспечит ему ни славы, ни благополучия.
К счастью, Сенкевич уговорам матери не внял. Жаль лишь, что она умерла в 1873 году, так и не дождавшись успеха сына.
Станислав Скаржинский, школьный приятель Сенкевича, вспоминал его подвиг в IV Варшавской гимназии (Велëпольского) на Крулевской улице:
На последнем экзамене у нас был час, чтобы написать сочинение на выбранную каждым из нас тему. Сенкевич написал сочинения для двух товарищей, в том числе для Монюшко, сына Станислава, впоследствии артиста Большого театра, на тему «На Кресах» […] Разделавшись с Монюшко, сам он сдал краткую «Речь Жолкевского» к войску под Цецорой, которая, насколько я помню, оканчивалась словами: «Иисус, Мария, гей на врага!» Профессор литературы [Войцех] Гроховский, оценивая наши сочинения, выделил прежде всего работу Монюшко, однако, когда тот незаметно улетучился из класса, поставил ему лишь удовлетворительно и первую премию присудил Сенкевичу.
Летом 1880 года Генрик Сенкевич написал новеллу под названием «Татарская неволя». Читатели приняли ее холодно, а ведущий литературный критик того времени Петр Хмелевский в своей рецензии вынес писателю приговор:
Историческое творчество для Сенкевича закрыто.
Спустя несколько лет Сенкевич напишет свои лучшие исторические произведения: «Огнем и мечом», «Потоп», «Пан Володыëвский», «Крестоносцы» и «На поле славы».
Генрик Сенкевич всю жизнь комплексовал из-за своего низкого роста, детской внешности и физической слабости. Именно по этой причине в 1863 году его не приняли в повстанческий отряд со словами:
Дети нам здесь не нужны.
В будущем Генрик напишет, что он единственный из Сенкевичей, кого военное дело обошло стороной. Мучимый этой психологической травмой, он превратил неприметного Михала Володыëвского, одного из главных героев «Трилогии», в лучшего фехтовальщика Речи Посполитой.
У автора «Трилогии» был оригинальный метод работы. Он писал ровно столько, сколько требовалось для ежедневного фрагмента в газете. В 1886 году, находясь за границей, Сенкевич печатал «Потоп» в ежедневной львовской газете «Польское слово» («Słowo Polskie»). Как-то раз редакция получила депешу следующего содержания:
Телеграфируйте, где Кмициц? Я забыл и не могу дальше писать. Сенкевич.
Редактор ответил:
Кмициц в Ченстохове взрывает пушку. Редакция.
Похожая история приключилась при написании «В пустыне и в пуще». Речь шла о местонахождении Стася и Нэль (Судан).
Вот последствия...
Даниэль Ольбрыхский (Кмициц) в фильме «Потоп» (1974) Ежи Гофмана, фото: Национальная фильмотека / www.fototeka.fn.org.pl В письме к невестке Ядвиге Янчевской от 20 ноября 1887 года писатель среди прочего упомянул:
Еще одна трагикомическая подробность. Газеты пишут, что с Груецкого привезли какого-то несчастного сумасшедшего, который потерял рассудок, поверив, что он и есть Кмициц. Я побился об заклад, что Przegląd, Prawda и другие издания напишут: «Вот последствия романа Сенкевича!»
Один анонимный поклонник «Трилогии» в 1888 году выслал Сенкевичу пятнадцать тысяч рублей вместе с письмом:
Это ничто — Михал Володыёвский.
Писатель не хотел принимать деньги. Он дал объявление в газете и призвал анонима забрать свой подарок, однако тот не отозвался. На полученные таким образом средства автор «Трилогии» учредил стипендиальный фонд имени Марии Сенкевич (своей первой жены, рано умершей от чахотки), которым воспользовались среди прочих: Мария Конопницкая, Станислав Выспяньский, Станислав Пшибышевский, Станислав Виткевич, Густав Даниловский и Казимеж Тетмайер.
В 1891 году три девушки, встретив писателя на краковском бульваре Планты, остановились от волнения:
Смотрите! Это Сенкевич! Автор «Без догмата»!
На это он, приподняв шляпу, ответил:
Увы! Это не я, это мой брат-близнец, очень на меня похожий!
Спутники Сенкевича, соредактор «Слова» Эдвард Лео и его дочь, не выдержали и прыснули со смеху.
Летом 1898 года Сенкевич жил у своего друга Бруно Абакановича на острове Плуманак в Бретани. Игнаций Хшановский, также гостивший там в то время, спустя годы описал работу Сенкевича над «Крестоносцами»:
[Сенкевич] закрывался в своей комнате на четыре замка и работал с половины девятого утра до полудня, затем шел на пляж, часто бледный и — буквально — с вспотевшим лбом. И когда ниже подписавшийся спросил писателя, что его так мучает, тот ответил: «Работа над простотой стиля».
Усадьба в Обленгореке, кторую Сенкевич получил в дар на случай 25-летия творческой деятельности, 1900, репродукция: FoKa / Forum В 1900 году вся страна торжественно отмечала юбилей писательской деятельности Генрика Сенкевича. Как известно, автор «Трилогии» получил в дар от народа усадьбу Обленгорек. Празднование растянулось на первые месяцы 1901 года, в прессе сообщения о юбилейных торжествах перемежались новостями о войне в Китае. Измученный почестями писатель как-то сказал одному из друзей:
Китаем и Сенкевичем я уже сыт по горло.
Когда Сенкевич жил в Обленгореке, к нему часто приезжал сыграть партию в винт пан Поплавский из соседнего Промника, прекрасный хозяин. Как-то раз господа спокойно играли в карты в кабинете, как вдруг кто-то из домашних заметил с веранды большой столб дыма над Промником, находившемся в девяти километрах от Обленгорека. Пришлось прервать партию. Достали подзорную трубу, привезенную писателем из Африки. Обленгорек лежит на холме, Промник на равнине, а молодые в ту пору деревья парка еще не заслоняли горизонт. Пан Поплавский посмотрел, посмотрел и изрек:
Пожалуй, это не двор, а только стога, а может, амбар. Нет, не нужно запрягать. Прежде чем я доеду, они либо сами потушат, либо все сгорит. Лучше вернемся к винту…
Что они и сделали.
Бокал к обеду
Генрик Сенкевич. Репродуция: Петр Мечик / ForumПребывая в прекрасном настроении, Сенкевич обратился к Фердинанду Хёсику, известному в то время автору историко-литературных штудий:
Господин Фердинанд! Вы хотите, чтобы я рассказал вам, когда впервые влюбился?
Хёсик на это ответил:
Нет, нет, мне это не интересно. Когда вы по-настоящему впервые влюбились, решать мне.
Как-то раз Генрика Сенкевича познакомили с актрисой, ветераном сцены, которая стала с ним кокетничать, рассчитывая на взаимность.
«Какие чувства я в вас пробуждаю, дорогой мэтр?» — спросила она его спустя некоторое время.
«О! Одно из самых возвышенных: отвращение к греху».
Казимеж Шеткевич, тесть Генрика Сенкевича, был человеком ярким и любившим вкусно поесть. Как-то раз он принес домой бокал втрое больше обычного. На вопрос озадаченного семейства, что он с этим бокалом намерен делать, Шеткевич всерьез ответил, что врач разрешил ему выпивать один бокал вина до обеда, но не уточнил, какого размера должен быть бокал, а сам он именно такой размер считает подходящим. Многие высказывания своего тестя Сенкевич вложил в уста пана Заглобы из знаменитой «Трилогии».
«Правда ли, — спросили как-то Генрика Сенкевича, — что женатые мужчины живут дольше, чем неженатые?»
«Отнюдь нет, — ответил прекрасный писатель, — это им только кажется…»
Автор «В пустыне и в пуще» страстно любил путешествовать. Популярностью у читателей пользовались его «Письма из Америки» и более поздние «Письма из Африки». Как-то раз он отправился на Черный континент прямо из Закопане. Тогда железная дорогая доходила только до Хабувки, а дальше нужно было на гуральской телеге трястись по дороге, мощенной булыжником. На открытке из Хабувки Сенкевич написал:
Самый трудный отрезок пути из Закопане в Африку уже позади.
Из Африки писатель привез множество охотничьих трофеев, однако сам он никого не подстрелил, поскольку подхватил лихорадку. Из «Писем…» мы узнаем, что большинство трофеев он приобрел на Занзибаре. Среди прочего там были закрученные рога антилоп, которые он привез в Закопане, где находились его дети. Существует семейное предание, что завзятый охотник старичок Сабала, покосившись на них с недоверием, сказал:
Такие небось только чорт носит…
Познакомиться с мастером
Генрик Сенкевич на портрете Казимира Похвальского, 1891, фото: Национальная цифровая библиотека PolonaНемало проблем доставил Генрику Сенкевичу Заглоба, которого Богун связал с помощью «собственной кривой сабли». Заглобу нужно было спасти, но как сделать сцену спасения достоверной? Сенкевича выручил друг, соредактор «Слова» Владислав Олендзкий. Этот неисправимый хвастун убедил писателя, что в 1863 году в какой-то кровавой битве русские поймали его и точно так же с помощью палки связали, но он освободился и всех зарубил… А значит, он прекрасно знает, как из такого положения выпутаться. Олендзкий сел посреди комнаты и велел связать себя по всем правилам: колени к подбородку, под коленями пропускают палку, а руки под палкой вытягивают вперед колен и крепко связывают веревкой. На первый взгляд из такого положения самостоятельно освободиться невозможно. Но Олендзкий был крепкий и ловкий. Раскачиваясь, он добрался до кушетки и начать ударять одним концом палки об деревянную часть кушетки. Палка понемногу сдвигалась, пока наконец не упала на пол. Остальное было минутным делом. Этот эпизод писатель включил в роман «Огнем и мечом». Кроме того, Олендзкий стал одним из прототипов пана Заглобы.
Генрик Сенкевич в Закопане, 1894, репродукция Петр Мечик / ForumТадеуш Бой-Желенский в своих воспоминаниях «Знаешь ли этот край?..» описал встречу Генрика Сенкевича со Станиславом Пшибышевским в Закопане. Сенкевич, узнав, что его молодой коллега по перу нездоров, отправился к нему с визитом. Пшибышевский с почтением принял мэтра, но абсолютно не знал, о чем с ним говорить. В волнении он молча ходил по комнате, а в конце концов приблизился, положил гостю руку на плечо и шепотом произнес:
Пан Генрик, давайте выпьем водки …
Курган Генрика Сенкевича в Воли Окшейской, фото: Войцех Трачик / East NewsПо случаю двадцатипятилетнего юбилея писательской деятельности друзья вручили Сенкевичу шутливые заповеди:
Я есмь Генрик Сенкевич, который вывел тебя на поле славы всемирной. Огромно Величие Мое.
-
Не ставь Мицкевича, Словацкого, Красинского и других выше Меня.
-
Не произноси всуе имя Мое.
-
Помни день юбилея Моего, чтобы святить его.
-
Почитай Скшетуского, Заглобу, Володыёвского и Баську Его, а Меня выше всех.
-
Не насмехайся над произведениями Моими.
-
Не разжигай огонь листами из книг Моих.
-
Не распространяй творенья Мои без дополнительной оплаты в руки Мои.
-
Не искажай мысль Мою.
-
Не возжелай Обленгорека, ибо то дар народный!
- Люби каждого литератора по мере возможности и желания, а Меня безоговорочно.
С каждым годом писателю все больше не давали покоя. То хотели «познакомиться с мэтром», то «имели честь», то «просили посодействовать», поэтому за границей Сенкевич жил под чужой фамилией.
Вспоминается история о женщине, которая подавала записки за упокой души пана Подбипенты, а также возмущение жителей Збаража, которые в годы правления Австрии примерно на рубеже XIX-ХХ веков протестовали против строительства школы на площади возле костела. Главный их довод звучал так:
Ведь там могила Подбипенты.
Библиография
- Мария Корниловичувна, "Сенкевич", Кельце 2005
- Стефан Майхровский, "Пан Сенкевич", Варшава 2000
- Барабара Вахович, "Марии его жизни", Варшава 1996
- Тадеуш Венцек, "Гнездо для души", Кельце 1995
- Тадеуш Жабский, "Сенкевич", Вроцлав 1988
Автор: Януш Р. Ковальчик, январь 2016 года