«Warschau» группы Marduk
К историям повстанцев обрщались не только польские артисты. Варшавское восстание вдохновило также металлистов из шведской группы Marduk, которая специализируется в военной и религиозной (от сатанинских по библейские сюжеты) тематике. Их «варшавская» песня вошла в альбом «Plague Angel» 2004 года. На пластинке можно услышать и другие произведения, отсылающие к истории Центральной Европы — например, «The Hangman of Prague» об Рейнхарде Гейдрихе, организаторе oперации «Танненберг» (в результате которой было убито двадцать тысяч польских интеллигентов).
Как Marduk рассказывает о восстании? В вольном переводе:
Унитожение, разрушение, кремация,
декларация смерти, призрак голодомора,
сломленное сопротивление, жестокая боль,
яростная самоотдача, власть террора,
дикие экзекуции как клеймо на судьбе
с их минутами гордости, замешанными на крови.
«Дрянные девчонки» под эгидой Дариуша Маелонека
В 2012 году Дариуш Маелонек (в 80-е годы он был одним из главных представителей польской альтернативной музыки, выступал в Израиле и Москве, позже основал группу Maleo Reggae Rockers. Сейчас он ассоциируется прежде всего с христианской музыкой) выпустил альбом «Morowe Panny» («Дрянные девчонки»), в котором артистки отдают дань памяти женщинам, участвовавшим в восстании. В проекте приняли участие молодые вокалистки Ядвига Басиньская, Лилу, Мона, Марика, Анна Брахачек, Катажина Гронец, Халина Млынкова, Паулина Пшибиш, Анита Липницкая и хип-хоп дуэт Paresłów.
Ты прихватил с собой воды, тут солнце так и жжет.
Поклялся бы в верности — мне, а не державе.
Но они уходят в ночь, как в бездну, и вот —
вместо занятий любовью у них любовь к Варшаве.
Эй, голубки, ведь это не скроешь...
(перевод Игоря Белова)
Здесь стоит вспомнить о дискуссии в прессе. Вероника Гжебальская в книге «Какого пола Варшавское восстание» предложила неологизм, который подчернул, что в восстании участвовали и женщины — слово «повстанка».
Когда во время чтения Вероники Гжебальской я впервые увидила слово «повстанка», я скривилась — писала в издании Kultura Liberalna журналистка Эмилия Качмарек. — После того как я закончила читать публикацию, такое определение женщин, принимавших участие в восстании, перестало звучать странно. Да, к нему можно быстро привыкнуть, меня саму это удивило.
Другой точки зрения придерживается профессор краковской Академии изящных искусств и сценограф Кристина Захватович, которая во время восстания была санитаркой. В «Газете Выборчей» она писала:
Почему участницы Варшавского восстания не могут быть полноценными повстанцами, а должны быть их карикатурой? Будучи «повстанками», они брали участие в «восстаньице»? Феминистическое словообразование сталкивается тут с исключительно нежной материей: «повстанки» — это уже очень пожилые женщины, чью жизнь кто-то пытается приспособить к своему воображению, абсолютно им чуждому. Ни одна из них никогда не знала о том, что была «повстанкой», и все, с кем мы разговаривали, были очень удивлены, а некоторые почувствовали себя осмеянными. От «повстанки» уже и до «ваньки-встаньки» недалеко.