1. Улица Рыба́ки в Варшаве
Францишек Собещанский в «Историко-статистическом очерке развития и состояния Варшавы [с древнейших времен до 1847 года]» приводит фрагмент брошюры 1791 года, в которой некий горожанин жалуется на городские власти: «В таком большом городе, как Варшава, жители которого уже десятки лет платят мостильный сбор, приходится утопать в бездонной грязи. Наш город имеет твердый и значительный доход, но вместо мощения и столь необходимой уборки улиц тратит его на празднества и иллюминацию ратуши, которые обходятся в десятки тысяч, в то время как на улицах Новогродской, Смочей, Рыбацкой и прочих такие грязные лужи, что их местами даже вброд не перейдешь, разве только вплавь, а ведь там тоже живут люди и платят налоги. Никакого порядка, никакого надзора! Любой приезжий стоит, где ему понравится, посреди улицы, будто он тут хозяин, и даже не думает, что перейти негде».
2. Характеристика Саксонского сада
В летний зной там [в Саксонском саду] был истинный ад. В июле 1873 года корреспондент «Варшавского курьера» (№ 149) сетовал: «Не только на улицах, но и в Саксонском саду платья щеголих поднимают тучи раскаленной пыли, которая летит в глаза прохожим, не щадя, впрочем, и самих подметальщиц. Зрелище этих дам, затянутых в корсеты, несущих как крест многие фунты материи и крахмала вкупе с тяжеленными куафюрами из волос разного происхождения, раскрасневшихся отнюдь не от румян, покрытых слоем пота и пыли, — даже у самого жестокосердного себялюбца выжимает слезу сочувствия. О мученицы, достойные воистину лучшей участи!» А в осеннее ненастье платья таких «мучениц», еще более тяжелые, загребали целые фунты грязи…
3. Уличное движение
В XVIII веке Краковское Предместье — как можно прочитать в энциклопедическом труде Евгениуша Шванковского «Улицы и площади Варшавы» — «по-прежнему оставалось улицей контрастов: рядом с дворцами и костелами стояли деревянные дома с пристройками, а в подворьях дворцов и монастырей — конюшни, каретные сараи, сарайчики и даже коровники». В правление Станислава Августа Понятовского на этой улице селилась знать и богатые горожане, которые переезжали из Старого Города. Купцы открывали здесь свои лавки и магазины.
«В гигантских магазинах Ресслера, Хуртига, Хемпеля (в павильоне радзивилловского дворца), Прота Потоцкого, — пишет Станислав Тугутт, межвоенный публицист в очерке об этой улице, опубликованном в «Земле» (1910, № 45), — можно было найти всё что угодно: от зубочистки до роскошной кареты, и хотя цены были заоблачные, владельцам не приходилось сетовать на застой в делах — при тогдашнем оживлении и наплыве в город своих и чужих. Тут — рядом с кармелитками, первая в Варшаве кафе-кондитерская Робби, там — книжная лавка Посера (опять-таки, в доме Василевского), здесь, напротив Святого Креста, знаменитый портной г-н Пердю, который, правда, заламывал дикие цены, зато покои у него были обставлены лучше, чем у любого магната, а его супруга, вся в брабантском кружеве, целыми днями сидела, полулёжа, на мягких кушетках». «Улица уже в те времена была одной из самых красивых, — читаем дальше, — что, однако, не исключало ни мусора, ни пыли, ни грязи по колено, ни темноты, которую приходилось самому себе освещать фонарем». Правда, […] во времена маршалка Белинского и Комиссии по строительству дорог [1] ее, как и Новый Свет, вымостили и привели в порядок, но надлежащего содержания дорог в порядке и каждодневного ухода за их состоянием так до сих пор и не было».
4. Повозка
На заставах веками взимался налог за въезд в город, так называемый «копытковый» сбор, и постоянно велись тяжбы со сборщиками, которые причисляли взимаемые суммы к своим доходам. Лишь в августе 1845 года наместник принял решение, что этот доход будет администрироваться городом и контролироваться им совместно с Правительственной Комиссией Финансов и Казначейства. До «копыткового» собирали своего рода натуральный налог: царский рескрипт 1777 года гласил следующее: «чтобы каждый, приезжающий с подводой, один камень при въезде около рва оставил». Камни использовались для мощения улиц; тот, кто не выполнял этого условия, был обязан заплатить шесть грошей эквивалента.
5. Конка
И только на рубеже веков [XIX и XX] Маршалковская сделалась серьезной конкуренткой Нового Света и отняла у него пальму первенства по числу прохожих и праздных гуляк, а также приобрела важное значение в качестве основного пути сообщения. […]
«На Маршалковской, — вспоминала одна из мемуаристок годы до Первой мировой войны, — тротуары были значительно шире, чем на примыкающих улицах, и обсажены деревьями в узорчатых железных решетках, оберегавших их от пешеходов и всемогущей дворницкой метлы. Проезжая часть была вымощена не булыжником, а брусчаткой, по которой тарахтели пролетки и экипажи. Посередине ехали трамваи — разумеется, еще конные».
6. Благоустройство улиц
Юзеф Галевский так вспоминал состояние столичных мостовых XIX века: «Улицы центра Варшавы, так называемые презентабельные, — читаем мы в его книге «Варшава, как я ее помню», — были вымощены булыжником. На тех, что подальше от центра, довольствовались грунтом. Летом — пыль, а зимой и в дождь — грязь чуть ли не по пояс взрослому. Детишки на окраинах в такое время просто тонули в грязи. Тротуары были дощатые или выложены большими гранитными плитами, но не по всей ширине: плита шла только по центру тротуара, а по обе стороны от нее булыжник, разве что только выше проезжей улицы. Зато водостоки выглядели впечатляюще: широкие, глубокие, и почти всегда полны грязной стоячей воды и мусора. После дождя в таком водостоке запросто можно было искупаться, а спьяну — так и утонуть».
7. На площади Трех Крестов
Эту проблему [уличных происшествий] не оставил без внимания блестящий городской летописец Болеслав Прус. «Любой извозчик, — возмущался он на страницах еженедельника «Kolce» (1874, № 22), — который заденет кого-то на улице, будь то с причинением вреда или без, на вечные времена лишается права садиться на козлы. Этот метод практикуется где угодно, только не у нас, хотя такое решение было бы весьма своевременным, поскольку мы видим, что на перекрестках пролетки ездят слишком быстро, а «Полицейская газета» («Gazeta Policyjna») все чаще упоминает о несчастных случаях. Порой они происходят по вине потерпевшего, но порой и из-за ротозейства извозчиков, которые больше думают не о том, что они люди публичные, играющие определенную роль в обществе, а о том, как бы получить чаевые и перегнать их в горькую».
8. Венский вокзал в Варшаве
На рубеже веков [XIX и XX], когда население города постепенно приближалось к трем четвертям миллиона, а территориальное расширение по-прежнему ограничивали цитадель с севера и форты с юга, а также запреты военных властей, — железнодорожное движение достигло своего пика.
«Если нынешняя ситуация не изменится, то Варшава задохнется, а горожане друг друга поубивают», — сетовало в 1903 году «Еженедельное обозрение» («Przegląd Tygodniowy») (№ 15). «В наши дни невозможно быть уверенным в собственной безопасности, когда ходишь пешком, а тем более — ездишь по Варшаве», — утверждал корреспондент этого заслуженного органа позитивистов. Поездка с Тереспольского вокзала на Венский, — по его мнению, — не должна осуществляться без страхования жизни. У любого пересечения двух или трех улиц […] всегда стоят «толпы людей, ожидающих, пока проедут экипажи и телеги, чтобы перейти на другую сторону».
9. Варшавский извозчик
Антоний Созанский из Галиции, посетивший Варшаву в конце 50-х годов XIX века, заметил, что едва он, намереваясь сесть в «драндулет», приблизился к извозчику, как тот заорал во всю глотку: «Курить нельзя, господин хороший!» Извозчик объяснил, что, если пассажир курит, полицейский не останавливает экипаж, но записывает номер, а потом вызывает его в полицию и за нарушение пассажира отсчитывает 16 ударов плетью».
10. Современный таксист
Хотя пролетки было гораздо дешевле, чем такси, последние выигрывали конкуренцию с «лихачами». В 1936–1938 годах 730 отслуживших свое драндулетов вынуждены были уйти с городских улиц.
Газеты предупреждали, что «близится день, когда пароконные экипажи станут достоянием прошлого». «Голос правды» («Głos Prawdy») уже в 1928 году радовался, что «спрос на такси» растет, а для извозчиков наступают тяжелые времена. Они еще ездят в театры, к вокзалам и за город, но дерут несусветные цены. С шофером же торга быть не может. Таксометры — как утверждают — в настоящее время строго контролируются властями и отщелкивают цифры, «исключая споры о причитающейся сумме».
11. Зарисовки из варшавской жизни
Адам Вислицкий, редактор и хроникер «Еженедельного обозрения» («Przegląd Tygodniowy»), обсуждая в 1869 году состояние городского транспорта, возмущенно писал: «Про омнибусы и говорить нечего, их слава несомненна. Они были заботливо рассчитаны на максимальный дискомфорт пассажиров. Можно подумать, что варшавские портные платят владельцам омнибусов пособия, чтобы те поддерживали подушки своих экипажей в нынешнем состоянии. Тот, кто бережет свою одежду, не осмелится сесть на эти подушки, если не хочет унести с собой толстый слой жира и пыли».
12. Уличная торговля в столице
Корреспондент «Варшавской газеты» («Gazeta Warszawska») сетовал в 1862 году (№ 224): «Уличная торговля в Варшаве по-прежнему незначительна, и, если сравнивать с зарубежными городами, можно сказать, что она еще в колыбели. Под словами «уличная торговля» мы разумеем разнос различных предметов по улицам и продажу оных. У нас этот промысел ориентирован исключительно на предметы роскоши: торговля вразнос ограничивается лишь сластями наподобие орешков, бубликов и пр. Если и можно встретить подчас на улице пришлого крестьянина с полезным товаром, то лишь случайно; систематически же никто этим не занимается».
13. Носильщики и посыльные
На улицах Варшавы можно было также встретить грузчиков и посыльных. Первые ничем особо не выделялись, разве что рабочей, чаще всего неопрятной одеждой; их нанимали для срочной переноски крупногабаритных предметов. Вторые были более шустрыми и старались «держать фасон». У них было что-то вроде рабочей формы, но в первую очередь бросалась в глаза красная шапка, из-за которой их прозвали «щеглами».
14. Нищие
Еще в начале семидесятых годов XIX века Болеслав Прус негодовал: «Румяные, как пионы, бабки, могучие, как дубы, старики, и крепкие подростки обоего пола, вместо того чтобы копать картошку, подметать улицы, рубить дрова и пасти скот — на эти работы их взяли бы с распростертыми объятиями, — предпочитают прогуливаться по улице и напоминать ближним о милосердии Божьем или же демонстрировать свои артистические таланты на визгливых фальшивых шарманках». […] Проблема и впрямь должна была быть весьма насущной, если столь отзывчивый к истинной нужде хроникер не поскупился на упреки этой категории уличных мошенников.
Станислав Милевский, писатель, знаток Варшавы (22.01.1931 — 01.10.2013). В течение года изучал классическую филологию в Варшавском университете и затем перевелся на польскую филологию. Дипломную работу писал у лингвиста и варшавоведа проф. Бронислава Вечеркевича. В 1954 г. начал работу в администрации только что организованного Института Истории Материальной Культуры Польской Академии Наук, где проработал до 1965 года, сотрудничая в это время в несколькими журналами. Затем четверть века работал в «Юридической газете» («Gazeta Prawnicza») в должности ответственного секретаря и заместителя главного редактора. Специализировался на истории преступности и судебной системы, а также много лет писал репортажи и отчеты о громких судебных процессах.
Автор многочисленных статей, включая научные и научно-популярные, публиковавшихся в различных журналах (в т.ч., «Образ заключенного в мемуарах девятнадцатого века» («Obraz więzień w XIX-wiecznych pamiętnikach»), «Публичная казнь» («Kara wystawienia na widok publiczny») и цикл «Профессиональная подготовка адвокатов от старопольских времен до конца XIX века» («Przygotowanie zawodowe adwokatów od czasów staropolskich do końca XIX wieku»)). Ежемесячный журнал «Palestra» публиковал его «многосерийную» «Историю юридической журналистики от конца XVIII до начала XX века» – существенно расширенную версию докторской диссертации, которую Милевский написал на факультете журналистики Варшавского университета под руководством проф. Алины Сломковской.
Stanisław Milewski
"Życie uliczne niegdysiejszej Warszawy"
opracowanie graficzne: Andrzej Barecki
Wydawnictwo Iskry, Warszawa 2013
формат: 165 x 235 мм, обложка: твердая, в суперобложке
количество страниц: 176
ISBN 978-83-244-0310-3
ISBN электронной книги 978-83-244-0319-6
www.iskry.com.pl
Автор: Януш Р. Ковальчик, октябрь 2013.
[1] Францишек Белинский (1683–1766) — государственный деятель Речи Посполитой, маршалок великий коронный (1742–1766). С 1742 года возглавил комиссию по строительству дорог в столице. В 1757 году проложил Маршалковскую улицу в Варшаве.