Здислав смотрит на мир хладнокровно и рационально, а не эмоционально. Даже к собственной семье он относится как к объекту для наблюдения — подобно бихевиористу, анализирует привычки, пытается их понять и назвать. Беспрестанно фотографирует. Когда покупает свою первую видеокамеру, то снимает даже семейные ссоры. На магнитофонную пленку записывает разговоры с близкими.
Томек — эмоциональный антагонист отстраненного отца. «... Любовь — прекрасное чувство, тем не менее оно уничтожает человека. Не знаю, почему, но я всегда отдаю слишком много себя», — написал он в знаменитом письме к Еве Кикте. Чересчур восприимчивый мальчик, воспитывавшийся в тени знаменитого отца, живет на границе депрессии и истерики, одновременно ужасается и интересуется окружающим миром. Его посещают навязчивые мысли о смерти. Многие годы Томек шантажирует родителей самоубийством, совершает даже несколько попыток привести угрозу в исполнение.
Польская любовь
«Гениальный отец и гениальный сын», — замечает во время первого визита дома у Бексиньских Петр Дмоховский (Анджей Хыра). «И святой дух», — в шутку добавляет пани Бексиньская, мать Здзислава (Зофья Перчиньская).
Ее шутка говорит сама за себя. Зофья в интерпретации актрисы Александры Конечной – хранитель семейного очага и связующее звено между всеми членами семьи: любящая жена, чрезмерно заботливая мать, нянька, уборщица, повариха и водитель в одном лице.
«Последняя семья» - тизер-трейлер на Culture.pl on Vimeo.
Роль Александры Конечной только на первый взгляд теряется в идиосинкразии и жестах Северина и Огродника. Конечная находится в тени, но четко обозначает свое присутствие. Ее героиня — как пресловутая «польская любовь» из песни Войцеха Млынарского, согласна заплатить любую цену за счастье близких. Это она заваривает «Здзишеку» растворимый кофе, без которого тот не в состоянии работать, прибирает комнату Томека, пока того нет дома, а когда он возвращается на обед, то рядом с тарелкой горячей картошки ставит миниатюрный вентилятор — чтобы еда побыстрее остыла. Благодаря игре Конечной зритель видит Зофью Бексиньскую трогательно хрупкой, обыкновенной и одновременно самой необычной из всей троицы.
Мастерство актеров — один из главных козырей картины Матушиньского. Анджей Северин, который легко мог бы превратить Бексиньского в чудака-психопата, показывает его так, что зритель прекрасно понимает, чем руководствуется художник — даже тогда, когда тот убеждает врача не спасать сына после попытки самоубийства и равнодушно смотрит на умершую мать.
На фоне сдержанного Северина роль Давида Огродника кажется слишком экспрессивной. Молодой актер в очередной раз доказал, что способен полностью перевоплотиться в персонажа. Он не играет Томека Бексиньского, он в него превращается. Бравирует и провоцирует, порой приближаясь к границам карикатуры, однако их не пересекая.
Всё тлен
Фильм Матушиньского можно было бы назвать гениальным, но все же он не дотягивает до такого эпитета. Главным образом потому, что драматургия не успевает здесь за психологией. Матушиньский показывает своих героев как шашки, которые жизнь переставляет на доске при помощи какой-то мрачной силы, Злого Демиурга родом из произведений Эмиля Чорана. Если в классической кинодраме задание героя — бороться с превратностями судьбы и пройти путь, который все изменит, то герои Матушиньского — жертвы фатума. Они ни на секунду не становятся распорядителями своей жизни, не могут встать с ней лицом к лицу. Все, что им остается, — принять удар. Смерть неизбежна — поэтому не вызывает эмоций.