Уже в начале 60-х Хотомская отправилась в свое первое путешествие на Запад, в Канны и Париж, по приглашению какой-то социалистической газеты, которая организовала приезд польских журналистов, чтобы узнать, как живется людям в ПНР. Когда на пляже в Каннах она увидела купальные костюмы коллег-соотечественников, то пришла в ужас — и сразу же купила себе самый модный ярко-желтый купальник, потратив на него все свои командировочные.
Книга за книгой
В 1958 году Хотомская издала свой первый сборник стихов для детей «Тере-фере». За ним последовали «Семь месяцев», «Польские танцы», «Киоск с буквами», «Утка-переводчица», «Почему теленок хвостом машет»… В общей сложности поэтесса написала более двухсот книг, около тысячи стихотворений и почти сотню песен. Как-то журналисты спросили у нее, есть ли в истории мировой литературы книга, которая заставила бы Ванду пожалеть, что не она ее автор. Есть, ответила Хотомская, это Библия — уж больно хорошие у нее тиражи.
Впрочем, на тиражи своих сборников в Польше и за ее пределами Ванда Хотомская тоже пожаловаться не могла. Работала она много и с удовольствием, писала чаще всего по вечерам, часто засиживаясь над стихами до шести утра. Никогда не печатала на компьютере и не любила работать за письменным столом. Все свои гениальные книги для детей Хотомская написала полулежа.
Обложка антологии «Поезд стихов» и книги Ванды Хотомской «Леонек и Лев», фото: архив редакции Русскому читателю стихи Хотомской стали известны еще в начале 70-х годов прошлого века. Одна из первых ее публикаций в Советском Союзе — стихи в совершенно феерической антологии зарубежной поэзии для детей «Поезд стихов», выпущенной издательством «Детская литература» в 1974 году. Позже в том же издательстве вышла ее книга стихов и сказок «Стоножка» (в польском языке у родственницы нашей сороконожки не сорок, а целых сто ног!), сборник рассказов «Леонек и лев». Хотомской везло с русскими переводчиками, самым виртуозным из которых был Борис Заходер, называвший свои переводы «пересказами». Многие наверняка вспомнят его версию знаменитой «Сказки про ежика», в которой ежик открыл в лесу магазин щеток, да так увлекся, что вместо щеток распродал всю свою родню:
Продавал зубную щетку —
завернул родную тетку!
Вместо щетки платяной
распростился он с женой.
Ничего не замечает,
только деньги получает!
Но когда ежова сына
понесли из магазина,
кто-то крикнул:
— Глупый Ёж!
Ты кого же продаешь?
Охнул Ёжик — и свернулся…
К жизни он уж не вернулся,
но зато с тех пор повсюду
моют ёжиком посуду! (перевод Бориса Заходера)
В мире животных
Животные вообще часто становились героями ее стихотворений, нередко существуя не в какой-то абстрактной сказочной реальности, а рядом с людьми, что помогало ярко показать человеческие характеры, как, например, в стихотворении «Бабочка»:
Сидел пожилой господин на лавочке,
как вдруг на газету ему села бабочка,
и недовольно сказал старичок:
— Ну, и какой с этой бабочки прок?
Кто сотворил тунеядку такую?
Не сделать, увы, из нее отбивную,
котлет не нажарить, и наверняка
она никогда не дает молока,
ульев не строит, не делает мед,
и, кажется, даже яиц не несет.
Да и вообще, она слишком заметная
и подозрительно разноцветная...
А рядом беседу вели два поэта,
прячась от солнца в густой тени,
и, ненароком услышав все это,
бабочке тихо шепнули они:
— Кабы на свете не было бабочек,
мы бы тебя сочинили играючи
и, не сочтя это даже за труд,
берегли б от таких зануд!
В стихах Хотомской с животными происходят удивительнейшие вещи — правда, общение с людьми не всегда оказывается для «братьев наших меньших» благотворным. К примеру, в одном из самых знаменитых стихотворений Хотомской «Gdyby tygrysy jadły irysy» (буквально: «Если бы тигры ели ириски», в русском переводе автора этих строк — «Если б пантеры ели эклеры») отношения между людьми и животными приобретают весьма драматический оттенок. Поэтесса задает читателю вопрос: что было бы, если бы дикие звери, например пантеры, отказались от мяса и стали бы питаться одними пирожными? Сначала бы, как всегда, воцарилась идиллия, и травоядные перестали бы бояться хищников. Но, с учетом зверского аппетита пантер, запас эклеров немедленно бы сократился. И тогда, как это нередко бывает, случилась бы настоящая трагедия:
В магазинах появились бы плакаты:
«Эклеров нет. Пантеры виноваты!»
Человек в очередях
разнообразных
за эклерами стоял бы
понапрасну
и, не выдержав подобных
экзекуций,
мог бы выйти из себя
и не вернуться.
А вернувшись, оказался бы
намного
агрессивнее любого
носорога.
За съеденные эклеры
растоптаны будут пантеры
в течение получаса,
если пантеры
станут эклеры
есть на обед вместо мяса.
Кроме стихов и сказок Хотомская написала для детей немало песен. По ее словам, это было интригующим занятием — никогда ведь не знаешь, какую музыку подберет к твоему тексту композитор. А с композиторами поэтессе везло — она сотрудничала с такими выдающимися мастерами, как Ежи Васовский и Влодзимеж Корч. Многие песни на стихи Хотомской исполнял популярный в эпоху ПНР детский ансамбль «Gawęda» («Сказ»).
«Яцек и Агатка»
Кадр из вечерней программы для детей «Яцек и Агатка», 2 октября 1962, фото: архив канала TVP Ванда Хотомская была известна не только как автор стихов и песен, но и как сценарист легендарной телепрограммы для маленьких зрителей «Яцек и Агатка» (своего рода аналог передачи «Спокойной ночи, малыши!»). Программа начала выходить в 1962 году и просуществовала на польском телевидении более десяти лет. Героями передачи были две симпатичные куклы — круглые деревянные головки на пальцах кукловодов (многие зрители ошибочно думали, что это мячики для пинг-понга). Кроме озорной внешности у Яцека и Агатки оказался еще и довольно богатый гардероб.
Программа была в Польше безумно популярной. Множество девочек и мальчиков, родившихся в 60-е годы, получили имена ее героев, а Хотомской впоследствии не раз приходили приглашения на свадьбу Яцека и Агаты.
Несмотря на то, что передача была детской, к ней присматривалась и временами даже вмешивалась партийная цензура. Когда Яцек и Агатка основали «Клуб веснушчатых», в редакцию пришло письмо от генерального секретаря польской компартии Владислава Гомулки, призвавшего дирекцию программы прекратить насмехаться над людьми с физическими изъянами.
Львиная доля
Ванда Хотомская, фото: Зофья Насеровская / промо-материалы издательства Кроме кукол в программе «Яцек и Агатка» иногда принимали участие… самые настоящие животные, которых, как правило, «брали на прокат» в варшавском зоопарке. Однажды в студию привели львенка. Когда съемки закончились, оказалось, что сотрудник зоопарка, сопровождавший маленького льва, куда-то исчез — а нужно было закрывать студию, располагавшуюся тогда на площади Варшавских повстанцев. Хотомская жила ближе всех, в одиннадцатиэтажке на улице Тамка, и согласилась на время взять львенка к себе. Знакомый ветеринар рассказал поэтессе, чем кормить львенка, добавив, что после кормления львица обязательно вылизывает своему детенышу животик. Этого Хотомская делать не стала, но всякий раз после кормления массировала львенку брюшко.
Юный хищник прожил у поэтессы больше недели, изрядно нервируя черного пуделя по кличке Кокс — хозяйке приходилось следить, чтобы звери не покусали друг друга. Зато среди окрестных детей появление львенка вызвало настоящую эйфорию, и в квартиру Хотомской выстраивались целые очереди любопытных. Жившая в том же доме «королева польского фотопортрета» Зофья Насеровская сделала знаменитое фото Хотомской, держащей на руках маленького «царя зверей». В зоопарке львенка хватились только на десятый день.
Признание
Ванда Хотомская и Зофья Рациборская, Варшава, 1963, фото: Мариан Соколовский / PAP Ванда Хотомская никогда не писала для взрослых. Она хорошо понимала: детство — самая сложная пора в жизни человека. Это время, когда человек открывает для себя мир, населенный удивительными существами, от которых не знаешь, чего ожидать. Ребенок все переживает впервые и ко всему относится предельно серьезно, ведь на его долю выпадают первые привязанности, первая дружба, а иногда и первая любовь, первое «нельзя» и первое осознание собственной бренности. Поэтому весь свой талант Хотомская отдала детям — включая тех, кто давно вышел из детского возраста.
Поэтесса прожила очень счастливую и гармоничную жизнь. Будучи женщиной редкой красоты, она вскружила голову многим знаменитостям ПНР, однако сама, по собственному признанию, была влюблена лишь дважды. Первая ее влюбленность развеялась довольно быстро — это был классический студенческий брак, и молодожены спустя какое-то время сообразили, что им просто не о чем разговаривать (Хотомская со смехом вспоминала, как на вопрос судьи о причине развода гневно воскликнула: «Мой супруг даже не знает, кто такой Маяковский!»). Зато отношениям с художником Эугениушем Стецем суждено было продлиться десятилетия.
А кроме того, у Ванды Хотомской было удивительное чувство собственного достоинства. Она отлично знала себе цену. И никогда не оставляла автографов на обычных листках бумаги — тем самым поэтесса учила читателей уважать писательский труд.
За свою жизнь Хотомская получила множество литературных премий и наград (самая любопытная и веселая из которых — международный Орден Улыбки, врученный ей в 1969 году), но главной наградой было признание читателей, от которых пачками приходили письма, открытки и даже многометровые транспаранты. Как заметил кто-то из польских литературных критиков, если поляк произносит имя «Ванда», подсознание тут же подсказывает ему фамилию «Хотомская». Читателей можно понять: стихи Ванды Хотомской оказались настоящим чудом, заставившим нас поверить, что главной движущей силой этого мира по-прежнему остается доброе волшебство.
Автор: Игорь Белов, август 2017.
