Погиб поэт? Загадка гибели и воскрешения Юзефа Чеховича
Выдающийся польский поэт Юзеф Чехович стал одной из первых жертв Второй мировой войны — в сентябре 1939 года он погиб во время варварской бомбардировки Люблина немецкой авиацией. Однако некоторые обстоятельства его гибели до сих пор скрыты плотной завесой тайны, придающей этому трагическому событию черты настоящего литературного мифа. Что же произошло на самом деле? Откуда взялась легенда о том, что Чеховичу удалось выжить? Специально для Culture.pl собственное расследование этой мистической полудетективной истории провел Игорь Белов.
Picture display
standardowy [760 px]
Улица Краковское предместье в Люблине, 1918-1939, фото: www.audiovis.nac.gov.pl (NAC)
Утром 9 сентября 1939 года на улицах Люблина царил апокалипсис. Немецкие бомбардировщики сбросили на город, совершенно не готовый к воздушному налету, сотни бомб. Дымились руины, пылал исторический центр, улицы были покрыты битым стеклом, город лишился воды, электричества и телефонной связи, больницы были переполнены ранеными. Погибло около тысячи человек, в основном мирных жителей. Этот день стал трагедией и для польской поэзии — среди жертв бомбежки был выдающийся польский поэт Юзеф Чехович.
Уроженец Люблина, один из самых ярких польских поэтов предвоенной поры, представитель так называемого «второго авангарда», Юзеф Чехович с 1933 года жил в Варшаве, где сотрудничал с польским радио и создал множество радиопостановок, и продолжал писать стихи. В столице его и застала Вторая мировая война. В те дни тысячи людей отправились из Варшавы в Люблин, спасаясь от стремительно приближающейся линии фронта. 6 сентября 1939 года Чехович вместе со своим другом, поэтом и журналистом Хенриком Доминским, а также его коллегами Казимежем Вуйчиком и Стефаном Гурским покинул Варшаву. Через три дня, ранним утром 9 сентября литераторы на перекладных добрались до Люблина.
Picture display
standardowy [760 px]
Люблинский собор и Тринитарская башня в Люблине, фото: www.audiovis.nac.gov.pl (NAC)
Решив привести себя в порядок после утомительной дороги, Чехович, известный своей аккуратностью и педантичностью, решил зайти в парикмахерскую пани Островской на углу улиц Краковское предместье и Костюшко, чтобы умыться и побриться. Его спутники последовали за ним. И в этот момент протяжно завыли сирены противовоздушной обороны — на город, словно стервятники, налетели немецкие бомбардировщики. Несколько бомб угодило в здание, где была парикмахерская, а одна из них, пробив потолок, упала прямо в салон.
Однако по странному стечению обстоятельств именно эта авиабомба не разорвалась. Все десять человек, находившиеся в тот момент в парикмахерской, бросились на пол к уцелевшей стене и остались живы — все, кроме Чеховича, который, по словам Доминского, «ринулся в противоположную сторону, прямо на бомбу, словно она притягивала его магнитом». В одно мгновение поэта накрыло обломками.
Picture display
standardowy [760 px]
Улица Любартовская, главная артерия еврейского предместья, Люблин, 1938, фото: www.audiovis.nac.gov.pl (NAC)
Кое-как выбравшись на улицу, Доминский, Вуйчик и Гурский, вне себя от шока, пришли в находившуюся по соседству редакцию газеты «Express Lubelski», где поведали о случившемся ее редактору, поэту Вацлаву Гралевскому, близкому приятелю Чеховича. Их сбивчивый рассказ Гралевский впоследствии воспроизведет на страницах своей новеллы «Wataha atamana Łobodi» (1963), а также в книге «Стальная радуга» («Stalowa tęcza»), посвященной жизни и творчеству Чеховича. По его словам, спутники Чеховича уверяли, что поэта уже не спасти, и сразу из редакции пошли пить водку, чтобы помянуть погибшего товарища. Останки Чеховича были извлечены из-под завалов — опознать их удалось только по карманному польско-немецкому словарю, на титульном листе которого виднелась сделанная карандашом надпись: «Собственность Юзефа Чеховича». Этот словарик положили в могилу поэта на старом православном кладбище Люблина на улице Липовой, где он похоронен рядом с другими жертвами бомбардировки. А на месте разрушенного бомбами дома № 46 на Краковском предместье, где погиб Чехович, в 1969 году был установлен памятник поэту работы скульптора Тадеуша Скварчинского.
Кажется, ничего таинственного в этой трагической истории нет и быть не может. Однако так кажется только на первый взгляд.
Picture display
standardowy [760 px]
Люблин. Фото: Кристоф Борковский
Обстоятельства гибели Чеховича до сих пор вызывают у исследователей творчества поэта ряд вопросов, ответить на которые можно лишь гипотетически. Например, события, предшествующие визиту поэта в злосчастную парикмахерскую, описаны несколькими очевидцами настолько по-разному, что невольно вспоминается фильм Акиры Куросавы «Расёмон», где одно и то же событие показано с точки зрения разных персонажей, причем их рассказы полностью противоречат друг другу.
Picture display
standardowy [760 px]
Юзеф Чехович, рисунок Романа Крамштыка, 1931. Фото: Wikipedia
Так, люблинский знакомый Чеховича, известный фотограф Эдвард Хартвиг вспоминал, что за несколько минут до бомбежки он встретился с поэтом возле отеля «Европейский», откуда Чехович пешком отправился в парикмахерскую Островской. По словам же Александры Крушинской, приятельницы поэта, она проходила возле той самой парикмахерской, когда начался налет. В этот момент рядом с ней остановилась машина, из которой вышел Чехович. Крушинская умоляла его переждать бомбардировку в костеле, но поэт спокойно сказал, что грязен и небрит с дороги, и, не слушая ее доводов, вошел в парикмахерскую. История литературы знает примеры подобных нестыковок, взять хотя бы гибель Лермонтова: показания четверых секундантов, присутствовавших на его дуэли с Мартыновым, совершенно не совпадают. Каким-то непостижимым образом в день своей смерти (напомним, что поэт погиб в половине десятого утра) Чехович успел встретиться с еще одним своим люблинским знакомым, Александром Малишевским. Тот вспоминал, что поэт, показав ему свою ладонь, произнес загадочную фразу: «За себя я спокоен. Некто, кому я полностью доверяю, сказал мне, что моя линия жизни оборвется не скоро».
Picture display
standardowy [760 px]
Открытка Чеховича редактору журнала «Droga» Роману Колонецкому с просьбой опубликовать поэму «Хильдур, Бальдур и время». Фото: Томаш Рытыц / AG
Еще более туманны сведения, касающиеся событий, наступивших после смерти Чеховича. Неизвестно, когда именно его тело было извлечено из-под завалов, как оно было опознано и где именно похоронено. Тем более, что непосредственный свидетель гибели Чеховича, Хенрик Доминский, ничего толком рассказать не успел — он был расстрелян гитлеровцами в 1942 году как член антифашистского подполья. Версия же Вацлава Гралевского об идентификации тела поэта по найденному в его кармане словарику вызывает сомнения. Дело в том, что в день бомбардировки Люблина никакие спасательные акции на месте разрушенной парикмахерской не проводились. Развалины сгоревшего дома на Краковском предместье, 46 были разобраны только в начале октября 1939 года. Тогда же из-под руин были извлечены тела погибших, похороненные в общих могилах на православном кладбище на улице Липовой вместе с другими жертвами бомбардировки.
Более того, невозможно доподлинно установить, о каком именно словаре, позволившем идентифицировать останки поэта, идет речь. В одних источниках упоминается польско-немецкий разговорник, в других — польско-английский. К примеру, друживший с Чеховичем Чеслав Милош писал: «Тело было опознано по карманному английскому словарю в красной обложке, с которым Чехович не расставался». Современные исследователи не исключают, что Гралевский придумал историю со словарем, чтобы его версия событий звучала правдоподобнее. При этом он не описывает похороны Чеховича — но ведь невозможно поверить, чтобы близкий друг поэта, опознав его тело, не проводил его в последний путь. Нет ни одного свидетельства, проливающего свет на подробности погребения Чеховича. И невольно возникает мысль — а были ли эти похороны?
И самое главное: если благодаря словарю удалось идентифицировать тело Чеховича, почему оно оказалось в общей могиле? Ведь если бы останки поэта были действительно идентифицированы и при этом присутствовал кто-то из его друзей, Чехович был бы похоронен отдельно. Но ни один из друзей Чеховича на его погребении не присутствовал — во всяком случае, мы об этом ничего не знаем. Скорее всего, тело идентифицировано не было и чьи-то неизвестные останки, вытащенные из-под завалов, были погребены на православном кладбище на Липовой под именем Юзефа Чеховича. Одно время, кстати, считалось, что поэт был похоронен на кладбище на улице Уницкой, по другой версии — на кладбище возле Красьницкой Аллеи.
Так или иначе, у каждого, кто попытается восстановить подробную картину произошедшего, возникнет ощущение, что поэт просто растворился в воздухе. Весьма символична запись в книге кладбищенской канцелярии, где напротив фамилии Чехович в графе «Место жительства» написано: «Поэт». Как тут не вспомнить знаменитую фразу из фильма Сергея Соловьева «Асса»: «Он поэт, он на белом свете живет».
Picture display
standardowy [760 px]
Люблин. Блажей Пиндор для фестиваля OTWARTE MIASTO MMXV в Люблине, 2015, фото: промо-материалы culture.pl
Парадоксально, но вся эта история вполне в духе Чеховича, который обожал разного рода мистификации. Критики недаром называли Чеховича «поэтом ночи, неспокойных снов, призраков, страхов и мрачных колыбельных». Наделенный каким-то шестым чувством, поэт предчувствовал надвигающуюся Катастрофу — как у всех шаманов и пророков, у него был дар предвидеть будущее.
Да и повседневная жизнь Чеховича не обходилась без театрализации — каждый свой день он разыгрывал, словно спектакль. Важными деталями его облика были трубка и трость, но самым интригующим элементом реквизита служила бумажная маска, которую Чехович надевал всякий раз, когда к нему в редакцию приходили читать свои стихи молодые поэты. В этой маске было только одно отверстие — для рта, так что Чехович мог говорить с визитером, не видя его лица и оставаясь беспристрастным при оценке литературного произведения.
Picture display
standardowy [760 px]
Юзеф Чехович, фото: www.audiovis.nac.gov.pl (NAC)
Чехович верил предсказаниям, неоднократно участвовал в спиритических сеансах, заказывал у гадалок гороскопы. За большинством событий окружающего мира ему виделась иная, параллельная реальность. Бывали у него и самые настоящие видения, когда поэт словно грезил наяву. Кроме того, Чехович был уверен, что у него есть двойник, наподобие есенинского «черного человека», и это очень пугало поэта. Чувствуя, что его окружают злые силы, Чехович в попытке обмануть судьбу даже взял себе новое имя — Хенрик. Своему приятелю он объяснил это так: «Я беру себе новое имя, чтобы одурачить злой рок».
При этом Чехович любил жизнь и отнюдь не слыл мизантропом, чурающимся удовольствий. Будучи сластеной, он писал рекламные стихи для кондитерских, чтобы бесплатно объедаться пирожными. Его карманы всегда были полны конфет, он любил сладкий алкоголь, вина и ликеры. Личная жизнь поэта тоже была довольно бурной, хотя в ее детали он никого не посвящал. В польских артистических кругах Чеховича иногда воспринимают как гей-икону, однако доподлинно о его связях с мужчинами биографам ничего не известно, зато существует немало свидетельств о его романах с представительницами прекрасного пола.
Picture display
standardowy [760 px]
«Прогулка с Чеховичем» по местам, описанным в его «Поэме о городе Люблине», ежегодно организуемая «Театром NN» и центром «Brama Grodzka». Фото: Якуб Ожеховский / AG
Но как бы то ни было, предчувствие ранней смерти превратилось у Чеховича в навязчивую идею. В 1925 году поэт даже заказал себе экслибрис с латинским изречением «Vita somnium breve» («Жизнь есть краткий сон»), процитировав его впоследствии в стихотворении «Баллада с той стороны». Он даже «угадал» место своего будущего погребения — православное кладбище на улице Липовой, которое он описал в «Поэме о городе Люблине»:
Часы — печальные лица ночи —
сообщают пароль: пол — ночь, пол — ночь…
Внизу, под знаками зодиака —
льняные скатерти площадей.
И скованы улицы, длинные лодки мрака,
цепями оранжевых фонарей.
На краю Люблина —
прямоугольный
остров мертвых, и по ночам
декламируют громко каштаны и клены
поэму ветра надгробиям и цветам.
Глухие аллеи с голосом труб водосточных
что-то под нос бормочут.
И бледная тень звезды,
падая, прислоняется к папоротнику-полуночнику,
к зарослям резеды.
Забронзовевшие ангелы,
кресты из мрамора,
не отгоняя густой тополиный пух,
грудные клетки могил сдавили почти что намертво.
Где-то поет петух.
Но ты запомни, запомни, живой пока еще,
что написано на воротах кладбища:
«Я усну и стану прахом навсегда — но восстану я из праха в день Суда…»
(перевод Игоря Белова)
Друзья Чеховича, Вацлав Гралевский и Конрад Бельский, вспоминали, как в 1927 году они вместе с поэтом отправились на прогулку за город. Путь их лежал через полузаброшенное православное кладбище на улице Липовой. Внезапно Чехович вскрикнул и потерял сознание, а придя в себя, рассказал друзьям, что за небольшой кладбищенской церквушкой он увидел что-то вроде взрыва, сноп огня и клубы дыма, и оттуда какой-то призрак протягивал к нему длинные костлявые руки, пытаясь одной рукой схватить за горло, а другой указывая на землю у него под ногами. Именно на этом месте, по мнению большинства исследователей, Чехович спустя двенадцать лет и был похоронен.
«Предсказал» Чехович и свою гибель в парикмахерском салоне. В 1939 году он опубликовал фельетон «Идет дождь», где описывалась парикмахерская, в витрине которой были выставлены отрубленные головы в париках. Конечно, все это можно назвать совпадениями — но не слишком ли много «совпадений» во всей этой истории?
Picture display
standardowy [760 px]
Чеслав Милош, фото: SIPA / East News
А вот что рассказывал на страницах парижской «Культуры» Чеслав Милош, друживший с Чеховичем:
Однажды в 1938 году я пересказал Чеховичу свой сон. В нем я видел дом, одна из стен которого была сделана из стекла, и за этим стеклом человек с лицом монгола играл на скрипке, и этим человеком был Чехович. Звуков музыки я не слышал. Зная о его навязчивом страхе внезапной смерти, я умолчал о том, что в моем сне этот дом назывался Домом мертвых.
Уже после войны Милош, бывая в Люблине (польский нобелиат приезжал сюда трижды — в 1981, 1996 и 2000 годах), обязательно шел навестить могилу Чеховича. В «Поэтическом трактате» Милош писал о своем погибшем друге:
Он малое любил, он сны собрал
Земли аполитичной, беззащитной.
О птицы и деревья, от забвенья
Могилу Юзя в Люблине храните
(перевод Натальи Горбаневской)
Picture display
standardowy [760 px]
Мартин Вронский. Фото: Гжегож Винницкий
Неудивительно, что со временем невыясненные обстоятельства трагической гибели Юзефа Чеховича породили немало самых фантастических интерпретаций, слухов, домыслов и легенд. И вскоре, как это нередко бывает, литературный миф перекочевал из области сплетен в саму литературу.
Уже в наши дни Юзеф Чехович неожиданно «воскрес»... на страницах польской криминальной прозы. Его черты без труда угадываются в образе люблинского поэта и редактора местной газеты «Курьер» Ежи Тромбича, одного из персонажей серии детективных романов Мартина Вронского о приключениях комиссара Зигмунта Мачеевского, действие которых разворачивается в предвоенном, а затем оккупированном немцами Люблине.
В романе «А звать ее будут Анеля» («A na imię jej będzie Aniela», 2011) Тромбич, как и Чехович, гибнет в люблинской парикмахерской, когда туда попадает немецкая бомба, однако каким-то невероятным образом спасается, вступает в ряды антифашистского подполья и словно переизобретает себя заново — из робкого и закомплексованного интеллигента поэт Тромбич преображается в сурового волевого капитана Бренера, оставив себе из довоенных декадентских привычек лишь слабость к ароматизированным дамским сигаретам. Вот как описывает Вронский встречу комиссара Мачеевского с воскресшим Чеховичем-Тромбичем:
— Не зажигайте свет, господин комиссар, — услышал он, едва открыв дверь. Голос показался ему знакомым, но... Нет, это какая-то ошибка. Человек, о котором он в первый момент подумал, был мертв вот уже полгода. — И не хватайтесь за пушку, все равно не попадете. (...)
Возле шкафа вспыхнула спичка, и в комнате запахло довоенным душистым табаком.
— Тром-бич?! — поперхнулся от неожиданности Мачеевский.
— Нет, его дух! — рассмеялся редактор. (...)
Огонек сигареты разгорелся сильнее, осветив щекастое лицо и опадающую на лоб челку. (...)
Тромбич! Его воскресшая версия сильно отличалась от довоенной. Это уже не был женоподобный поэт, засматривавшийся на молоденьких мальчиков, не напоминал он и ловкого журналиста, помогшего Мачеевскому в тридцать первом году. Новый Тромбич невозмутимо пропустил первого из входящих, а второму спокойным движением приставил к уху холодный ствол браунинга.
(перевод Игоря Белова)
Любопытно, что секретные инструкции для своих товарищей по оружию Тромбич-Бренер записывает на вырванных из книги страницах с фрагментами «Поэмы о городе Люблине» Юзефа Чеховича. Этот выбор не случаен. «Поэма о городе Люблине», написанная Чеховичем в 1934 году — это своего рода театральный спектакль в стихах и одновременно прогулочный квест, с помощью которого, если правильно подобрать к этому тексту ключ, можно отлично сориентироваться в тогдашнем Люблине. А кроме того, это еще и просто прекрасные стихи о городе, который Чехович любил и по которому, живя в Варшаве, так тосковал:
Камни, дома,
темные стены. По крыше
скатывается месяц, он уже низко-низко.
Подожди-ка. Постой, взгляни же:
словно жемчужина, он упадет сейчас в миску
рыночной площади —
та зазвенит,
услышишь.
Серой ночью,
не сдвинувшись с места,
у окон, ворот и подъездов,
сломавшись, свои преклоняет колени
больной силуэт
фиалковой тени.
Звезды желтые — их срезал июльский зной —
летят, рассыпая стружки небесного драгметалла,
и, точно следы от пуль,
мерцают во тьме ночной
на окнах ослепших,
на здании трибунала.
Ночь летняя терпеливо ждет,
скользнет ли месяц, звеня игриво,
сойдет ли по улице Гродской вниз.
Серебряный легкий его полет
пахнет росой, как цветочный бриз…
…и до чего же красиво!
(перевод Игоря Белова)
Picture display
standardowy [760 px]
«Прогулка с Чеховичем» по местам, описанным в его «Поэме о городе Люблине», ежегодно организуемая «Театром NN» и центром «Brama Grodzka». Фото: Якуб Ожеховский / AG
Подобно Чеховичу, Мартин Вронский тоже играет с читателем — до самого финала книги, когда Тромбич-Бренер отправляется в столицу, чтобы погибнуть в Варшавском восстании, остается неясно, действительно ли поэт выжил во время бомбардировки Люблина или явился с того света как представитель потустороннего мира. Недаром на замечание комиссара Мачеевского о том, что Тромбич сильно изменился после смерти, и он узнал его только по запаху дамских сигарет, поэт мрачно отшучивается: «Иначе от меня бы пахло трупом». Но так ли это, в сущности, важно? Залог бессмертия поэта — это его стихи, и можно с полной уверенностью сказать, что Юзефу Чеховичу все-таки удалось одержать победу над смертью.
[{"nid":"5695","uuid":"149c0660-3eab-4f7e-b15d-9a3a314fb793","type":"article","langcode":"ru","field_event_date":"","title":"\u0421\u043e\u0432\u0440\u0435\u043c\u0435\u043d\u043d\u043e\u0441\u0442\u044c \u0432 \u043f\u043e\u043b\u044c\u0441\u043a\u043e\u0439 \u043f\u043e\u044d\u0437\u0438\u0438 \u0425\u0425 \u0432\u0435\u043a\u0430","field_introduction":"\u041d\u0430 \u043f\u0440\u043e\u0442\u044f\u0436\u0435\u043d\u0438\u0438 \u043f\u043e\u0441\u043b\u0435\u0434\u043d\u0438\u0445 \u043f\u044f\u0442\u0438\u0434\u0435\u0441\u044f\u0442\u0438 \u043b\u0435\u0442 \u0438\u0441\u0441\u043b\u0435\u0434\u043e\u0432\u0430\u0442\u0435\u043b\u0438 \u043f\u043e\u043b\u044c\u0441\u043a\u043e\u0439 \u043f\u043e\u044d\u0437\u0438\u0438 \u0425\u0425 \u0432\u0435\u043a\u0430 \u0441\u0447\u0438\u0442\u0430\u043b\u0438 \u043d\u0430\u0447\u0430\u043b\u043e\u043c \u0441\u043e\u0432\u0440\u0435\u043c\u0435\u043d\u043d\u043e\u0441\u0442\u0438 \u043f\u0435\u0440\u0438\u043e\u0434 \u043f\u043e\u0441\u043b\u0435 \u041f\u0435\u0440\u0432\u043e\u0439 \u043c\u0438\u0440\u043e\u0432\u043e\u0439 \u0432\u043e\u0439\u043d\u044b (\u0442\u043e \u0435\u0441\u0442\u044c \u0432\u0440\u0435\u043c\u044f \u0432\u043e\u0437\u043d\u0438\u043a\u043d\u043e\u0432\u0435\u043d\u0438\u044f \u0430\u0432\u0430\u043d\u0433\u0430\u0440\u0434\u043d\u044b\u0445 \u0442\u0435\u0447\u0435\u043d\u0438\u0439). \u041e\u0434\u043d\u0430\u043a\u043e \u0432 \u043f\u043e\u0441\u043b\u0435\u0434\u043d\u0438\u0435 \u0433\u043e\u0434\u044b \u0438\u0441\u0442\u043e\u043a\u0438 \u0441\u043e\u0432\u0440\u0435\u043c\u0435\u043d\u043d\u043e\u0439 \u043f\u043e\u043b\u044c\u0441\u043a\u043e\u0439 \u043f\u043e\u044d\u0437\u0438\u0438 \u0443\u0441\u043c\u0430\u0442\u0440\u0438\u0432\u0430\u044e\u0442 \u0443\u0436\u0435 \u0432 \u0442\u0432\u043e\u0440\u0447\u0435\u0441\u0442\u0432\u0435 \u043f\u0440\u0435\u0434\u0441\u0442\u0430\u0432\u0438\u0442\u0435\u043b\u0435\u0439 \u00ab\u041c\u043e\u043b\u043e\u0434\u043e\u0439 \u041f\u043e\u043b\u044c\u0448\u0438\u00bb (1895\u20131918).\r\n","field_summary":"\u041e\u0442 \u043f\u0430\u0440\u043d\u0430\u0441\u0441\u0438\u0437\u043c\u0430 \u0434\u043e \u0430\u0432\u0430\u043d\u0433\u0430\u0440\u0434\u0430: 5 \u0442\u0435\u0447\u0435\u043d\u0438\u0439, \u043e\u043f\u0440\u0435\u0434\u0435\u043b\u0438\u0432\u0448\u0438\u0445 \u043f\u043e\u043b\u044c\u0441\u043a\u0443\u044e \u043f\u043e\u044d\u0437\u0438\u044e XX \u0432\u0435\u043a\u0430.","topics_data":"a:1:{i:0;a:3:{s:3:\u0022tid\u0022;s:5:\u002259609\u0022;s:4:\u0022name\u0022;s:33:\u0022#\u044f\u0437\u044b\u043a \u0438 \u043b\u0438\u0442\u0435\u0440\u0430\u0442\u0443\u0440\u0430\u0022;s:4:\u0022path\u0022;a:2:{s:5:\u0022alias\u0022;s:26:\u0022\/topics\/yazyk-i-literatura\u0022;s:8:\u0022langcode\u0022;s:2:\u0022ru\u0022;}}}","field_cover_display":"default","image_title":"","image_alt":"","image_360_auto":"\/sites\/default\/files\/styles\/360_auto\/public\/field\/image\/peiper_tadeusz_6883077.jpg?itok=657Yq-o6","image_260_auto":"\/sites\/default\/files\/styles\/260_auto_cover\/public\/field\/image\/peiper_tadeusz_6883077.jpg?itok=58nl0Ijx","image_560_auto":"\/sites\/default\/files\/styles\/560_auto\/public\/field\/image\/peiper_tadeusz_6883077.jpg?itok=uyjmQphE","image_860_auto":"\/sites\/default\/files\/styles\/860_auto\/public\/field\/image\/peiper_tadeusz_6883077.jpg?itok=0DTNnHnI","image_1160_auto":"\/sites\/default\/files\/styles\/1160_auto\/public\/field\/image\/peiper_tadeusz_6883077.jpg?itok=KQjtn6cS","field_video_media":"","field_media_video_file":"","field_media_video_embed":"","field_gallery_pictures":"","field_duration":"","cover_height":"249","cover_width":"440","cover_ratio_percent":"56.5909","path":"ru\/node\/5695","path_node":"\/ru\/node\/5695"}]