Мадленка Пруста: история самого литературного польского печенья
О человеке, который вдруг необыкновенно отчетливо и ярко вспомнил какой-нибудь эпизод из своего прошлого, французы говорят: «Он съел мадленку Пруста». Мадленка — маленькое печенье в форме морской ракушки, которое обессмертил великий французский писатель Марсель Пруст в знаменитой эпопее «В поисках утраченного времени». Однако мало кто знает, что у этого классического французского лакомства — польское происхождение. Об истории печенья Мадлен, его литературной «начинке», а также о том, как приготовить мадленки, рассказывает Игорь Белов.
По следам утраченного времени
Picture display
standardowy [760 px]
Марсель Пруст, 1910, фото: Hulton Archive / Getty Images
Благодаря французскому писателю Марселю Прусту, основоположнику психологического романа и литературы «потока сознания», классическое французское печенье «petites madeleines» (то есть «маленькие мадленки») из простого (но очень вкусного) кондитерского изделия превратилось в литературную метафору. Пруста очень интересовал феномен времени — ускользающего, неуловимого, «утраченного». Писатель считал, что повернуть его вспять, воскресить былые ощущения и впечатления можно лишь при помощи творчества, а спусковым крючком, «триггером» для такой творческой работы могут служить внезапные озарения, иногда вызываемые незначительными, на первый взгляд, деталями.
Как это работает, Пруст показывает на примере мадленок. В первой главе романа «По направлению к Свану» (1913), открывающего знаменитую прустовскую эпопею «В поисках утраченного времени», герой, вернувшись домой озябший и продрогший (на дворе стоит зима) пьет липовый чай с печеньем мадлен, которым его угощает мать. И с ним начинает происходит нечто удивительное:
Text
...как только чай с размоченными в нем крошками пирожного коснулся моего нёба, я вздрогнул: во мне произошло что-то необыкновенное. На меня внезапно нахлынул беспричинный восторг. Я, как влюбленный, сразу стал равнодушен к превратностям судьбы, к безобидным ее ударам, к радужной быстролетности жизни, я наполнился каким-то драгоценным веществом; вернее, это вещество было не во мне – я сам был этим веществом. Я перестал чувствовать себя человеком посредственным, незаметным, смертным.
Author
Перевод Николая Любимова
Picture display
standardowy [760 px]
Сцена из спектакля Кшиштофа Варликовского «Французы», 1015, фото: Denis Guéguin / Nowy Teatr
Что же произошло? В чем причина этого внезапного восторга, который испытывает герой? Он чувствует, что между внезапно нахлынувшей эйфорией и вкусом печенья существует какая-то связь, но связь эта — совершенно не гастрономического свойства: «она была бесконечно выше этого удовольствия, она была иного происхождения». Поскольку с каждым глотком чая с размоченным в нем печеньем это ощущение слабеет, герой понимает, что источник этой внезапной вспышки творческого озарения находится не в мадленке, а нем самом — десерт только пробудил дремавший доселе вулкан. Вкус пирожного воскресил воспоминания о летних каникулах в маленьком городке Комбре, где героя угощала мадленками его тетя:
Text
И вдруг воспоминание ожило. То был вкус кусочка бисквита, которым в Комбре каждое воскресное утро (по воскресеньям я до начала мессы не выходил из дому) угощала меня, размочив его в чаю или в липовом цвету, тетя Леония, когда я приходил к ней поздороваться. Самый вид бисквитика ничего не пробуждал во мне до тех пор, пока я его не попробовал. (...) И как только я вновь ощутил вкус размоченного в липовом чаю бисквита, которым меня угощала тетя (хотя я еще не понимал, почему меня так обрадовало это воспоминание, и вынужден был надолго отложить разгадку), в то же мгновенье старый серый дом фасадом на улицу, куда выходили окна тетиной комнаты, пристроился, как декорация, к флигельку окнами в сад, выстроенному за домом для моих родителей (только этот обломок старины и жил до сих пор в моей памяти). А стоило появиться дому – и я уже видел городок, каким он был утром, днем, вечером, в любую погоду, площадь, куда меня водили перед завтраком, улицы, по которым я ходил, далекие прогулки в ясную погоду.
Author
Перевод Николая Любимова
Picture display
standardowy [760 px]
Кадр из фильма Фолькера Шлёндорфа «Любовь Свана», 1984, фото: Bioskop Film / France 3 Cinéma / Gaumont
Из чашки чая потихоньку выплыли воспоминания о цветах в саду и почтенных жителях города Комбре, их домиках, колокольне на церкви святого Илария... Все это стало не только зримым, но и осязаемым. «Как японские бумажки (метафора Пруста), которые, брошенные в бокал, разбухают, увеличиваются в размере и наконец принимают форму цветов, домов или лиц, — замечал польский писатель и художник Юзеф Чапский в своих «Лекциях о Прусте», — так воспоминание, вызванное запахом “мадлен”, всплывает, растет и понемногу принимает форму родного дома, старой готической церкви, деревни его детства, лиц его старушек-тетушек, кухарки Франсуазы, Свана, который часто бывал у них дома, и среди них — лица любимых, прежде всего, матери и бабушки. Это крошечное воспоминание в начале задает тон всему роману» (перевод Анастасии Векшиной).
Да вы и сами наверняка не раз испытывали нечто подобное. Вкус лимонада, который вы любили в детстве, запах духов былой возлюбленной, на секунду возникший посреди уличной толпы, музыка, которую вы слушали на первом свидании — все это способно не просто вызывать воспоминания, но и придавать вашему сознанию необыкновенное ускорение. Неудивительно, что такие состояния особенно ценятся творческими натурами. Так что мадленка Пруста — это не просто вкус или запах детства, это сильнейший творческий импульс.
Picture display
standardowy [760 px]
Портрет Станислава Лещинского, 1727-1728, фото: Версальский дворец, Париж
Откуда же взялось это изящное печенье, похожее на ракушки моллюска? Да, родина мадленок — Франция, однако появились они при дворе польского короля Станислава Лещинского. Точнее, бывшего польского короля. На польский трон Станислав Лещинский взошел при помощи шведских штыков — его поддерживал шведский король Карл XII, вынудивший польского короля Августа II отречься от престола в пользу Лещинского. Однако после поражения Карла XII под Полтавой в 1709 году трон под Станиславом Лещинским зашатался. При поддержке русских войск Август II вернул себе польскую корону, а Лещинский эмигрировал во Францию, где и прожил еще почти полвека, успев выдав свою дочь Марию за французского короля Людовика XV. В 1755 году он давал в своем поместье бал, на котором присутствовали его августейший зять с супругой. Но случилась беда — неожиданно захворал повар, и гости рисковали остаться без сладкого.
Что было делать? Лещинского выручила его горничная, молодая француженка по имени Мадлен Полмье. Она вспомнила рецепт печенья, которое готовила ее бабушка, и быстро приготовила его. Угощение так пришлось по вкусу королю и его супруге, что рецепт печенья, названного по имени расторопной девушки, был передан кондитерам Версаля, которые готовили его для королевского стола. А оттуда печенье мадлен перекочевало в парижские кофейни и, что называется, пошло в народ, вскоре оказавшись на страницах бессмертного романа Марселя Пруста.
Picture display
standardowy [760 px]
Мадленки, фото: Hulton Archive/Getty Imagesst
Если вы хотите подстегнуть свое творческое воображение или просто полакомиться отличным десертом, рекомендуем вам приготовить прустовскую мадленку самим. Вам понадобится сто грамм муки, сто грамм сахара, половинка лимона, два яйца и кусочек сливочного масла, которое нужно будет растопить. Взбейте яйца с сахаром, добавьте муку и смешайте при помощи миксера. Затем добавьте масло, натертую лимонную цедру и порошок-разрыхлитель. Снова перемешайте и дайте тесту настояться минут двадцать, а затем разложите его по формочкам (классическая рецептура предписывает использовать формочки в виде ракушек, но это не обязательно). Чтобы в процессе выпечки тесто не вышло из берегов, заполняйте формочки лишь наполовину. Затем положите формочки в духовку и установите температуру на 220 градусов. Через десять минут печенье будет готово.
Чтобы испытать творческое озарение, схожее с прустовским, помните: мадленки нужно обязательно запивать чаем с добавлением липы. И кто знает — возможно, сокоровищница мировой литературы пополнится новым шедевром, не уступающим роману Марселя Пруста.
[{"nid":"5695","uuid":"149c0660-3eab-4f7e-b15d-9a3a314fb793","type":"article","langcode":"ru","field_event_date":"","title":"\u0421\u043e\u0432\u0440\u0435\u043c\u0435\u043d\u043d\u043e\u0441\u0442\u044c \u0432 \u043f\u043e\u043b\u044c\u0441\u043a\u043e\u0439 \u043f\u043e\u044d\u0437\u0438\u0438 \u0425\u0425 \u0432\u0435\u043a\u0430","field_introduction":"\u041d\u0430 \u043f\u0440\u043e\u0442\u044f\u0436\u0435\u043d\u0438\u0438 \u043f\u043e\u0441\u043b\u0435\u0434\u043d\u0438\u0445 \u043f\u044f\u0442\u0438\u0434\u0435\u0441\u044f\u0442\u0438 \u043b\u0435\u0442 \u0438\u0441\u0441\u043b\u0435\u0434\u043e\u0432\u0430\u0442\u0435\u043b\u0438 \u043f\u043e\u043b\u044c\u0441\u043a\u043e\u0439 \u043f\u043e\u044d\u0437\u0438\u0438 \u0425\u0425 \u0432\u0435\u043a\u0430 \u0441\u0447\u0438\u0442\u0430\u043b\u0438 \u043d\u0430\u0447\u0430\u043b\u043e\u043c \u0441\u043e\u0432\u0440\u0435\u043c\u0435\u043d\u043d\u043e\u0441\u0442\u0438 \u043f\u0435\u0440\u0438\u043e\u0434 \u043f\u043e\u0441\u043b\u0435 \u041f\u0435\u0440\u0432\u043e\u0439 \u043c\u0438\u0440\u043e\u0432\u043e\u0439 \u0432\u043e\u0439\u043d\u044b (\u0442\u043e \u0435\u0441\u0442\u044c \u0432\u0440\u0435\u043c\u044f \u0432\u043e\u0437\u043d\u0438\u043a\u043d\u043e\u0432\u0435\u043d\u0438\u044f \u0430\u0432\u0430\u043d\u0433\u0430\u0440\u0434\u043d\u044b\u0445 \u0442\u0435\u0447\u0435\u043d\u0438\u0439). \u041e\u0434\u043d\u0430\u043a\u043e \u0432 \u043f\u043e\u0441\u043b\u0435\u0434\u043d\u0438\u0435 \u0433\u043e\u0434\u044b \u0438\u0441\u0442\u043e\u043a\u0438 \u0441\u043e\u0432\u0440\u0435\u043c\u0435\u043d\u043d\u043e\u0439 \u043f\u043e\u043b\u044c\u0441\u043a\u043e\u0439 \u043f\u043e\u044d\u0437\u0438\u0438 \u0443\u0441\u043c\u0430\u0442\u0440\u0438\u0432\u0430\u044e\u0442 \u0443\u0436\u0435 \u0432 \u0442\u0432\u043e\u0440\u0447\u0435\u0441\u0442\u0432\u0435 \u043f\u0440\u0435\u0434\u0441\u0442\u0430\u0432\u0438\u0442\u0435\u043b\u0435\u0439 \u00ab\u041c\u043e\u043b\u043e\u0434\u043e\u0439 \u041f\u043e\u043b\u044c\u0448\u0438\u00bb (1895\u20131918).\r\n","field_summary":"\u041e\u0442 \u043f\u0430\u0440\u043d\u0430\u0441\u0441\u0438\u0437\u043c\u0430 \u0434\u043e \u0430\u0432\u0430\u043d\u0433\u0430\u0440\u0434\u0430: 5 \u0442\u0435\u0447\u0435\u043d\u0438\u0439, \u043e\u043f\u0440\u0435\u0434\u0435\u043b\u0438\u0432\u0448\u0438\u0445 \u043f\u043e\u043b\u044c\u0441\u043a\u0443\u044e \u043f\u043e\u044d\u0437\u0438\u044e XX \u0432\u0435\u043a\u0430.","topics_data":"a:1:{i:0;a:3:{s:3:\u0022tid\u0022;s:5:\u002259609\u0022;s:4:\u0022name\u0022;s:33:\u0022#\u044f\u0437\u044b\u043a \u0438 \u043b\u0438\u0442\u0435\u0440\u0430\u0442\u0443\u0440\u0430\u0022;s:4:\u0022path\u0022;a:2:{s:5:\u0022alias\u0022;s:26:\u0022\/topics\/yazyk-i-literatura\u0022;s:8:\u0022langcode\u0022;s:2:\u0022ru\u0022;}}}","field_cover_display":"default","image_title":"","image_alt":"","image_360_auto":"\/sites\/default\/files\/styles\/360_auto\/public\/field\/image\/peiper_tadeusz_6883077.jpg?itok=657Yq-o6","image_260_auto":"\/sites\/default\/files\/styles\/260_auto_cover\/public\/field\/image\/peiper_tadeusz_6883077.jpg?itok=58nl0Ijx","image_560_auto":"\/sites\/default\/files\/styles\/560_auto\/public\/field\/image\/peiper_tadeusz_6883077.jpg?itok=uyjmQphE","image_860_auto":"\/sites\/default\/files\/styles\/860_auto\/public\/field\/image\/peiper_tadeusz_6883077.jpg?itok=0DTNnHnI","image_1160_auto":"\/sites\/default\/files\/styles\/1160_auto\/public\/field\/image\/peiper_tadeusz_6883077.jpg?itok=KQjtn6cS","field_video_media":"","field_media_video_file":"","field_media_video_embed":"","field_gallery_pictures":"","field_duration":"","cover_height":"249","cover_width":"440","cover_ratio_percent":"56.5909","path":"ru\/node\/5695","path_node":"\/ru\/node\/5695"}]