В советском кино одним из символов начала оттепели стала знаменитая сцена из фильма Юлия Райзмана «Коммунист» (1957). Главный герой, хромоногий завхоз Губанов, работающий на строительстве одной из первых электростанций, начинает в одиночку валить лес. Дрова нужны для паровоза, который должен привезти строителям хлеб, но застрял на путях без горючего. Губанов валит деревья с таким неистовством, что постепенно заражает своим энтузиазмом железнодорожников и машинистов состава. Эта кульминационная сцена, одна из самых сильных в советском кинематографе, была попыткой объяснить согражданам, зачем строить коммунизм после Сталина. Оттепель была мучительной попыткой очистить казавшуюся праведной революционную идею от сталинского наследия и понять, как можно жить дальше, после всех совершенных злодеяний и чудовищных жертв.
Лесоповал — многогранный образ: с одной стороны, деревья нужны для строительства, с другой, лесоповал стал символом каторжного труда, символом лагерей ГУЛАГа. Нельзя было более ясно выразить смысл коммунистической идеи — убить и искалечить как можно больше людей, якобы ради жизни других людей, может быть, следующих поколений. «Коммунист» рассказывал о такой жертве. Строитель коммунизма, такой как Губанов, не может жить: он должен лишь отдавать свою жизнь. Без смерти коммунистическое государство не существует, смерть заложена в основание коммунистической идеи и даже оттепель не смогла опровергнуть этой зависимости.
Почти одновременно с картиной Райзмана был снят фильм о строителях коммунизма и в Польше. Причем, если Губанов валит лес лишь в кульминационном эпизоде, то герои «Базы мертвых людей» (1958) — так называется польская картина — работают на лесоповале в течение всего действия фильма. Лесоповал и здесь символизирует попытку построить новый мир и преодолеть темные стороны коммунизма. Но создатели «Базы», в отличие от режиссера «Коммуниста», совсем не занимаются мифотворчеством. Когда в Советском Союзе еще пытались объяснять, что такие как Губанов построили фундамент для воплощения великой идеи, польские кинематографисты заявили, что сама по себе идея — ложь.
«База мертвых людей», как и «Коммунист», возникла на волне оттепели, только польской. Конечно, сталинская эпоха на берегах Вислы длилась куда короче, чем в Советском Союзе, но она наступила после Второй мировой войны, причем сразу со всеми своими атрибутами — арестами, репрессиями и цензурой. Страна возрождалась после гитлеровской оккупации и одновременно с этим насаждался социализм. После смерти в 1956 году первого президента послевоенной ПНР Болеслава Берута (историки считают его ответственным за разгром оппозиции и насаждение сталинизма в послевоенной Польше, умер в Москве, после XX съезда КПСС, по некоторым версиям – покончил с собой – прим. ред.) вопрос о том, зачем все это было и как жить дальше, волновал очень многих, если не всех.
В эти годы молодой писатель Марек Хласко, который вскоре завоюет огромную популярность и скандальную славу, написал повесть «Следующий в рай». В этом мрачном произведении рассказывалось о вещах, немыслимых в те годы в литературе соцреализма. Это история лесоруба по прозвищу Варшавяк, которому приходится заниматься заготовками леса на далекой горной базе. Он хотел бы сбежать оттуда, но не может. И дело не только в том, что его кто-то останавливает. Уйти некуда.