Споры о достоинствах «Трилогии» Генрика Сенкевича не утихают уже более 120 лет: книгу критиковали Свентоховский, Прус, Бжозовский и Гомбрович (он же ею и восхищался), а читатели ее… просто читали.
«Целебный эликсир для общества»
Первые отзывы на опубликованные в 1884-1888 гг. в газетах (варшавское «Слово» и краковский «Час») фрагменты романа «Огнем и мечом» были восторженными. Тиражи изданий, в которых он печатался, резко взлетели вверх. Стефан Жеромский вспоминал, что для тех, кто не мог себе позволить покупку газеты, на почте было организовано чтение романа вслух.
Профессор Станислав Тарновский, авторитетный литературный критик того времени, назвал роман «экстраординарным событием».
Когда-нибудь мемуаристы, а может и историки литературы расскажут, что в период, когда печатался роман «Огнем и мечом», не было разговора, который бы им не начинался и им не заканчивался, что о героях книги говорили и думали как о живых людях, что маленькие дети в письмах родителям после отчета о своем самочувствии и здоровье своих братьев и сестер сообщали, что сделал Скшетуский или что сказал Заглоба. (…) Легендой станет рассказ о женщине, которая на вопрос, что у нее случилось, отвечала: «Бар взят!», о том, как некто читал молитву об упокоении души Подбипенты и не сразу вспомнил, что это вымышленная смерть и выдуманный персонаж.
Большинство читателей соглашалось с оценкой профессора, который писал о «Трилогии» так:
Каждый отец будет счастлив, если его сын станет читать эту книгу взахлеб, потому что этим он удостоверится, что ум и сердце мальчика открыты для самых благородных понятий, таких как честь, самопожертвование, долг, отвага, любовь к родине, вера — такой роман является не только украшением и гордостью литературы, это не только выдающееся произведение искусства, не только учебник истории, доступный и не фальсифицированный; это целебный эликсир для общества, а потому это добрый и — скажем открыто — великий труд.
Персонажи театра теней
Критики романа объявились сразу после его выхода в свет. Умерить пыл восторженных почитателей призывали, в частности, Александр Свентоховский и Игнаций Крашевский. Оба старались перевести дискуссию о произведении Сенкевича в практическую плоскость, предупреждая, что злоупотребление словом «шедевр» вредит и автору, и его книге, которая, хотя и увлекательно написана, шедевром никак не является. Сравнение же Сенкевича с Мицкевичем они считали явным преувеличением.
Болеслав Прус отмечал, что Сенкевич, автор исторического романа, в своей книге «Огнем и мечом» на удивление пренебрежительно отнесся к историческим процессам: он совершенно не интересовался тем, чем был вызван бунт казаков, не задавался вопросом, почему непобедимая в течение ста лет польская армия оказалась беспомощна при столкновении с бунтовщиками. «Без ответа на эти вопросы исторический роман невозможен, остается только история отношений Скшетуского с Богуном, изображенная на слишком широком общем фоне», — делал заключение автор «Фараона». Прус высмеивал лишенных глубины героев, плоских, как «персонажи театров теней». Скшетуского он назвал «Христом в роли кавалерийского офицера», а Подбипенту — «человеческой гильотиной», высмеивал написанные Сенкевичем батальные сцены, доказывая на конкретных примерах, что автор не имел понятия о том, как эти битвы на самом деле происходили.