Шопен черпал вдохновение из трех источников. Первый – многолетняя традиция художественной мазурки, существовавшая до конца XVIII века; к ней относились, например, мазурки, написанные Марией Шимановской. Второй – балы и традиции бальных танцев. Третий и, пожалуй, самый важный источник, – народная музыка. С народной музыкой Шопен познакомился еще в детстве, приезжая на каникулы в Шафамию в Мазовии, где он с интересом слушал песни и музыку, исполняемые деревенскими коллективами. Народная мелодика прослеживается во многих произведениях композитора, однако, больше всего ее влияние видно в мазурках.
Шопен объединял под названием мазурка три родственных танца: мазур, куявяк и оберек. Это трехдольные размеры, для которых характерно отсутствие затактов, типичных для польской народной музыки, деление первой ритмической доли, схематичное повторение четырех- и восьмитактных фрагментов. При этом у каждого танца есть свои характерные черты. Мазуру, танца мазовецкого региона, свойственен сдержанный темп, размашистость, свободная мелодия с пунктирным ритмом. Куявяк характеризуется медленной плавной мелодией со слабо выраженными акцентами. Выделяется деревенский вариант куявяка, как правило, мажорный, и провинциальный, свойственный творчеству еврейских коллективов, преимущественно минорный. Обереку свойственен стихийный характер, веселая мелодия и очень быстрый темп. Для него характерны сильные регулярные акценты, круговой танец и резкие остановки.
В большей части мазурок Шопен объединял два танца, чаще всего – мазур с куявяком (например, в «Мазурке F-dur» op. 7, «Мазуке B-dur и a-moll» op. 17, «Мазурке As-dur» op. 50), реже – мазур с обереком (например, в «Мазурке D-dur» op. 33). В некоторых мазурках появляются элементы других танцев: вальса («Мазурка As-dur» op. 41), полонеза (кода в «Мазурке fis-moll» op. 59). В мазурках Шопена помимо элементов народных танцев видно влияние звучания народных коллективов. Например, повтаряющиеся в аккомпанементе созвучия, имитирующие звуки волынки и других инструментов.
Народное происхождение заметнее всего в ранних мазурках Шопена. По строению они ближе к своим танцевальным прототипам, а тональность и характер мелодии определяется свойствами народного пения (по традиции мазурка была танцем, под который пели). В «Мазурках» op. 6 и 7 Шопен объединяет элементы деревенского фольклора (подражая народным инструментам и мелодиям) и городского, салонного. «Мазурки» op. 17, 24, 30, 33 и 41, содержащие нюансы, характерные для народной музыки, имеют особенное строение. Со временем Шопен объединил в мазурках специфические черты мазура, куявяка и оберека, создав особый жанр шопеновской мазурки. Кроме того, композитор тонко объединил разные варианты отдельных танцев; он часто их меняет ритм и темп. Так появился оберек в медленном темпе, характерном для куявяка. Особый подход к народным прототипам танцев заметен уже в «Мазурках» 33 и 41, а «Мазурки» op. 50, 56 и 59 написаны уже в полностью индивидаульной шопеновской манере.
Исполнение мазурок – невероятно сложная задача. Особенно сложен в игре темп рубато, типичный для польской народной музыки. Шопена по поводу «украденного темпа» (по-итальянски rubare значит «красть») давал следующие указания: «левая рука должна быть капельмейстером», «играть ровно», «придерживаться темпа», а правая – «играть свободно», «освобождать правду музыкальной фразы от всех ритмических связей, то через неуверенность, оттягивание, то впадая в нетерпеливую спешку, живее, как говорит страстный оратор».
Мазурки, насыщенные элментами польской народной музыки, в течение долгого времени считались проявлением тоски композитора по родине. Но в творчестве Шопена вдохновение народной музыкой видно и в других произведениях. Элементы куявяка прослеживаются в «Фантазиях на польские темы», в финале «Концерта f-moll», элементы мазурки – во вступлении к «Рондо À la Krakowiak», трио менуэта «Сонаты c-moll».
Популярность мазурок Шопена привела к тому, что многие польские композиторы также обращались к этому жанру, создавая огромное количество произведений и поддаваясь «мазуркомании». Большинство из них не могли освободиться от влияния творчества Шопена. Удачную попытку возродить шопеновскую традицию предпринял Кароль Шимановский, написав «Двадцать мазурок op .50» и «Две мазурки op. 62». В творчестве других композиторов также прослеживаются элементы мазурки. К ним обращался Антоний Шаловский и Болеслав Войтович, Александр Тансман написал 36 мазурок, а Роман Мацеевский – около 50.
Польский центр музыкальной информации, Союз польских композиторов, апрель 2004.