Виткаций сам был выдающимся человеком и дружил с выдающимися людьми. Малиновский, Гомбрович и пианист Артур Рубинштейн добились мировой славы, но Хенрик Казимежович — один из тех, о чьем существовании позабыли, как это случилось со многими яркими поляками, погибшими в годы Второй мировой войны.
Казимежович был не только благочестивым и весьма необычным католическим священником, но и культурным антропологом, этнологом религии, пионером экуменизма, страстным книгочеем и поклонником пьес Виткация. Пшемыслав Павляк исследовал и описал влияние, которое Виткаций и Казимежович оказывали друг на друга.
В своей работе «Как священник цитировал Виткация в католической прессе» Павляк объясняет, что если художник и контактировал со священниками, то чаще всего это происходило в Закопане, курортном городке в Татрах. Темы для разговоров исчерпывались горными походами и общими знакомыми. Но Казимежович оказался исключением. Он внимательно прочитал, проанализировал и изучил пьесы Виткация задолго до первой встречи с их автором. Он восхищался пьесами Виткация уже тогда, когда современные критики не очень понимали — не говоря уже об одобрении — сочинения Виткация. Инициировал знакомство Казимежович, заявившись в варшавскую квартиру Виткация на улице Брацкой. Эта встреча ознаменовала начало восьмилетней дружбы, продлившейся до дня самоубийства Виткация.
Виткаций полностью доверял Казимежовичу и часто обращался к нему за советом или просил выправить рукопись. Слуга Божий не просто редактировал пьесы Виткация, но и ставил их на сценах любительских приходских театров. Однажды Виткаций посетил городок, где Казимежович ставил «Сумасшедшего и монахиню». Викарий, уже ознакомившийся с приложением к трактату «Наркотики», а, следовательно, знавший о пристрастии Виткация к ежедневным водным процедурам, немало потрудился, чтобы обеспечить ему ванну и горничную с щеткой.
Казимежович был уникальной личностью и, как и Виткаций, явно опережал свое время. В статьях для «Польского католического обозрения» / «Przegląd Katolicki» и «Церковной газеты» / «Gazeta Kościelna» он восторженно цитировал сочинения Фрейда, Юнга и Виткация. Священник не просто интересовался психоанализом и ознакомился с большинством теорий и текстов, но уверенно полагал, что это полезный инструмент в работе духовника. Он написал статью «Католицизм» в духе психоанализа, в которой применил теорию инстинктов для объяснения страданий и проблем человечества. Казимежович углубился в антропологию и этнологию религии, убежденный в общих эмоциональных корнях всех религиозных верований. В своих работах он мог употребить слово «папа» в одном предложении со словом «либидо», смело следуя логическому ходу мысли во имя искренней веры.
Труды священника оказались слишком смелыми для своего времени, вот почему его постоянно переводили из одного провинциального прихода в другой. Скорее всего для современной католической Польши он тоже оказался бы чересчур дискуссионным…
Разрозненные тексты Казимежовича собрал Пшемыслав Павляк, однако отдельный сборник его работ не издан до сих пор, так что труды священника по-прежнему ждут открытия. Оригинальные материалы по-польски можно посмотреть здесь.
Мы не можем с уверенностью утверждать, что священник был духовником Виткация — художник всю жизнь подчеркивал свою нерелигиозность. Скорее всего Казимежович был настоящим другом — еще одним Особым бытием.
Комплекс эмбриона — подвергался ли Виткаций психоанализу?