Тень ГУЛАГа
Жертвами массовых репрессий в СССР стало столько людей, сколько не унесли войны, в которых эта страна принимала участие на протяжении восьмидесяти лет своего существования. Система, породившая эти репрессии, держалась на пронизывавших все общество ненависти, насилии и страхе, любой из власть предержащих в любую минуту сам мог стать жертвой. В советской России опасным образом соединились рабская и революционная ментальности. Рабскими были укоренившиеся в течение столетий покорность власти, убежденность людей в том, что насилие является чем-то естественным, необходимым для управления государством. Революционная же психология привнесла уверенность в моральности достижения цели любой ценой и абсолютного пренебрежения жизнью отдельного человека. На этих принципах строило свою политику государство, которое во имя идеи бросало в тюрьмы и уничтожало массы своих граждан.
Большевики создали систему лагерей и исправительных колоний сразу же после прихода к власти в 1917 году. Сначала туда сажали политических противников: членов других партий, царских офицеров. Потом просто граждан, которые не поддерживали режим: предпринимателей, чиновников, интеллигенцию, зажиточных крестьян, священнослужителей. В конце концов, террор распространился на все социальные слои, а среди заключенных ГУЛАГа появились коммунисты и чекисты. За решетку мог попасть каждый. По доносу, на основании выбитых пытками признаний или же просто «ни за что», угодить за решетку в ходе очередной кампании НКВД, проводимой по указке Политбюро, которое на своих заседаниях решало, какие социальные группы или национальности подлежат «чистке», определяло, сколько человек нужно арестовать. С началом второй мировой войны в лагеря ГУЛАГа стали прибывать граждане оккупированных СССР стран: литовцы, латыши, эстонцы, поляки. После смерти Сталина, в середине пятидесятых годов большинство иностранцев и политических заключенных выпустили из лагерей. Однако вскоре туда стали сажать всех инакомыслящих: диссидентов, писателей, участников религиозных и национальных движений: украинцев, татар, армян… Репрессии продолжались вплоть до середины восьмидесятых годов, до перестройки, начатой Михаилом Горбачевым.
ГУЛАГ это не закрытая страница истории. Прежде всего, потому что до сих пор мы не знаем о нем всей правды. Кроме того, ГУЛАГ по-прежнему живет в сознании нашего общества, в его рабском поведении, в его отношении к пропаганде и лжи, в равнодушии к судьбам граждан, к преступлениям, в том числе к тем, которые совершает государство.
В лагере тех заключенных, кто был занят только собственной персоной, мы называли «один на льдине». В общественной жизни, как и в лагере, важно преодолеть отчужденность и изоляцию. Сегодня посадили в карцер твоего соседа, завтра посадят другого, а послезавтра – тебя. Нельзя давать власти лицензию на произвол, нужно протестовать. Хоть это и не приносит видимых результатов, такая позиция, в конце концов, сдерживает террор и беззаконие. Но, прежде всего, защищает личность от порабощения.
В России рабский менталитет жив и по сей день, потому что не подверглась осуждению советская система. В нашей стране не было проведено процесса, подобного Нюрнбергскому. Но кто мог бы его организовать и провести? Президент Борис Ельцин, о, чудо, предпринял было в 1992 году робкую попытку. Конституционный суд должен был рассмотреть вопрос об обоснованности решения президента о роспуске КПСС. Общество «Мемориал» провело экспертизу, по результатам которой эксперты пришли к выводу, что коммунистическая партия СССР была преступной организацией. И ничего. Суд не высказал однозначного определения. Почему? Представим себе, что в Германии денацификацию осуществляли бы бывшие сотрудники гитлеровского аппарата. Какой бы был результат? А ведь и по сей день важнейшие посты в нашей стране занимают люди той системы, давние партийные деятели, работники аппарата госбезопасности. Никому не нужна правда, а уж судебные процессы вообще невозможно вообразить.
В годовщину смерти Сталина президент России Владимир Путин вернул сталинский государственный гимн и произнес тост. «Возможно, я ошибаюсь, - сказал он, но я ошибаюсь вместе со всем народом». А этот народ медленно, систематично, с помощью соответствующих законов и давления лишают свободы. Журналисты уже знают, что именно им нельзя говорить, судьи знают, до какого предела они независимы. Это результат советского воспитания.
Это тень ГУЛАГ'а.
Я решительно против законов о люстрации. Однако считаю, что те, кто в прошлом совершал преступления, должны быть привлечены к уголовной ответственности. Не на основе новых кодексов, как это было в Нюрнберге, но в соответствии с советскими законами, действовавшими в то время, когда эти преступления совершались. Приговоры, на основании которых осуждены сотни тысяч людей, были незаконными. Это вина судей. А преступления следователей, которые пытали заключенных и готовили ложные обвинения? Должны состояться такие процессы. Не для того чтобы покарать, посадить в тюрьму, но для того чтобы восторжествовал закон. Во имя того, чтобы справедливо осудить поступки, назвать зло по имени. Виновных можно позднее амнистировать или дать условное наказание.
Однако на это не стоит рассчитывать. Не только по политическим причинам, но и из-за нашей ментальности: мы не хотим чувствовать себя виновными. В нашей кровавой, жестокой, подлой истории виновниками всех несчастий должны были быть всегда «они»: евреи, грузины, чеченцы – только не мы.
Мы не хотели ничего знать о ГУЛАГе, не хотели его видеть, верили пропаганде, что арестованные это «враги народа». Мы ненавидели их. Мы выходили на улицы с плакатами «Смерть троцкистским собакам!» Мы кричали на митингах, требовали их смерти. Толпы нас.
Если бы каким-то чудом была преодолена это советская ментальность, мы должны были бы найти в себе силы на одно слово: простите. Так, как немцы. Мы же тем временем оглядываемся в поисках виноватых.
Конечно, в первую очередь за ГУЛАГ ответственна коммунистическая партия, аппарат госбезопасности, система. Но ведь создали эту систему, мы, граждане этой страны.
Сергей Ковалев -- бывший узник ГУЛАГа, российский правозащитник