Женская проза
На литературном небосклоне 2017 года ярко сияют три имени: Виолетта Гжегожевская, Анна Чепляк и Мартина Бунда.
Гжегожевская, окрыленная номинацией на Букеровскую премию, публикует сборник рассказов «Съемные комнаты» («Stancje») — вольное продолжение ее «Недозревших» («Guguły»), рассказов о детстве в польской деревне, пахнущей немного левкоем и немного самогоном. На этот раз автор рисует свою личную карту Ченстоховы 90-х, где святая земля смешивается с землей ничьей, город с провинцией. Героиня Гжегожевской ищет свое место между двумя эти крайностями, однако она движется, словно во сне, переполненном чужими правдами.
О взрослении пишет также Анна Чепляк. Повествование начинается с горящих небоскребов Всемирного торгового центра, до которых совершенно нет никакого дела девочке-подростку из маленького силезского городка, переживающей свои собственные проблемы, никак не связанные с мировым терроризмом. Молодые годы, проходящие на лавочке у подъезда многоквартирного дома, нам обычно показывают с мальчишеской перспективы, но на это раз дело обстоит иначе: Чепляк рассказывает о девчачьем опыте, умело играя на общности ностальгических воспоминаний. А вы помните, когда на смену магнитофонным кассетам пришли компакт-диски? Которые так скоро безвозвратно исчезли в мощном потоке МР3? Помните ли вы новогоднюю ночь 2000 года и тревожное ожидание компьютерного сбоя, пресловутой «Проблемы Y2K»? Анна Чепляк мастерски воскрешает эти воспоминания.
В свою очередь, Мартина Бунда в «Бесчувствии» («Nieczułość») создает поколенческую сагу о матери и трех дочерях, которая разворачивается в ритме сменяющих друг друга времен года. У каждой из этих женщин свои дела и свои жизненные планы, но в кризисные моменты они возвращаются в построенный Гизелой дом на Девичьей Горе, чтобы найти здесь поддержку и утешение. Мужчины приходят, уходят, умирают, меняются времена, но родной дом остается неизменной точкой опоры, местом, где можно залечить раны и разработать новый план по завоеванию мира. Ну или хотя бы ближайшего городка.
Три сильные книги о взрослении, три сюжета, которые не приносят моментального утешения, но зато показывают, что писательницы по-прежнему могут создавать интересные, задевающие за живое истории, разворачивающиеся в специфическом польском контексте.
Биографии
Не ослабевает интерес читателей к биографической литературе — к счастью, этот тренд не ограничивается исключительно жизнью селебрити и звезд спорта. Самый внушительный том на этой полке — монументальная биография Витольда Гомбровича, над которой не один год работала Клементина Суханов. На протяжении 1176 страниц автор размышляет над феноменом Гомбровича на фоне эпох и стран, в которых писателю довелось жить, не обходя молчанием такие мрачные аспекты его эмиграционного существования, как венерическая болезнь и крайняя нужда.
Нелегкую задачу пришлось решать и Анне Биконт, взявшейся за реконструкцию судьбы Ирены Сендлер, спасавшей во время Второй мировой войны еврейских детей из гетто. Сендлер, чья деятельность до 2000 года оставалась практически неизвестной широкой публике, стала женщиной-символом, искупителем грехов, совершенных поляками во время оккупации. Биконт, опираясь на многочасовые интервью и годы архивных изысканий, восстановила жизнь удивительной женщины, которая все время ускользала от исследовательницы: женщины независимой, с ярко выраженными левыми взглядами, последовательно путающей следы, которые могли бы привести к единственно истинной версии о ее военном опыте и последующей судьбе.
Внимания заслуживает также биография Ирены Тувим. Анна Аугустыняк в книге «Я не умерла от любви» («Nie umarłam z miłości») описывает сложную судьбу поэтессы и переводчицы, чья жизнь омрачена войной и психическими болезнями любимых людей: сначала матери, которая маниакально боится за жизнь своих детей, находящихся в группе риска из-за их еврейского происхождения, а затем — погружающегося в депрессию брата и мужа, лечившегося в спецлечебницах от алкоголизма. У необыкновенно талантливой Ирены есть все шансы стать действительно крупным литератором, но в результате она вязнет в «игре в женщину» и разменивается по пустякам. Сегодня в основном ее помнят как переводчицу детских книг, а на лодзинском доме, в котором она выросла, висит памятная доска, на которой упоминается только брат Юлиан.
Добротная беллетристика и приятные писатели
С чем у нас ассоциируется «мужская литература»? Кровь, пот, сбитые кулаки и аромат хорошего виски (или иного, не столь благородного напитка)? Собака, ружье и верная подруга под боком? Ничего подобного. В 2017 году на топе чувствительные мужчины — как писатели, так и их герои. Роберт Риент (известный по автобиографическим «Свидетелям», где он рассказал о своем детстве, проведенном в компании свидетелей Иеговы, а также о процессе освобождения от влияния семьи и религии) публикует роман «Духи Джереми» («Duchy Jeremiego»). Книга написана от лица двенадцатилетнего мальчика, мама которого больна раком и больше не может самостоятельно его воспитывать. Мальчик возвращается в родную деревню в надежде найти поддержку у родственников. Но это семейство хранит заговор молчания; здесь не говорят о проблемах, предпочитая «заметать их под ковер». Это касается и оккупационного опыта, и самоубийства бабушки-еврейки, и скорой смерти матери Джереми. «Будь нежен» — такой совет получает мальчик, пытающийся справиться с невзгодами, которые едва ли по плечу взрослым. Роман Риента удостоился восторженных откликов нескольких серьезных критиков, читатели пишут, что плачут и переживают катарсис, автор же скромно держится в стороне.
Примерно в том же духе выдержан роман «Ржавчина» («Rdza») Якуба Малецкого. Автор уже в третий раз применяет формулу, которая прекрасно оправдала себя в его предыдущих книгах («Следы» 2016 года и «Дрожь» 2015 года). Он использует в качестве материала для своей книги биографии нескольких жителей маленького городка и умело переплетает, смешивая времена и события, сочувственно и тактично рассказывая об их одиночестве. Как и Риент, Малецкий дистанцируется от склок в Интернете, не пиарится в прессе, не дает едких комментариев по поводу актуальных политических или культурных событий. Такая отстраненность идет на пользу не только писателям, но и их читателям (им — прежде всего), поскольку позволяет сосредоточиться непосредственно на самой литературе. Даже если имидж «приятного парня» — всего лишь тактический ход, то этот ход явно удачный.
Ностальгия по ПНР
Эта тенденция возникла в 2016 году, когда настоящим хитом стала книга Ольги Дренды «Польская духология», рассказывающая о мини-эпохе, затерявшейся в пучинах политических и экономических перемен, когда до Польши уже стали доходить отголоски капиталистического мира потребления. Охваченные ностальгией по ПНР читатели стали увлеченно обмениваться воспоминаниями, словно вкладышами из жевательной резинки «Турбо».
В 2017 году взгляды литераторов по-прежнему устремлены в прошлое, однако этот взгляд не всегда сентиментален. Графический роман «Тотально не ностальгия» («Totalnie nie nostalgia») — это автобиографическая история Ванды Хагедорн, нарисованная Яцеком Фронсем, рассказ о детстве, проведенном в тоталитарном государстве и токсичной семье, которая внешне выглядит нормальной, эффективной ячейкой общества: никто не пьет, никто не бьет. Точными линиями Фронсь воспроизводит виды послевоенного Щецина и такие мелкие детали, как трикотажные детские ползунки или характерные прически тех лет. ПНР — по-прежнему благодатная почва для репортажей на бытовую тему.
Александра Бочковская, автор книги о моде в социалистической Польше («Это не мои верблюды») на этот раз пишет о феномене дефицитных товаров из валютных магазинов, причем речь идет не о золоте или высококачественной электронике, а скорее о колбасе и джинсах («Луна из валютника»). Малгожата Чинская, беседуя с дизайнерами, исследует образцы польских мебельных стенок («Польский дом»), Анна Сулинская пишет о стюардессах в ПНР, которые получают зарплату в долларах, летают по всему миру, но на самом деле живут вовсе не так «безумно» и ярко, как представляется обывателю («Вознесение»). Тем еще много: сериалы, кухня, музыкальные фестивали, рукоделие, дачи… Эта мода закончится еще не скоро.
Автор: Ольга Врубель, декабрь 2017.