И это неудивительно. На таблице с краткой биографией изобретателя эсперанто Людвика Заменгофа в одной из арок на улице его имени можно прочитать, что родился он и провел детство в Белостоке (после Третьего раздела Речи Посполитой ставшего частью Российской империи и вошедшего в состав Гродненской губернии): среди евреев, поляков, русских, немцев и литовцев. О белорусах здесь не упоминается вообще. Белорусы за долгую многострадальную историю этого города не раз подвергались полонизации и русификации – поочередно. Тем не менее во время переписи населения в 1897 году, как утверждает Википедия, почти 4% белостокского населения назвали белорусский своим языком.
Кого считать белорусом, русским, литовцем или поляком – подход к этому вопросу на территориях нынешних Польши и Белоруссии сложный. А в путаницу понятий, связанных с современной Литвой и Великим Княжеством Литовским органично подмешивается филологическая неразбериха терминов "литвины" и "литовцы".
Однако есть личности, судьбы которых вплетены в наши национальные истории, как причудливые узоры на полотне истории человечества. И как знать, может быть именно перекрестки культур и земель, на которых они родились, где росли и творили, повлияли на многообразие их таланта.
Памятник, который открыли молча
Великого Мицкевича никак не могут разделить между собой белорусы, литовцы и поляки. В академических и не академических кругах Белоруссии не утихают споры, называть ли поэта в первую очередь белорусским, а потом польским, или наоборот. Поляки об этом не спорят, единодушно считая Мицкевича великим польским поэтом, в крайнем случае - еще немножко литовским.
Да, конечно, Адам Мицкевич писал на польском. Но неоспорим и "белорусский след": родился он на территории современной Беларуси, в творчестве опирался на белорусский фольклор, его язык пестрит белорусизмами. А патриотические идеи мицкевичевского творчества были актуальны и для Беларуси того времени: против имперской оккупации белорусы исторически боролись плечом к плечу с поляками. Знаменитые "Пан Тадеуш", "Конрад Валленрод", "Гражина", "Дзяды" – о событиях, сыгравших историческую роль как для поляков, так и для белорусов.
Да, это он воскликнул: "Litwa, Ojczyzno moja!". Но государства "Литва" в ее современном смысле тогда не существовало.
Так или иначе, в Польше Мицкевича читали и почитали повсеместно в разные времена. В Беларуси с этим хуже: почитание национальных героев государством не одобряется. По крайней мере, если деятельность героя была связана с борьбой за независимость или освобождением из-под гнета, неважно чьего. Даже празднование юбилея восстания Калиновского государство не приветствовало и воспринимало как оппозиционную деятельность.
Метафорой могут послужить обстоятельства открытия памятника Адаму Мицкевичу в Варшаве. На дворе стоял 1898 год, царила имперская российская власть. Патриотические настроения вообще и Мицкевича в частности царские власти не одобряли, и открытие памятника позволили с одним условием: запрет на торжественные речи. Но что могло быть символичнее, чем открытие памятника Мицкевичу в присутствии тысячи и нескольких сот безмолвных гостей? Торжество началось в тишине, с молитвы. А закончилось исполнением полонеза из оперы "Галька" Станислава Монюшки. И это открытие памятника великому сыну белорусской, польской и литовской земель в тишине тоже очень тесно связывает его с нынешней Беларусью.
Белорусская Жанна д'Арк или польская валькирия
Как знать, существовала ли бы в Варшаве улица Эмилии Плятер, если бы не Мицкевич и его стихотворение "Смерть полковника", воспевающее мужество хрупкой 24-летней патриотки, полковника повстанческой армии восстания 1830-1831? Об Эмилии слагали легенды уже во время восстания. Рассказы о бесстрашии "литвинки", новой Жанны д'Арк, как ее стали называть, тогда разошлись по всей Европе. В 30-е годы ХІХ века в Париже был популярен спектакль по пьесе, прототипом главной героини которой была Эмилия.
Над ее кроватью висели портреты Костюшко и Жанны д'Арк. С детства она болела за родной край, мечтала послужить своему народу, собирала белорусский фольклор, обучалась "простым" народным танцам, современники рассказывали о ее большом певческом даре, таланте исполнения простонародных "голошений". Девочка увлеченно занималась фехтованием, стрельбой, верховой ездой. Все это происходило в одном из имений Плятеров Ликсну Динабургского уезда Витебской губернии (сегодня это территория Латвии).
Мемуарист Максимилиан Маркс, с матерью которого дружила и в чьем доме, приезжая в Витебск, всегда останавливалась Эмилия Плятер, называл ее предвестницей национального возрождения ХІХ века.
«Первая она – наверное, я не ошибаюсь – с горячностью, свойственной чувствительным и благородным сердцам, – писал он, – отдалась душой белорусскому люду, изучала его беду и сочувствовала ей, стараясь по возможности облегчить ее; собирала и пела его песни, щедро платила за их доставку и пробовала перо в их подражании…».
В конце марта 1831 года в местечке Дусяты, по воспоминаниям очевидцев, буквально за четверть часа собрала партизанский отряд из 280 стрелков, 60 конных, нескольких сотен косиньеров и повела вместе со своим двоюродным братом Цезарем Плятером на Динабург (Даугавпилс). Многие источники повторяют это удивительное "за четверть часа", эта стремительность выглядит невероятной даже в наш век социальных акций и флешмобов. После ряда успешных военных действий, принесших славу Эмилии и внушивших повстанцам веру в победу, пришел черед поражений. Раненную, в горячке, соратники оставляют ее в крестьянской хате. Позже под видом новой учительницы детей ее перевезли в фольварк Абломовичей. Но вскоре после известия о разгроме восстания она умирает.
Примечательно, что в Белоруссии памятника девушке-полковнику Эмилии Плятер нет, как нет и улицы ее имени. Имение ее матери на Браславщине не сохранилось – поскольку, скорее всего, никто не стремился его сохранить. Просто потому что любовь к Родине многих национальных героев Беларуси – безответна.
Чеслав с берегов Нёмана
Есть ли более известная музыкальная визитка Варшавы, чем легендарный хит "Sen o Warszawie"?
Секрет таланта ее автора и исполнителя Чеслава Немена главный редактор журнала “Jazz Forum” Павел Бродовский, выступавший на сцене рядом с Неменом как бас-гитарист группы “Akwarele”, объясняет так:
«Удивительный мир его звучаний и философии жизни возник в результате столкновения двух разных культур, даже в чем-то двух отличных цивилизаций: Востока и Запада, на стыке традиции и современности, музыки старой и новой, народной и городской, светской и религиозной, популярной и классической, джазовой и экспериментальной, акустической и электронной… Он был артистом Ренессанса, который пробивал границы стилей, высказывался в разных областях искусства. Инфантильную рок-музыку он перенес в иное измерение, привнеся в нее тексты из самых святых канонов великой поэзии».
А родился и вырос Чеслав Неман, настоящее имя которого Чеслав Выджицкий (Сzesław Wydrzycki), в деревне Старые Василишки Щучинского района Гродненской области. Сейчас деревня вымирает, тут живет несколько десятков жителей. Но в 2013 году дом-музей Немена посетило более 1200 человек, половина приезжала из Польши. Семья Выджицких уехали в Польшу, когда Чеславу было 19 лет, в 1958-м году. В тот момент Чеслава отчислили из Гродненского музыкального училища и ему грозила армия.
Долгое время в Варшаве Чеслав Немен жил на улице, очень хорошо известной иностранцам в Польше: на улице Długa находится управление по делам иностранцев. В Варшаве памятника Чеславу Немену нет, но пресловутый "Варшавский сон", пожалуй, более основательный памятник.
Считал ли сам Немен себя причастным к Беларуси? О том, что родные места значили для Немена говорит не только его псевдоним, происходящий от реки Нёман, на берегах которого прошло его детство. В 70-е годы, приезжая на концерты в Минск, он покупал билеты для своих односельчан. Последний раз Чеслав Немен был в Старых Василишках в 1979 году, когда приезжал на гастроли в Москве.
«В Москве в его графике оказались свободными целые сутки, — вспоминает Владимир Сенюта, директор клуба-музея Немена, — Чеслав взял такси — и в Старые Василишки. Побыл здесь два часа с друзьями детства и снова в дорогу. Он всегда подчеркивал, что родом из Старых Василишек. И, знаете, я раньше, когда меня спрашивали о месте рождения, называл известный населенный пункт, недалеко от родной деревни. А Немен так на меня повлиял, что теперь всегда называю именно свою деревню».
Всего три личности, слава которых возникла на изломе эпох, посреди менявшихся границ. Слава, которая вознесла память о них высоко над границами. Таких имён на карте Варшавы – десятки, а на территории Польши – еще больше. Наполеон Орда, Станислав Монюшко, Станислав Огинский, Тадеуш Рейтан, Игнатий Домейко,Тадеуш Костюшко. Есть такое русское выражение "знай наших". Оно звучит задиристо, мол, нам есть чем гордиться, а вам? В Варшаве сказать "знай наших!" хочется совсем с другим акцентом: потому что у белорусов в Польше не меньше исторически важных мест, чем у поляков в Беларуси. И было бы здорово, чтобы на карте общей истории было все меньше "белых пятен".
Текст: Юлия Рымашевская