Успеть до первой звезды. Рождество польских писателей
Рождество — самый главный, самый любимый и самый волшебный праздник в Польше. В декабрьском воздухе, пропитанном запахом рождественских елок, свежего теста, корицы и фруктов, буквально разлито ощущение чуда. А чудеса во все времена привлекали внимание любопытной и наблюдательной писательской братии. Разумеется, не оставались в стороне и польские авторы. Игорь Белов рассказывает о том, как по-разному писали о рождественском сочельнике признанные мастера польской прозы.
Picture display
standardowy [760 px]
Кадр из фильма Яна Рыбковского «Мужики» (1973). Фото: Studio Filmowe Kadr / Filmoteka Narodowa / www.fototeka.fn.org.pl
Чтобы почувствовать подлинную атмосферу польского рождественского сочельника, уловить его аромат и тайну, лучше всего отправиться отмечать Рождество в польскую деревню. Но если у вас там нет родственников или друзей, не беда. Достаточно открыть роман выдающегося польского писателя Владислава Реймонта «Мужики» (1904 — 1909), принесший его автору Нобелевскую премию по литературе за 1924 год, и вы не только в мельчайших подробностях узнаете, как отмечалось Рождество в польской деревне на рубеже XIX и XX веков, но и ощущите себя полноправным участником этого праздника — настолько ярко, талантливо и сочно он описан.
В центре повествования — жизнь польской деревни Липцы с ее тогдашними обычаями и крестьянким трудом, а также — куда же без них? — любовными страстями и социальными столкновениями. И вот в Липцах наступает канун Рождества, и с самого рассвета в деревне поднимается лихорадочная суета: «Веселое праздничное настроение разлито было в воздухе, пьянило людей, отражалось даже на животных. В чутком морозном воздухе крики звенели, как музыка, громкий веселый смех летел из конца в конец деревни, радость так и рвалась из сердец». С самого утра старший сын органиста разносит по домам рождественские облатки. В каждой избе, независимо от достатка, спешат нарядно приодеться, а затем, поглядывая в окна и выходя на крыльцо, с нетерпением ожидают первой звезды.
Picture display
standardowy [760 px]
Рождественская открытка. В.Боратынский, Краков, 1935. Фото: Biblioteka Narodowa Polona
И как только она восходит у самого края неба, словно рождаясь из темно-синих глубин, все садятся за стол:
Борына, перекрестясь, разделил облатку между всеми; ее ели благоговейно, как святое причастие.
И хотя все были голодны, потому что весь день ничего не ели, кроме сухого хлеба, ужинали не торопясь и чинно.
На первое был свекольный борщ с грибами и целыми картофелинами, затем сельди, обвалянные в муке и поджаренные на конопляном масле, пшенные клецки с маком, за клецками — капуста с грибами, политая постным маслом, а напоследок Ягуся подала настоящее лакомство — лепешки из гречневой муки с медом, жаренные в маковом масле. И все это заедали простым хлебом, потому что ни ватрушек, ни пирогов в этот день есть не полагалось: они были на молоке и коровьем масле.
(перевод Марии Абкиной)
Picture display
standardowy [760 px]
Кадр из фильма Богдана Порембы «Майор Хубаль» (1973). Фото: Filmoteka Narodowa /www.fototeka.fn.org.pl
После ужина хозяйка варит кофе, и все садят перед огнем возле печки и тихо, неспешно беседуют. Польская деревенская традиция также велит обязательно поделиться облаткой с коровами — ведь они, как известно, были свидетелями рождения младенца Иисуса. Считается, что если в эту ночь с животными заговорит безгрешный человек, они ответят ему человеческим голосом. А после того, как в избу ворвется чистый, резкий звук колокола, пора отправляться в костел на рождественскую службу: «Маленький колокол все звонил, щебетал, как птица, сзывая в костел. И люди уже выходили из домов — кое-где из открытых дверей молнией сверкал луч света, в других хатах огоньки гасли. В темноте слышались голоса, кашель, скрип снега под ногами, и все чаще в серо-синем сумраке ночи мелькали фигуры людей, толпами шли они по дороге, и говор разносился в сухом воздухе».
Picture display
standardowy [760 px]
Праздничная селедка, фото Адам Кулеша / East News
К слову, рождественские блюда, упомянутые в романе «Мужики», вполне можно приготовить и в современных условиях. Вот, к примеру, рецепт жареной сельди «по-реймонтовски». Для ее приготовления вам понадобятся четыре больших селедки, один лимон, соль, перец, две столовые ложки муки, 125 грамм подсолнечного масла и небольшой пучок петрушки. Селедку нужно выпотрошить, тщательно вымыть и протереть бумажным полотенцем. Затем полить ее лимонным соком, посыпать солью и перцем и поставить в холодное место. Спустя пятнадцать минут обвалять селедку в муке и, переворачивая, жарить на разогретом масле около десяти минут. Лимон ошпарить кипятком и порезать «восьмеркой». Выложить рыбу на блюдо, украсив кусочками лимона и веточками петрушки. Приготовив это блюдо, вы сможете почувствовать себя персонажем эпопеи Реймонта, и сквозь туман и снег вдруг разглядеть за окном очертания польской деревни столетней давности.
Picture display
standardowy [760 px]
Девочка наряжает елку перед рождественским сочельником. Фото: Войцех Пацевич / PAP
Разумеется, невозможно представить себе Рождество и Новый год без елки — нарядной, душистой, сияющей разноцветными огнями лесной красавицы. «Рождество — и без елки? Зарыдают и волки», — очень метко заметил в одном из стихотворений польский поэт Константы Ильдефонс Галчинский. Если вы хотите нарядить новогоднюю елку по всем правилам, предусмотренным польской национальной традицией, обязательно прочитайте рассказ выдающейся польской писательницы Марии Домбровской «Рождество» («Boże Narodzenie») из ее книги «Улыбка детства» («Uśmiech dzieciństwa», 1923). Он обязательно вдохновит вас подойти к этому ответственному делу творчески и со вкусом.
Picture display
standardowy [760 px]
Сочельник, в ожидании гостей. Фото: Лех Гавуц / Reporter
Книга рассказов Домбровской недаром носит название «Улыбка детства». Воспоминания писательницы о самой счастливой поре человеческой жизни проникнуты такой теплотой, что читатель сам невольно ощущает себя ребенком. В рассказе «Рождество» самое главное — даже не столько рождественский праздник, сколько его предощущение, трогательное предчувствие, когда детские сердца от волнения трепещут и «звенят, словно колокола». И вот, наконец, наступает тот волшебный миг, когда в доме появляется елка:
На следующее утро елку вносили в столовую. Она приносила с собой запах леса и зимы. И стояла, морозная, темная и задумчивая, высокая — от пола до потолка. Дети ходят вокруг нее, то и дело дотрагиваясь до острых замерзжих иголок. Вечером после ужина мама открывает буфет. У нас перехватывает дыхание.
Picture display
standardowy [760 px]
Кадр из фильма Романа Вёнчека «Секрет Энигмы» (1979). Фото: Filmoteka Narodowa / www.fototeka.fn.org.pl
Наступает самый серьезный этап подготовки к празднику — из конфет, орехов, яблок, инжира, пряников и прочих сладостей изготавливаются елочные игрушки. Орехи покрывают золотистым лаком, и они блестят, словно золотые слитки. Особая роль принадлежит марципановым фруктам — их не больше фунта, поэтому детям строго-настрого запрещается их съедать, пока они не повисят на елке хотя бы два дня. Мама рспределяет между детьми цветную пряжу, и начинается работа: к каждой сладости нужно привязать кусочек пряжи и сделать петельку, чтобы сладкую игрушку можно было повесить на елке. И когда все готово, начинается самое важное:
Когда совсем рассветало, и гасли лампы, приезжали двоюродные сестры со своим отцом. Вынимали из коробок золотоликие елочные игрушки. Это был сигнал. Елку вносили в гостиную, и, прежде чем ее установить, к верхушке прикрепляли серебристую звезду и ангела, дующего в трубу.
Затем на елку вешались яблоки, под которыми медленно и лениво подгибались елочные ветки.
А когда елка была уже наряжена и опутана золотыми и серебряными нитями, от тепла в комнате начинали кружить разноцветные огни, разносился запах пряников и инжира. Ах, инжир! Помните ли вы еще аромат инжира и фиников, смешанный с запахом елочных иголок?
(перевод Игоря Белова)
Picture display
standardowy [760 px]
Кадр из фильма «Дьявольское счастье», фото: Национальная фильмотека / http://fototeka.fn.org.pl
Ну, а ключевой этап польского сочельника — это, конечно же, рождественское застолье. Этап, требующий очень тщательной подготовки, немалого времени и больших кулинарных способностей. Шутка ли — по давней традиции польский рождественский ужин состоит из двенадцати блюд. Что же нужно подать на стол в соответствии с канонами польской литературы?
Довольно подробно процесс подготовки к рождественскому ужину описан в «крипто-дневнике» польского прозаика, эссеиста и поэта Анджея Кусьневича «Бытовая мозаика» («Mieszaniny obyczajowe», 1985). Эта книга и правда напоминает мозаику: воспоминания автора, выходца из Галиции, о его семье сменяются интереснейшими сведениями о давних традициях Кресов — восточных районов бывшей Речи Посполитой, рассуждения о польском национальном характере соседствуют с анекдотами, и все это написано живым, несколько «эзоповым» языком (все-таки книга была издана в ПНР, и автору пришлось пойти на некоторые ухищрения, чтобы обмануть цензуру).
Picture display
standardowy [760 px]
Кадр из фильма Станислава Бареи «Необыкновенно спокойный человек» (1975). Фото: Filmoteka Narodowa /www.fototeka.fn.org.pl
Немало страниц «Бытовой мозаики» посвящено польским рождественским традициям, к которым автор относится предельно серьезно: «Сочельник — это исключительно важный обряд. Традиция велит подавать двенадцать блюд. И еще: количество мест за столом обязательно должно быть четным. Раньше на стол ставились приборы для отсутствующих и умерших».
Picture display
standardowy [760 px]
Борщ с ушками, фото: Катажина Клих / East News
Каково же польское рождественское меню по версии писателя Анджея Кусьневича? Это в первую очередь три супа на выбор: постный красный борщ с «ушками» (маленькими вареничками с грибной начинкой), сладкий миндальный суп либо грибной суп. При этом суп должен разливаться не в тарелки, но в глубокие фарфоровые чашки. Это также заливной линь и жареный карп с хреном, а еще щука, «гвоздь сезона и гордость повара», подаваемая с мелко нарезанным крутым яйцом и картофелем.
Picture display
standardowy [760 px]
Щука по-вармински. Стилизация Зуза Вичеёвская. Фото: Аркадиуш Сцихоцкий/ AG
Важная часть меню — капустные голубцы с гречневой кашей и грибочками, вареники с грибами и вареники с капустой. Не обойтись и без постного бигоса. А на десерт — штрудель с маком, традиционный компот из сушеных слив и, конечно же, кутья (как пишет Кусьневич, в той части Польши, которая входила в состав Российской империи, вместо кутьи подавали клецки с маком).
Picture display
standardowy [760 px]
Клецки с маком. Фото: Дамиан Клямка / East News
Кутье писатель придает особое, почти сакральное значение. «Те, кто никогда не ел кутьи, — утверждает Кусьневич, — понятия не имеют, что они потеряли. Кутья — это Сверхблюдо, Обычай и Обряд, дело почти Святое, если не Национальное. Ибо все наши Кресы — в этой кутье».
Picture display
standardowy [760 px]
Кутья, фото Михал Колыга / Reporter / East News
Говорится в «Бытовой мозаике» и о том, чего во время рождественского ужна делать ни в коем случае нельзя:
И никакого черного кофе. В другой раз. Только не в сочельник. Традиция не позволяет, а традиция — дело святое. Если ее строго придерживаться, то и не погибнем в эти суровые времена. Ни вина, ни тем более водки. Водку пили — и только по одной серебряной чарке — после охоты «для сугреву». Для здоровья, чтобы мороз из костей выгнать. Но не в сочельник. Вода в хрустальном графине, стаканы для воды перед каждым прибором.
И не зажигали керосиновых ламп. Только свечи на столе в серебряных, тяжелых подсвечниках, вычищенных по такому случаю дочиста.
(перевод Игоря Белова)
Picture display
standardowy [760 px]
Рождественский праздник — важная часть нашей жизни, а в ней, как известно, есть место не только радостям, но и печалям. Об этом напоминает новелла классика польской литературы Генрика Сенкевича «Из дневника познаньского учителя» («Z pamiętnika poznańskiego nauczyciela», 1880). Повествование в ней ведется от лица скромного домашнего репетитора, который помогает в учебе маленькому Михасю, мальчику доброму, отзывчивому и совершенно несчастному. Действие новеллы происходит в Познани в те времена, когда эта часть Польши входила в состав Пруссии, и над Михасем из-за его польского акцента в немецкоязычной школе издеваются не только одноклассники, но и учителя.
Picture display
standardowy [760 px]
Кадр из фильма Тадеуша Хмелевского «Среди ночной тишины» (1978). Фото: Studio Filmowe Kadr / Filmoteka Narodowa / www.fototeka.fn.org.pl
Способности у мальчика, как с грустью признает его репетитор, средние, и из-за постоянного стресса с учебой у него не ладится. В результате мальчик тяжело заболевает. Ситуацию осложняет еще и то, что рассказчик безответно влюблен в маму Михася, и смотреть на страдания двух дорогих его сердцу людей ему совершенно невыносимо. А вокруг уже сияет огнями Рождество:
Был рождественский сочельник. С улиц доносился людской гомон и звон бубенчиков на санках. Город обретал праздничный и радостный вид. Когда совсем стемнело, в окнах дома напротив было видно елку, сияющую от свечек, увешанную золотыми и серебряными сверкающими орехами, а вокруг нее — детские головки, светлые и темные, с локонами, развивающимися в воздухе. Дети скакали, словно на пружинах. Окна сияли от света, а комната была полна криками радости и изумления. Все голоса, доносящиеся с улицы, были веселые, и радость казалось всеобщей.
(перевод Игоря Белова)
Picture display
standardowy [760 px]
Кадр из фильма Яна Рыбковского «Дом на пустыре» (1949). Фото: Studio Filmowe Kadr / Filmoteka Narodowa / www.fototeka.fn.org.pl
Конечно же, Сенкевич не случайно поместил драматическую развязку новеллы в совершенно диккенсовские рождественские декорации. Конфликт частной трагедии и всеобщего веселья — явление, увы, нередкое, и осознание этого простого факта, о котором мы в праздничной суете иногда забываем, делает каждого из нас чуть более человечным.
Глобальное потепление вносит неизбежные коррективы и в рождественский пейзаж польской прозы. Если в «Мужиках» Реймонта зимний воздух в сочельник буквально трещит от мороза, то в романе Малгожаты Мусерович «Ноэлька» («Noelka», 1992) из популярной серии книг для подростков «Ежичада» (от названия района Ежице в Познани), на Рождество целый день льет проливной дождь. И если бы только это! У старшеклассницы Эльки нелады с домашними, а другая героиня книги, Ида Борейко, которая на следующий день после сочельника собирается замуж, в последний момент обнаруживает, что забыла купить туфли к свадьбе. Одним словом, в жизни героев «Ноельки» в этот праздничный день царит полный кавардак.
Picture display
standardowy [760 px]
Кадр из фильма Стефана Ежи Ставинского и Хелены Амираджиби «Предпраздничный вечер» (1966). Фото: Studio Filmowe Kadr / Filmoteka Narodowa / www.fototeka.fn.org.pl
Разумеется, все разрешится самым наилучшим образом, тем более, как выясняется, совершенно не обязательно встречать Рождество дома. Можно собраться большой многонациональной компанией (кроме прочего, роман Мусерович учит юного читателя толерантности и терпимости) вокруг пожилой уличной художницы Терпентулы, принести какой-нибудь — все равно, какой — еды и отлично встретить Рождество. Тем более, что и дождь почти перестал.
Чей-то транзистор на всю мощь передавал «Тихую ночь», люди стояли, сидели на своих складных столиках или прямо на мраморных плитах. В центре толпы был виден столик, заставленный всевозможными лакомствами, от покупного макового рулета и российских килек в томате до персиковой газировки в больших бутылках. Над всем этим искрилась елочка Эльки с ее хрустальными звездочками, которые сотнями огоньков горели над головами празднующих. Какой-то маленький хлопотливый вьетнамец пробежал мимо них, направляясь к столику Терпентулы и неся в руках очередное дополнение к рождественскому меню: две дрожжевые бабки, облитые шоколадом и завернутые в целофан.
(...)
— Смотри, Дед Мороз! — весело воскликнула какая-то россиянка, указывая на Томека.
— Дура, это же святой Николай! — крикнула другая.
(перевод Игоря Белова)
Picture display
standardowy [760 px]
Рождественская открытка, Варшава, 1907-1909, фото: Zbiory Muzeum Niepodległości / East News
В Польше есть очень интересная и благородная национальная традиция — на рождественский стол всегда ставится лишний прибор. Это место для случайного гостя, который в сочельник может постучать в дверь. Одинокого путника обязательно накормят и обогреют, таков неписанный закон польского гостеприимства.
Польская писательница Катажина Грохоля обыгрывает эту традицию по-своему. В ее новелле «Успеть до первой звезды» («Zdążyć przed pierwszą gwiazdką»), которая в Польше была опубликована в одноименном сборнике рождественских рассказов писательницы, а на русском языке вышла в книге Грохоли «Гарантия на счастье» (2005), речь идет о том, что пустое место за столом ни в коем случае не должно оставаться пустым. Просто поставить на стол лишний прибор — не штука, это всего лишь формальное следование традиции. А вот привести домой одинокого бездомного человека и накормить его рождественским ужином — на такое способны немногие.
Picture display
standardowy [760 px]
Кадр из фильма Януша Кидавы «Горизонтальный пейзаж» (1978). Фото: Filmoteka Narodowa / www.fototeka.fn.org.pl
Для Наталии, героини рассказа «Успеть до первой звезды», ночь перед сочельником — самая ужасная. И все потому, что «праздники не для одиноких людей, праздники — для супружеских пар, для детей, для семей с детьми, для будущих родителей, для счастливых влюбленных, для друзей, для знакомых — сколько тогда разговоров, в домах запах пирогов, с дворов и балконов в украшенные комнаты вносят заждавшиеся елки, пахнет хвоей, елки топорщат свои жесткие лапы, а в вазах, весело зеленея, по-хозяйски располагаются еловые ветки».
Picture display
standardowy [760 px]
Рождественский обед, Польша, 1966. Фото: Ромуальд Бронярек / Forum
А Наталия одинока, ее мучают печальные воспоминания и бессонница. Но вот за окном начинает валить снег, и она решает устроить себе праздник, несмотря ни на что — сделать уборку, поехать за покупками, купить творожный пирог и свечи, ответить наконец-то на письма отца.
И если кто-то придет, она пригласит его в дом — она торжественно пообещала себе это в первый сочельник без отца, когда мать унесла на кухню лишний прибор. Сегодня эта мысль вернулась к ней в первый раз с тех пор. И в первый раз на столе стояла тарелка для Никого — как велит обычай.
(перевод Людмилы Машинской)
Так Наталия и поступает. И происходит чудо. А неожиданная развязка этой новеллы Грохоли заставит заулыбаться даже самых прожженных скептиков.
Колядки в отделении для делирантов
Picture display
standardowy [760 px]
Кадр из фильма Войцеха Смажовского «Песни пьющих» (2014). Фото: Яцек Дрыгала / Kino Świat
Уже не в первый раз писатель Ежи П., главный герой романа Ежи Пильха «Песни пьющих» («Pod mocnym aniołem», 2000), принесшего его автору премию «Нике», встречает Рождество в наркологической клинике, в отделении для делирантов, то есть людей, страдающих «белой горячкой». Этот обаятельный, но безвольный интеллектуал и горький пьяница попадает сюда после многодневных алкогольных заплывов, которые он патетически именует «триумфальным киром». Компания во время импровизированного рождественского ужина у него под стать: Дон Жуан Лопатка, Фанни Капельмейстер, Королева Красоты, Шимон Сама Доброта, Колумб Первооткрыватель, Самый Неуловимый Террорист, Сахарный Король, Ударник Социалистического Труда, а также самоубийцы, явившиеся на торжество в пижамах и халатах, у каждого второго — забинтованные запястья.
«Бумажные скатерти хрустели, как накрахмаленные, горели свечи, самоубийцы были красивы и задумчивы. (...) Сестры не спускали с нас глаз, а поскольку — по случаю праздника — уже хорошо поддали, следили за нами с удвоенным вниманием, старательно фокусируя упрямо разбегающийся взгляд». Меню, правда, очень простое, зато обширное: борщ с отварным картофелем, треска в панировке, китайские супы на любой вкус, маринованные огурцы, соленая соломка, чипсы, шпроты, апельсины, мандарины, яблоки... Каждый принес, что мог. Делиранты рассуждают о том, кто как отмечал Рождество «на гражданке» (так автор называет трезвую нормальную жизнь), но наступает время колядок.
Picture display
standardowy [760 px]
Кадр из фильма Войцеха Смажовского «Песни пьющих» (2014). Фото: Яцек Дрыгала / Kino Świat
Зазвучала музыка: Дон Жуан Лопатка вынул из кармана губную гармонику и заиграл «Младенца Иисуса». Ударник Социалистического Труда еще долго не умолкал и, постепенно понижая голос, в унисон колядке прославлял супы, богатые минеральными солями (...). Нехитрая мелодия вырывалась за стены комнаты отдыха, просачивалась в ординаторскую, облетала палаты делирантов, отдельные куплеты проносились через наши дырявые головы, Дон Жуан Лопатка (на гражданке парикмахер и вдобавок музыкант, как он всегда подчеркивал), играл коляку за колядкой, а мы, пустоголовые — да простит нас Младенец Иисус, — ни одной строфы, даже самой первой, не могли пропеть целиком.
(перевод Ксении Старосельской)
Писатель Ежи П. слушает эту музыку и понимает: «в ней — сила подкрадывающейся смерти и сила, не подпускающая смерть», а это значит, что еще можно все исправить, еще можно предотвратить ход событий. Собраться с силами и «из рискованной метафоры страшной войны» выйти целым и невредимым, выйти победителем. И в этом тоже важный урок Рождества.
[{"nid":"5695","uuid":"149c0660-3eab-4f7e-b15d-9a3a314fb793","type":"article","langcode":"ru","field_event_date":"","title":"\u0421\u043e\u0432\u0440\u0435\u043c\u0435\u043d\u043d\u043e\u0441\u0442\u044c \u0432 \u043f\u043e\u043b\u044c\u0441\u043a\u043e\u0439 \u043f\u043e\u044d\u0437\u0438\u0438 \u0425\u0425 \u0432\u0435\u043a\u0430","field_introduction":"\u041d\u0430 \u043f\u0440\u043e\u0442\u044f\u0436\u0435\u043d\u0438\u0438 \u043f\u043e\u0441\u043b\u0435\u0434\u043d\u0438\u0445 \u043f\u044f\u0442\u0438\u0434\u0435\u0441\u044f\u0442\u0438 \u043b\u0435\u0442 \u0438\u0441\u0441\u043b\u0435\u0434\u043e\u0432\u0430\u0442\u0435\u043b\u0438 \u043f\u043e\u043b\u044c\u0441\u043a\u043e\u0439 \u043f\u043e\u044d\u0437\u0438\u0438 \u0425\u0425 \u0432\u0435\u043a\u0430 \u0441\u0447\u0438\u0442\u0430\u043b\u0438 \u043d\u0430\u0447\u0430\u043b\u043e\u043c \u0441\u043e\u0432\u0440\u0435\u043c\u0435\u043d\u043d\u043e\u0441\u0442\u0438 \u043f\u0435\u0440\u0438\u043e\u0434 \u043f\u043e\u0441\u043b\u0435 \u041f\u0435\u0440\u0432\u043e\u0439 \u043c\u0438\u0440\u043e\u0432\u043e\u0439 \u0432\u043e\u0439\u043d\u044b (\u0442\u043e \u0435\u0441\u0442\u044c \u0432\u0440\u0435\u043c\u044f \u0432\u043e\u0437\u043d\u0438\u043a\u043d\u043e\u0432\u0435\u043d\u0438\u044f \u0430\u0432\u0430\u043d\u0433\u0430\u0440\u0434\u043d\u044b\u0445 \u0442\u0435\u0447\u0435\u043d\u0438\u0439). \u041e\u0434\u043d\u0430\u043a\u043e \u0432 \u043f\u043e\u0441\u043b\u0435\u0434\u043d\u0438\u0435 \u0433\u043e\u0434\u044b \u0438\u0441\u0442\u043e\u043a\u0438 \u0441\u043e\u0432\u0440\u0435\u043c\u0435\u043d\u043d\u043e\u0439 \u043f\u043e\u043b\u044c\u0441\u043a\u043e\u0439 \u043f\u043e\u044d\u0437\u0438\u0438 \u0443\u0441\u043c\u0430\u0442\u0440\u0438\u0432\u0430\u044e\u0442 \u0443\u0436\u0435 \u0432 \u0442\u0432\u043e\u0440\u0447\u0435\u0441\u0442\u0432\u0435 \u043f\u0440\u0435\u0434\u0441\u0442\u0430\u0432\u0438\u0442\u0435\u043b\u0435\u0439 \u00ab\u041c\u043e\u043b\u043e\u0434\u043e\u0439 \u041f\u043e\u043b\u044c\u0448\u0438\u00bb (1895\u20131918).\r\n","field_summary":"\u041e\u0442 \u043f\u0430\u0440\u043d\u0430\u0441\u0441\u0438\u0437\u043c\u0430 \u0434\u043e \u0430\u0432\u0430\u043d\u0433\u0430\u0440\u0434\u0430: 5 \u0442\u0435\u0447\u0435\u043d\u0438\u0439, \u043e\u043f\u0440\u0435\u0434\u0435\u043b\u0438\u0432\u0448\u0438\u0445 \u043f\u043e\u043b\u044c\u0441\u043a\u0443\u044e \u043f\u043e\u044d\u0437\u0438\u044e XX \u0432\u0435\u043a\u0430.","topics_data":"a:1:{i:0;a:3:{s:3:\u0022tid\u0022;s:5:\u002259609\u0022;s:4:\u0022name\u0022;s:33:\u0022#\u044f\u0437\u044b\u043a \u0438 \u043b\u0438\u0442\u0435\u0440\u0430\u0442\u0443\u0440\u0430\u0022;s:4:\u0022path\u0022;a:2:{s:5:\u0022alias\u0022;s:26:\u0022\/topics\/yazyk-i-literatura\u0022;s:8:\u0022langcode\u0022;s:2:\u0022ru\u0022;}}}","field_cover_display":"default","image_title":"","image_alt":"","image_360_auto":"\/sites\/default\/files\/styles\/360_auto\/public\/field\/image\/peiper_tadeusz_6883077.jpg?itok=657Yq-o6","image_260_auto":"\/sites\/default\/files\/styles\/260_auto_cover\/public\/field\/image\/peiper_tadeusz_6883077.jpg?itok=58nl0Ijx","image_560_auto":"\/sites\/default\/files\/styles\/560_auto\/public\/field\/image\/peiper_tadeusz_6883077.jpg?itok=uyjmQphE","image_860_auto":"\/sites\/default\/files\/styles\/860_auto\/public\/field\/image\/peiper_tadeusz_6883077.jpg?itok=0DTNnHnI","image_1160_auto":"\/sites\/default\/files\/styles\/1160_auto\/public\/field\/image\/peiper_tadeusz_6883077.jpg?itok=KQjtn6cS","field_video_media":"","field_media_video_file":"","field_media_video_embed":"","field_gallery_pictures":"","field_duration":"","cover_height":"249","cover_width":"440","cover_ratio_percent":"56.5909","path":"ru\/node\/5695","path_node":"\/ru\/node\/5695"}]