Роман «Знахарь» и его экранизации
В чем только не упрекали знаменитый фильм «Знахарь»: и в сентиментальности, и в прямолинейности, и в схематизме. С чем только не сравнивали: и с душещипательными сериалами для домохозяек, и с болливудскими мелодрамами. Владимир Громов раскрывает предысторию экранизаций романа Тадеуша Доленги-Мостовича и развенчивает миф о простоте известного сюжета.
В 1980-е годы фильм Ежи Гофмана «Знахарь» пользовался широким успехом. Кажется, все в нем должно было привлечь немалую зрительскую аудиторию — сюжетная простота, мелодраматическая линия, посвященная любви простой девушки и аристократа, мотивы чудесного спасения и потери памяти, историческая фактура и пронзительная сентиментальность. Но при этом картину Гофмана едва ли можно обвинить в схематизме. Яркая и необычная фигура знахаря Антония Косибы, а на самом деле — светила медицины, профессора Рафала Вильчура, не вписывалась в антураж банальной мелодрамы. Благодаря режиссуре Гофмана и блестящей игре Ежи Бинчицкого Знахарь стал одним из самых запоминающихся героев польского кино. Однако мало кому за пределами Польши известно, что герой этот возник задолго до гофмановского фильма и уже не раз появлялся на экранах. Более того, ему были посвящены два романа, пользовавшиеся в 1930-е годы немалой популярностью. Так что к моменту выхода ленты профессора Вильчура в Польше знали хорошо.
Профессора Вильчура придумал известный в межвоенной Польше писатель и журналист Тадеуш Доленга-Мостович — человек, чья биография была не менее драматичной, чем судьба его героев. Доленга-Мостович родился в конце XIX века в Окунево, в Витебской губернии. Подобно многим полякам-подданным Российской империи, он постоянно перемещался по бывшим землям Речи Посполитой. Гимназию окончил в Вильне, право начал изучать в Киевском университете. Когда началась польско-большевистская война, он записался в солдаты, решил воевать за свою родину. К тому времени в Польше, которую удалось отстоять в 1920 году, сложилась довольно специфическая политическая система. В середине 1920-х годов Юзеф Пилсудский, добившийся возрождения польского государства, сделался фактическим диктатором. Многие были недовольны. И Доленга-Мостович оказался в числе противников власти, написал немало статей, в которых разоблачал и критиковал новые порядки. В 1927 году его избили неизвестные. Травмы были столь тяжелыми, что Доленга-Мостович вынужден был оставить журналистику. Он стал писать книги, и первый же его роман — «Карьера Никодима Дызмы», в котором сатирически и весьма едко была описана политическая система тогдашней Польши, — полюбился читателям.
Доленга-Мостович продолжал писать книги, но кроме того подумывал и о кино, приобретавшем все большую популярность. Некоторые произведения писателя экранизировались, он сам хотел писать сценарии, в том числе и оригинальные. Тогда у него и возникла идея фильма о докторе, который теряет память и становится знахарем в глухой деревне. Доленга-Мостович даже предлагал свою историю продюсерам, но те сочли ее неинтересной — в те времена были популярны комедии и мелодрамы и такой сюжет казался слишком надуманным. Тогда писатель решил написать роман.
Роман «Знахарь» в целом был не самым удачным произведением Доленги-Мостовича, тем не менее повествование вышло увлекательным и насыщенным. Профессор Вильчур получился героем непростым, но при этом по-настоящему положительным. Автор задался вопросом, как человек, всю жизнь спасавший других, перенесет тяжелейшие беды, выпавшие на его долю. Что он сделает? Как справится? Конечно, амнезия, которая наступает у Вильчура после ухода любимой жены и нападения грабителей, была не просто подходящим медицинским диагнозом, а некой метафорой самоотречения. Вильчур лишился памяти не просто из-за травмы головы. В кабаке, где ему встретились грабители, он мечтал о забытье — и оно пришло к нему таким страшным образом. Пройдя ряд испытаний, Вильчур вновь обретает свою прежнюю жизнь, однако сам он становится уже совсем другим человеком.
Эта ломка личности, попытки найти свое место были лучшей частью романа, в остальном написанного довольно стандартно. Кроме того, Доленге-Мостовичу удалось ярко и интересно описать межвоенную Польшу, особенно ее белорусский глухой уголок, в котором время будто бы остановилось. Мы видим места, находящиеся где-то между польским Подляшьем и литовской Вильной. Здесь тихо и мирно. Деятельность знахаря оказывается для этого края самым ярким событием. Никто и не подозревает, что через каких-то пару лет грянет страшная буря и эти земли станут полем битвы, несколько раз будут переходить из рук в руки и в итоге отойдут к разным странам. Доленга-Мостович смог ухватить последние дни того старого мира, который пережил даже Российскую империю, но был окончательно сметен Второй мировой.
«Знахарь» оказался книгой в какой-то степени идеологической. В ней противопоставлялись город и деревня. Простая, крестьянская жизнь описывалась как более моральная. Преображение Вильчура как раз было связано с тем, что он ушел из города и сделался простым человеком. Все это отражало популярные тогда в польском обществе идеи: городская цивилизация разрушительна и аморальна, а истинным и народным является деревенский мир.
После успеха книги кинематографисты стали бороться за право экранизации. Однако автора не пригласили в качестве сценариста, хотя режиссером выступил Михал Вашиньский, уже снявший «Прокурора Алицию Хорн», фильм по другой книге Доленги-Мостовича. Вашиньский был одним из самых активных режиссеров Второй Речи Посполитой. Каждый год он снимал по пять-шесть фильмов и некоторые из них, например «Алфавит любви», пользовались немалым интересом публики. В итоге сценарий к картине написал Анатоль Стерн, известный польский поэт, писатель и критик. В свое время он был одним из авторов «Ножа в животе», манифеста польских футуристов.
Профессора Вильчура сыграл Казимеж Юноша-Стемповский. На тот момент это был один из самых востребованных актеров театра и кино, несмотря на почти шестидесятилетний возраст. Известными были и остальные актеры, выступившие в ключевых ролях. Фильм вышел в 1937 году и снискал огромную популярность. Нестандартность сюжета, яркие герои, причудливое смешение жанров мелодрамы и врачебной истории захватили зрителей. Сегодня лента Вашиньского выглядит довольно неуклюже. Она снята в характерной манере 1930-х, когда в кино только появился звук и его слишком активно использовали. Поэтому герои постоянно произносят длинные картинные монологи, энергично жестикулируют. Повествование строится на грубых приемах, а сюжетные повороты заставляют думать, что перед нами бульварный роман. Вдобавок видна бутафория — нарисованные задники и картонные декорации. Да и сама история кажется до крайности упрощенной. Потерялись целые сюжетные линии, зато появились ненужные комические и мелодраматические сцены.
Однако «Знахарь» 1937 года все равно интересен. Юноша-Стемповский поразительно сыграл человека, который на наших глазах из уверенного хирурга, лучшего врача в Польше, превращается в сломленного, истерзанного жизнью старика. Знахарство помогает ему воспрять духом, преодолеть свою отрешенность от мира. Довольно много места в фильме отведено жене Вильчура Беате. Мы видим, как она терзается из-за того, что бросила мужа, и, полностью посвятив свою жизнь спасению дочери Марыси, в конце концов погибает.
Picture display
standardowy [760 px]
«Знахарь», реж. Ежи Гофман, фото: Роман Сумик / Национальная фильмотека, fototeka.fn.org.pl
Успех книги и фильма заставил задуматься о продолжении. Доленга-Мостович написал вторую часть «Знахаря» под названием «Профессор Вильчур» уже в 1938 году, в которой рассказывал о возвращении Вильчура к врачебной практике в Варшаве и конфликте с Добранецким — бывшим заместителем профессора, возглавившим его клинику. В том же году Стерн написал сценарий, а Вашиньский в очередной раз перенес его на кинопленку. Однако ни книга, ни фильм уже не имели такого успеха. И это было объяснимо. Главная интрига книги — потеря памяти, обретение ее с помощью знахарства — исчезла. Конечно, интересно было проследить судьбу полюбившихся героев, но все-таки сюжет вышел не столь занимательным.
Тем не менее, Доленга-Мостович не хотел оставлять историю профессора Вильчура, хотя в конце второго романа главный герой умирает. В 1939 году писатель создал очередное продолжение. На этот раз он сразу написал не книгу, а сценарий: «Завещание профессора Вильчура». Сюжет был посвящен Емелу, ученику профессора, который, следуя заветам бывшего знахаря, решает организовать лечение в селе. Емел сталкивается с многочисленными препятствиями, становится жертвой шантажистов, но из всех передряг выходит победителем. Фильм по этому сценарию начал снимать Леонард Бучковский, один из лучших на тот момент польских режиссеров, главные успехи которого, однако, были еще впереди — после войны Бучковский снимет такие хиты, как «Запрещенные песенки», «Сокровище», «Марыся и Наполеон». Съемки «Завещания» удалось закончить до войны, но на экраны фильм вышел уже во время оккупации, в 1942 году.
Embeded gallery style
display gallery as slider
Война сломала судьбы почти всех, кто занимался созданием «Знахаря». Доленга-Мостович, как только Германия напала на Польшу, записался в армию. Писателя отправили в Куты на польско-румынскую границу, где он погиб несколько недель спустя от рук советских солдат, вошедших в Польшу с востока. Печальной была участь Юноши-Стемповского, сыгравшего Вильчура. В 1943 году его расстреляли польские подпольщики, когда он пытался спасти жену, вымогавшую деньги у родственников тех, кто был захвачен в плен: она обещала, что поможет вызволить их из немецкой неволи, но отнюдь не собиралась этого делать. За такую деятельность подпольщики вынесли ей смертный приговор. Жену Юноши-Стемповского расстреляли спустя несколько месяцев после его гибели. Обаятельный красавец Витольд Захаревич, исполнивший в «Знахаре» и «Профессоре Вильчуре» роль Лешека Чинского, закончил свои дни в концлагере Аушвиц — он пытался спасать евреев, изготавливая фальшивые документы. Совсем иначе устроилась жизнь Михала Вашиньского, оказавшегося в советской зоне оккупации и высланного в Сибирь. Из Сибири ему удалось добраться до Персии и присоединиться к армии генерала Андерса. Со своим корпусом он оказался сначала в Палестине, а потом в Италии, где руководил съемками битвы при Монте-Кассино. Режиссер так и не вернулся в Польшу, до конца жизни работал в Италии и Испании.
Война окончилась. Сменилось два поколения польских кинематографистов, а «Знахарь» за это время стал классикой. Его смотрели, обсуждали, разбирали. В конце 1970-х Ежи Гофман, добившийся огромной популярности благодаря экранизациям романов Генрика Сенкевича «Пан Володыёвский» и «Потоп», задумал новый фильм. Он только что закончил съемки еще одного батального колосса «До последней капли крови», посвященного дивизии имени Тадеуша Костюшко, воевавшей против немцев вместе с Советской армией.
Идея новой экранизации «Знахаря» возникла у Гофмана давно. Еще после «Потопа» вместе с кинокритиком и публицистом Яцеком Фуксевичем он написал сценарий экранизации. Гофману хотелось создать фильм одновременно мелодраматический и ностальгический. Он надеялся передать дух Второй Речи Посполитой, атмосферу 1930-х, уничтоженную войной. Кроме того, Гофман всегда говорил, что «Знахарь» для него — это история о попытке изменить судьбу, о том, что человек может стать лучше, чем есть. Чтобы создать на экране такую сильную личность, показать ее перерождение, продемонстрировать, как холеный столичный хирург превращается в дюжего мужика, способного поднять мельничный камень, требовался неординарный актер. И он нашелся. Во второй половине 1970-х буквально вся Польша смотрела масштабную экранизацию романа Марии Домбровской «Ночи и дни», созданную Ежи Антчаком. Это была настоящая сага длиной почти пять часов, рассказывавшая о судьбе семьи Нехцицов на протяжении пятидесяти лет. В «Ночах и днях» не просто рассказана история одного семейства. Это картина о том, что переживала вся Польша во второй половине XIX века. Всем тогда запомнился Ежи Бинчицкий, сыгравший главного героя — Богумила Нехцица. До работы с Антчаком он был больше известен как краковский театральный актер. Если он и появлялся в кино, то только в эпизодических ролях. После «Ночей и дней» Бинчицкий стал звездой. Гофман увидел в нем фактуру, идеально подходившую на роль Вильчура. Интеллигентный и тонкий, он выглядел простым, деревенским мужиком. Две ипостаси Вильчура могли в нем ужиться, как доктор Джекилл и мистер Хайд.
Picture display
standardowy [760 px]
Кадр из фильма «Знахарь», реж. Ежи Гофман, 1981. На фото: Анна Дымна, фото: Национальная фильмотека / fototeka.fn.org.pl
На роль Марыси Гофман выбрал Анну Дымну. Ей еще не было тридцати лет, но в Польше ее уже хорошо знали благодаря главной роли в «Королеве Боне» Януша Маевского. У самого Гофмана она уже играла в картине «До последней капли крови». Еще режиссеру очень хотелось, чтобы Лешека Чинского сыграл Даниэль Ольбрыхский, но тот отказался. Все-таки Ольбрыхскому было уже тридцать шесть и на роль влюбленного молодого аристократа он не очень подходил, да и сам герой его не очень привлекал. Так появился никому тогда не известный Томаш Стокингер. Непрофессиональный актер, но популярный оперный певец Бернард Ладыш сыграл мельника Прокопа, а Артур Барцись, позже ставший знаменитым благодаря роли таинственного незнакомца из «Декалога» Кесьлёвского, стал Василем, сыном мельника.
Гофман решил как можно лучше воссоздать образ тех мест, где происходило действие книги Доленги-Мостовича. Большая часть фильма была создана в Бельске-Подляском, городе, находящимся всего в нескольких десятках километрах от польско-белорусской, а в те времена, конечно, польско-советской границы. Этот городок неплохо сохранил свой старинный облик. Когда-то он был типичным еврейским местечком. Война полностью изменила состав его населения, но сам город не пострадал, поэтому 1930-е годы можно было показать без особых сложностей. После съемок Бельск-Подляский даже стал туристической достопримечательностью, каковой и остается до сих пор. Например, магазинчик, «сыгравший» лавку, в которой работает Марыся, существует до сих пор и нынче называется «У знахаря».
Picture display
standardowy [760 px]
Кадр из фильма «Знахарь», реж. Ежи Гофман, 1981. На фото: Анна Дымна, Ежи Биньчицкий, фото: Национальная фильмотека / fototeka.fn.org.pl
Фильм создавался в 1981 году. Вся Польша была охвачена забастовками и массовыми выступлениями под знаменами «Солидарности». Все ждали, что Брежнев расквитается с поляками за их вольницу так же, как тринадцатью годами ранее с Чехословакией. Но съемки, несмотря ни на что, шли своим чередом. Правда, в стране все было дефицитом. Гофман рассказывал, что даже розы из ставшей знаменитой сцены, когда Лешек приходит к выжившей после операции Марысе, в Подляшье достать было невозможно. Пришлось посылать за цветами такси в Варшаву.
Гофман закончил фильм в тот момент, когда демонстрации «Солидарности» сменились военным положением. Руководство коммунистической Польши с помощью армии подавило протесты, и страна стала похожа на одну большую тюрьму. По улицам ездили танки и ходили вооруженные патрули, перемещаться между городами разрешалось только по пропускам, собираться только с позволения властей. И люди начали ходить в кинотеатры. «Знахаря» посмотрело очень много зрителей. Фильм давал надежду и поддерживал веру в добро, в которой тогда так нуждались.
Несмотря на широкий успех — а может, и в связи с ним, — «Знахарь» вызвал раздражение у многих кинокритиков. Анна Дымна вспоминает, как услышала от кого-то, что фильм — «кусочек лакированного дерьма для домохозяек». «Знахаря» упрекали в сентиментальности и прямолинейности. Отчасти с этим можно согласиться. Гофман щедро использует пафосную музыку, некоторые сюжетные повороты, особенно финальная сцена в суде, где Вильчур, обретя память после амнезии, узнает в Марысе свою дочь, вызывают в памяти мексиканские сериалы и индийское кино. Но как показало время, не это было главным. «Знахарь» оказался одним из самых пронзительных фильмов о вере, о возможности что-то изменить. Если угодно, это одна из лучших историй о механике чуда. Вильчур-знахарь ставит обреченных людей на ноги, спасает Марысю от смертельной травмы, безвозмездно лечит. Однако мы видим, что за этим стоят огромные опыт и знания Вильчура-хирурга. Фильм в полной мере демонстрирует, что чудо — это не эффект сказочного вмешательства высших сил, а результат колоссального самоотречения. При этом Вильчур не забывает о вере. Когда Марыся после тяжелой операции приходит в себя, знахарь начинает благодарить Бога (кстати, в классическом советском дубляже Вильчур произносит не «спасибо тебе, Боже!», а «Я смог! Я смог!»).
Picture display
standardowy [760 px]
«Знахарь», реж. Ежи Гофман, фото: Роман Сумик / Национальная фильмотека, fototeka.fn.org.pl
Гофману поразительно удалось из достаточно условного и надуманного сюжета Доленги-Мостовича извлечь глубокий смысл. В мире «Знахаря» всякий поступок любого героя, всякая попытка изменить свою судьбу оплачивается дорогой ценой. Здесь ничего не достается просто так. Мельник Прокоп вновь обрел своего сына после того, как тот получил страшную травму. Лешек добился Марыси и получил благословение родителей на брак с ней после аварии, в которой молодые люди чуть не погибли. Вильчур возвращается в семью после утраты всего своего состояния, личности и памяти, после многолетних скитаний и тюремного заключения. Все платят свою цену. Но ведь чудо и бывает чудом только тогда, когда выстрадано.
Думается, что как раз за эту простую и ясную мысль зрители и полюбили фильм. «Знахарь» напрямую говорит о том, что всем нам понятно и близко. А еще картина Гофмана не может оставить равнодушным, потому что показывает человека подлинно доброго и положительного, в какой-то степени даже святого, но при этом абсолютного земного, близкого каждому. У Антония Косибы нет нимба, но его добродетели очевидны.
После «Знахаря» Ежи Гофман снял еще несколько фильмов. Его картины неизменно привлекали внимание и находили своего зрителя, но именно «Знахарь» наряду с экранизацией трилогии Сенкевича стал его главным вкладом в кинематограф. Гофману удалось прочесть в давнем романе Доленги-Мостовича самое существенное, бережно перенести это на экран и по-своему расставить акценты. А у нас сейчас есть возможность, изучая историю знахаря, рассказанную в книгах и фильмах, увидеть, каким был мир в 1930-е годы ушедшего столетия.
[{"nid":"5695","uuid":"149c0660-3eab-4f7e-b15d-9a3a314fb793","type":"article","langcode":"ru","field_event_date":"","title":"\u0421\u043e\u0432\u0440\u0435\u043c\u0435\u043d\u043d\u043e\u0441\u0442\u044c \u0432 \u043f\u043e\u043b\u044c\u0441\u043a\u043e\u0439 \u043f\u043e\u044d\u0437\u0438\u0438 \u0425\u0425 \u0432\u0435\u043a\u0430","field_introduction":"\u041d\u0430 \u043f\u0440\u043e\u0442\u044f\u0436\u0435\u043d\u0438\u0438 \u043f\u043e\u0441\u043b\u0435\u0434\u043d\u0438\u0445 \u043f\u044f\u0442\u0438\u0434\u0435\u0441\u044f\u0442\u0438 \u043b\u0435\u0442 \u0438\u0441\u0441\u043b\u0435\u0434\u043e\u0432\u0430\u0442\u0435\u043b\u0438 \u043f\u043e\u043b\u044c\u0441\u043a\u043e\u0439 \u043f\u043e\u044d\u0437\u0438\u0438 \u0425\u0425 \u0432\u0435\u043a\u0430 \u0441\u0447\u0438\u0442\u0430\u043b\u0438 \u043d\u0430\u0447\u0430\u043b\u043e\u043c \u0441\u043e\u0432\u0440\u0435\u043c\u0435\u043d\u043d\u043e\u0441\u0442\u0438 \u043f\u0435\u0440\u0438\u043e\u0434 \u043f\u043e\u0441\u043b\u0435 \u041f\u0435\u0440\u0432\u043e\u0439 \u043c\u0438\u0440\u043e\u0432\u043e\u0439 \u0432\u043e\u0439\u043d\u044b (\u0442\u043e \u0435\u0441\u0442\u044c \u0432\u0440\u0435\u043c\u044f \u0432\u043e\u0437\u043d\u0438\u043a\u043d\u043e\u0432\u0435\u043d\u0438\u044f \u0430\u0432\u0430\u043d\u0433\u0430\u0440\u0434\u043d\u044b\u0445 \u0442\u0435\u0447\u0435\u043d\u0438\u0439). \u041e\u0434\u043d\u0430\u043a\u043e \u0432 \u043f\u043e\u0441\u043b\u0435\u0434\u043d\u0438\u0435 \u0433\u043e\u0434\u044b \u0438\u0441\u0442\u043e\u043a\u0438 \u0441\u043e\u0432\u0440\u0435\u043c\u0435\u043d\u043d\u043e\u0439 \u043f\u043e\u043b\u044c\u0441\u043a\u043e\u0439 \u043f\u043e\u044d\u0437\u0438\u0438 \u0443\u0441\u043c\u0430\u0442\u0440\u0438\u0432\u0430\u044e\u0442 \u0443\u0436\u0435 \u0432 \u0442\u0432\u043e\u0440\u0447\u0435\u0441\u0442\u0432\u0435 \u043f\u0440\u0435\u0434\u0441\u0442\u0430\u0432\u0438\u0442\u0435\u043b\u0435\u0439 \u00ab\u041c\u043e\u043b\u043e\u0434\u043e\u0439 \u041f\u043e\u043b\u044c\u0448\u0438\u00bb (1895\u20131918).\r\n","field_summary":"\u041e\u0442 \u043f\u0430\u0440\u043d\u0430\u0441\u0441\u0438\u0437\u043c\u0430 \u0434\u043e \u0430\u0432\u0430\u043d\u0433\u0430\u0440\u0434\u0430: 5 \u0442\u0435\u0447\u0435\u043d\u0438\u0439, \u043e\u043f\u0440\u0435\u0434\u0435\u043b\u0438\u0432\u0448\u0438\u0445 \u043f\u043e\u043b\u044c\u0441\u043a\u0443\u044e \u043f\u043e\u044d\u0437\u0438\u044e XX \u0432\u0435\u043a\u0430.","topics_data":"a:1:{i:0;a:3:{s:3:\u0022tid\u0022;s:5:\u002259609\u0022;s:4:\u0022name\u0022;s:33:\u0022#\u044f\u0437\u044b\u043a \u0438 \u043b\u0438\u0442\u0435\u0440\u0430\u0442\u0443\u0440\u0430\u0022;s:4:\u0022path\u0022;a:2:{s:5:\u0022alias\u0022;s:26:\u0022\/topics\/yazyk-i-literatura\u0022;s:8:\u0022langcode\u0022;s:2:\u0022ru\u0022;}}}","field_cover_display":"default","image_title":"","image_alt":"","image_360_auto":"\/sites\/default\/files\/styles\/360_auto\/public\/field\/image\/peiper_tadeusz_6883077.jpg?itok=657Yq-o6","image_260_auto":"\/sites\/default\/files\/styles\/260_auto_cover\/public\/field\/image\/peiper_tadeusz_6883077.jpg?itok=58nl0Ijx","image_560_auto":"\/sites\/default\/files\/styles\/560_auto\/public\/field\/image\/peiper_tadeusz_6883077.jpg?itok=uyjmQphE","image_860_auto":"\/sites\/default\/files\/styles\/860_auto\/public\/field\/image\/peiper_tadeusz_6883077.jpg?itok=0DTNnHnI","image_1160_auto":"\/sites\/default\/files\/styles\/1160_auto\/public\/field\/image\/peiper_tadeusz_6883077.jpg?itok=KQjtn6cS","field_video_media":"","field_media_video_file":"","field_media_video_embed":"","field_gallery_pictures":"","field_duration":"","cover_height":"249","cover_width":"440","cover_ratio_percent":"56.5909","path":"ru\/node\/5695","path_node":"\/ru\/node\/5695"}]