О Норвиде трудно писать без антитез, слишком уж контрастируют феноменальная разносторонняя одаренность творца — и исключительная несправедливость судьбы к этому, наверное, самому недооцененому при жизни польскому автору. «Счастьем забытый поэт / С долей Рембо и Верлена…» — как напишет уже белорусский литератор. Знай Поль Верлен о своем польском коллеге по цеху, который десятилетиями жил с ним в одном городе, — в его книге «Проклятые поэты» было бы на одну главу больше.
Циприан Ксаверий Герард Валентий… Имя «Камиль» поэт — и убежденный католик — сам выбрал себе во время конфирмации.
Сирота, воспитанный прабабушкой, поскольку в четыре года потерял мать, а в четырнадцать лет — отца. (Белорусские страницы жизни Яна Норвида, умершего в тюрьме для должников, — тема отдельного исследования.)
Гениальный литератор, — но и одновременно интереснейший художник. Кто-то из исследователей, наверное, забыв о Выспяньском, — назвал Норвида лучшим поэтом среди художников и лучшим художником среди поэтов.
Самоучка, что бросил варшавскую гимназию, не закончив пятого класса, но стал глубоким мыслителем, чья творческая рефлексия далеко обогнала свое время.
Блестящий дебютант, чьи ранние произведения так много обещали широкой читательской публике, — и всеми забытый нищий, что умирает в парижском предместье Иври в приюте Святого Казимира для польских эмигрантов.
Пламенный патриот — и гражданин мира, который навсегда покинул родину в двадцать с небольшим и остаток жизни провел в изгнании. Интереснейшая география путешествий — Италия, Германия, Бельгия, Англия, десятилетия жизни в Париже, — и чувство вечной оставленности и бесприютности. После берлинской тюрьмы, куда поэт попал в результате недоразумения с паспортом, Норвид стал терять слух.