A как в белорусском театре функционирует цензура?
ПП: Цензура — это не только чиновник, который приходит и говорит: «Вот это нельзя». Гораздо более важной проблемой является автоцензура. Белорусские актеры во время репетиций говорили: «Нет, этого нам никогда не разрешат сказать!» Когда театр функционирует в двойной реальности, где большая часть сил уходит на то, чтобы сформулировать сообщение, которое не будет забраковано цензурой, он сам подрезает себе крылья. Именно поэтому в Беларуси больше всего квазиразвлекательных спектаклей. Но мои актеры из Брестского академического театра драмы работают в театре не для того чтобы играть в мелких комедиях, а для того, чтобы благодаря театральному искусству рассказать о чем-то важном.
Как гости мы могли себе позволить больше. Это был важный опыт для обеих сторон: шаг за шагом мы раздвигали границы разговора. Для белорусских актеров наш спектакль стал чем-то полностью новым.
ПД: Важно было понимание, что мы работаем вместе. Процесс нашей работы был совместным раздвиганием границ. Осознанием того, что истории, которые мы рассказываем, — не чужие, а их собственные. Колдовские обряды звучат по-белорусски именно так, как несколько веков назад, во времена Мицкевича. Вот в чем суть!
ПП: Однажды на фестивале в Эдинбурге мы играли «Куклу. Книгу блеска» с фрагментами «Дзядов». Тогда специально для нашего спектакля в Шотландии впервые перевели на английский II часть «Дзядов». Я не мог поверить, что Великая Импровизация не существовала на английском!
Это ощущение высокой стены и невозможность перевести текст очень отличается от того, что было в Бресте. Когда мы услышали, как произведение звучит в белорусском переводе, над которым переводчик Сергей Минскевич работал 6 лет, нам показалось, что это польский текст был переводом с белорусского. Некоторые фрагменты настолько точны, они восхищают своей архаикой... Поразительно, что совсем недалеко от нашей границы существует совершенно иная действительность, с которой у нас в то же время так много общего. Это потрясающе! Может, в Беларуси и нет особых достопримечательностей или курортов, притягивающих толпы туристов, но мы все равно будем туда возвращаться.
Работа над «Дзядами» совпала с президентскими выборами в Беларуси и с Нобелевской премией по литературе для Светланы Алексиевич.
ПД: Мы встречались с подпольными художниками и попали на вернисаж в крестьянскую хату, где смогли ознакомиться с работами выдающихся современных белоруских художников и графиков, которые выставляются в лучших мировых галереях. На одной из встреч можно было услышать вопросы, которых в Польше не задает никто, потому что мы живем в иной политической реальности.
ПП: Во время работы над спектаклем кто-то спросил, не с текстами Алексиевич ли мы работаем. И дело не столько в стилистическом сходстве, сколько в том, что мы даем голос рассказчикам, которые до этого оставались маргинализированными. Я бы хотел, чтобы в Польше обратили внимание на этот момент, чтобы поляки понимали, что мы совсем недавно пережили то же самое. Нам не стоит отрезать себя от Востока.
Ваши «Дзяды» — спектакль камерный, который играют на вращающейся сцене, посыпанной землей. Актеры бродят за спинами зрителей, словно духи, делая их соучастниками спектакля.
ПД: Актеры находятся в одном пространсвте со зрителями, и это способствует непостредственному контакту между ними. Здесь никто не является просто наблюдателем, не слушает чужих рассказов, спрятавшись за стеной. Каждый зритель является участником спектакля. В этом общем рождается некая восприимчивость на белорусские темы табу: темы Холокоста или Брестской крепости. Раньше о них не разговаривали, но сейчас дело сдвинулось с мертвой точки.
Разговаривала Анна Легерска, 17 октября 2015, Лабиринт искусств в Люблине.
Портал Culture.pl является одним из партнеров постановки «Дзяды. Брестская крепость».