Вскоре Пушкин напишет в «Клеветниках России»: «Оставьте: это спор славян между собою», а в «Бородинском сражении» — о восставших поляках, о славной победе над ними и милосердии русского царя к бунтовщикам.
Еще через год появляется цикл из семи стихотворений Мицкевича — «Петербург». Именно там публикуется стихотворение «Памятник Петру Великому», где Мицкевич пишет о двух юношах под одним плащом. И именно русскому поэту дается слово в этом стихотворении: «Царь Петр коня не укротил уздой, / Во весь опор летит скакун литой, / Топча людей, куда-то буйно рвется, /Сметая все, не зная, где предел» и «Но если солнце вольности блеснет / И с запада весна придет к России — / Что станет с водопадом тирании?».
Мицкевич вкладывает в уста Пушкина слова скорее желаемые, нежели действительные и делает он это в самый неподходящий для русского поэта момент. Для Пушкина того периода эти строки невозможны. «…Поэт приписывает Пушкину слова, которых он, без сомнения, не говорил; но это поэтическая и политическая вольность: ни дивиться ей, ни жаловаться на нее нельзя», — замечает в мемуарах Вяземский. Наверное, поэтому в польской историографии достаточно популярны предположения, что Мицкевич в этом стихотворении имел в виду скорее Кондратия Рылеева, поэта-декабриста, с которым был более близок, чем с Пушкиным. Однако строчка «Drugi był wieszczem ruskiego narodu» (Второй был пророком русского народа) в намного большей степени относится к Пушкину, чем к Рылееву.
Еще одно стихотворение этого сборника, «Русским друзьям», сам Пушкин принял на свой счет: