Мы чувствовали, что должны поехать в Крым и поговорить с теми, кто там остался. Беженцы, с которыми мы познакомились в Центре, сказали нам, как связаться с их близкими. Эта поездка стала возможна благодаря двум людям — лидеру крымских татар Мустафе Джемилеву, который помог нам пробираться в Крым, и моему продюсеру Миреку Дембиньскому, который принял участие в этом проекте, не имея никаких гарантий, что ему удастся получить хоть какое-то финансирование. Благодаря им уже в мае 2015 года мне удалось поехать в Крым.
До этого я была там четыре раза. Я видела, как отчаяние и протест против нового политического режима сменяется апатией, ощущением бессилия, депрессией.
БС: Трудно ли было попасть на полуостров с камерой?
ААГ: Когда мы пересекали границу первый раз, то говорили, что едем подниматься в горы. Технику мы попрятали в спальные мешки и одежду. Сверху лежали тросы, карабины, так что таможенники решили, что мы на самом деле альпинисты. В Крыму много альпинистских маршрутов, мы сказали, что едем туда.
Потом ситуация в Крыму стала обостряться и въехать туда стало тяжелее Процедура перехода границы с киноаппаратурой становилась все сложнее. Иногда мы отправляли технику заранее и нам ее потом тайно передавали. Я не могу об этом особо распространяться, скажу только, что об этом можно было бы написать сценарий остросюжетного фильма.
БС: Для чего эта конспирация?
ААГ: В Крыму нельзя снимать фильмы, которые не соответствуют идеологии новых властей. Если власти задержат на полуострове съемочную группу, она может готовиться к допросам. Именно в Крыму в мае 2014 года задержали украинского кинематографиста Олега Сенцова, которого обвинили в терроризме и осудили на 20 лет в колонии строгого режима.
Мы старались держать работу над фильмом в тайне ради собственной безопасности и безопасности наших героев. Диски с отснятым материалом мы прятали в рюкзаках в одежде. Мы уезжали из Крыма, а материалы попадали оттуда в Польшу уже гораздо позже, через несколько недель. Нам помогали очень многие люди.
БС: В финальных титрах фильма ты не сообщаешь фамилий героев, только их инициалы. Почему?
ААГ: Для их безопасности. Выступая перед камерой, они и так рискуют оказаться под прицелом спецслужб.
БС: Почему же тогда они согласились участвовать в фильме? Что ими двигало?
ААГ: Чувство собственного достоинства и потребность в диалоге. Им хочется рассказать о своей трагедии и о тех изменениях, которые произошли в Крыму. Не потому, что их рассказ может что-то изменить или вызвать политическую реакцию на Западе. Если они встают перед камерой, то это оттого, что у них есть потребность высказаться. Это акт борьбы за собственное достоинство, желание установить связь с внешним миром.
Крымские татары чувствуют себя закрытыми за железными воротами, отрезанными от остального мира. Наш приезд туда свидетельствовал о том, что о них кто-то думает и помнит. «Когда ветер стихнет» появился на волне взаимной симпатии, желания сделать что-то во имя свободы.
БС: Как сегодня выглядит положение татар в Крыму?
ААГ: Уже через несколько дней после аннексии в 2014 году состоялись традиционные мероприятия, посвященные депортации татар 1944 года. Они проходят регулярно уже 71 год. Но в тот год мероприятия проходили в особой обстановке: над собравшимися людьми кружили вертолеты, солдаты травили их собаками.
На организованном после аннексии Крыма референдуме татары высказались за Украину, за что и стали жертвами пропагандистских нападок и политических репрессий. Русские службы обыскивали их дома, увольняли людей с работы. В квартирах татар выбивали окна. Было закрыто татарское телевидение, татарские газеты, в школах отменено преподавание на татарском языке. Есть случаи, когда пропадали люди, которых потом находили мертвыми со следами пыток или с землей в легких.
При этом из уст представителей российских властей звучат пропагандистские фразы о том, что новое руководство полуострова взаимодействует с татарами.
Аресты продолжаются до сих пор. 12 мая 2016 года в Крыму прошли очередные обыски в домах татар. Власти объясняли их борьбой с запрещенной Партией исламского возрождения. Невинных людей забирали в полицию по подозрению в причастности к терроризму.
БС: Чувствовали ли вы там давление со стороны властей?
ААГ: Во время съемок фильма мне звонили из России и молчали в трубку. В последнее время такие же звонки получают мои сотрудники и их семьи. Все это создает атмосферу нервозности и страха. Не пойдешь же ты в редакцию газеты, не скажешь, что у тебя странные звонки из России — это будет выглядеть как рассказ параноика. Но таковы методы действия российских спецслужб.
У людей в Крыму такое ощущение, будто их враг действует в шапке-невидимке: о нем трудно рассказать, на него трудно указать, но при этом его присутствие чувствуется на каждом шагу. Крымские татары — это очень маленькая нация, поэтому масштаб репрессий на первый взгляд невелик. Постоянными арестами и обысками власти нагнетают атмосферу страха и возводят стены недоверия.
БС: Как реагируют на татар их русские соседи?
ААГ: Русское население Крыма бывает враждебным к татарскому меньшинству, но между татарами и русскими случаются и дружеские отношения. В Крыму множество смешанных семей, где, например, муж русский, а жена — украинская татарка. Часто под одной крышей собираются разные национальности, высказываются разные точки зрения.
Сын одного из наших героев очень дружит с соседним русским мальчиком. Эта дружба никого не смущает. В душах наши татарских героев нет злобы, в них есть лишь глубокая скорбь оттого, что они не могут свободно высказывать свое мнение, не могут встречаться, отмечать свои праздники.
В этом фильме я не хотела изображать черно-белую картину мира, в котором русские агрессивные и плохие, а татары безупречны. Такие разделения разрушают отношения между людьми. В данном случае виновата политика — это она изменила жизнь простых людей, возбудила между ними вражду. Наш фильм был снят не для того, чтобы доносить до зрителя какую-то информацию, для этого есть СМИ. Мы хотели передать эмоции, возникающие в этой ситуации, чувства человека, живущего в разделенном мире, где царит дискриминация, а между людьми строятся стены, уничтожающие сердца и души. После аннексии Крым перестал быть местом, привлекательным для туристов. Чаще чем туристов здесь можно встретить военных, потому что полуостров постепенно становится военной базой. С полуострова, где когда-то бок о бок жили украинцы, русские, татары, греки и киприоты, сегодня уезжают все те, кто уже не чувствует здесь себя дома.
БС: Каковы масштабы этого исхода?
ААГ: Спустя год после аннексии у нас есть информация о 20 тысячах татар, покинувших полуостров. Это много, если учесть, что в Крыму их было всего около 300 тысяч. сегодня говорится, что Крым покинули уже более 30 тысяч татар. Это число постоянно растет, но важна не цифра, а сам механизм политических репрессий, которая разделяет семьи и уничтожает жизни конкретных людей.