Знавшие его лично говорят, что Иосиф Гофман (1876–1957) «был совсем не похож на музыканта». По легенде, у него были слишком маленькие для виртуоза руки, но он не бросил играть, а сконструировал для себя особый инструмент с клавишами более узкими, чем обычно. На одной фотографии Гофман демонстрирует солидный бицепс, что тоже не вполне типично для пианиста. Внешне пианист больше походил на автомеханика. И волею судьбы в возрасте двадцати пяти лет Гофман… спроектировал автомобиль, на котором путешествовал по Европе. Он увлекся моторизацией, что заметно по его многочисленным техническим изобретениям, в частности прототипу GPS-навигатора. Войцех Бжезинский в своей статье в польской еженедельной газете «Tygodnik Powszechny» пишет:
«“Вниманию заинтересованных лиц. Сим заявляю, что я, Иосиф Гофман, подданный кайзера Австро-Венгерской империи, проживающий в Потсдаме, Германия, изобрел полезное усовершенствование устройств, определяющих местонахождение”. С этих слов начинается описание устройства, зарегистрированного 12 января 1909 в США как патент №. 909 798, устройства, которое можно считать далеким предком... GPS-навигации. (...) “Масштаб карты, – пишет Гофман в описании патента, – который подходит для навигации между городами и деревнями слишком мал для поездки внутри этих объектов. С другой стороны, масштаб, облегчающий навигацию внутри городов, слишком крупный для практического применения за их пределами”. Гофман придумал вращающийся диск с ленточными картами различного масштаба, скорость вращения которого автоматически менялась при переключении с одного масштаба на другой. Благодаря этому водитель мог с одинаковой легкостью перемещаться внутри городов и между ними».
Амортизаторы, сконструированные Гофманом, использовались в автомобилях и самолетах вплоть до 1940-х, а придуманный им механизм, улучшающий работу клавиш пианино за счет уменьшения их сопротивления, по-прежнему использует фирма Steinway.
Вундеркинд
Иосиф Гофман родился в Кракове. На пианино он начал играть в три года – сначала его учила сестра, а потом тетя. Когда мальчику исполнилось четыре, за его обучение взялся отец, сам замечательный пианист. В журнале «Echo Muzyczne i Teatralne» от 27 апреля 1885 года мы читаем о таланте маленького Гофмана:
«Восьмилетний сын директора балета господина Гофмана продемонстрировал свое мастерство пианиста и свои сочинения Антону Рубинштейну. Маэстро пророчит ребенку блестящее будущее».
6 января 1886 года в возрасте без малого десяти лет Гофман сыграл в Варшаве концерт Моцарта №20 ре минор для фортепиано с оркестром. Дирижировал его отец. 7 января 1886 года еженедельник «Kurier Warszawski» писал:
«Своим вчерашним выступлением маленький виртуоз доказал, что у него огромный, не по годам развитый талант, превосходная техника и даже некоторая индивидуальность».
Юный Гофман поразил своей игрой слушателей по всей Европе. В ноябре 1887 года одиннадцатилетний пианист выступал в Карнеги-холл, покорив сердца нью-йоркского высшего общества. После концерта критик из газеты «The New York Times» написал, что это «не была игра, выдающаяся для ребенка, это была игра, выдающаяся для человека».
На рубеже 1887–1888 годов во время гастролей по восточной Америке Гофман отыграл пятьдесят два концерта за десять недель. Однако это невероятно успешное турне пришлось прервать из-за протестов Нью-Йоркского общества по предотвращению жестокого обращения с детьми (The New York Society for the Prevention of Cruelty to Children), которое тревожилось о здоровье мальчика. Решение суда не позволило Гофману сыграть все восемьдесят концертов, прописанных в контракте.
Однако нет худа без добра: благодаря концертам к юному Гофману пришла слава, и известный филантроп Альфред Корнинг Кларк, наследник швейной империи Singer, выделил ему стипендию при условии, что мальчик не будет выступать публично до достижения восемнадцати лет. К счастью, у юного Гофмана имелись и другие увлечения помимо музыки, а именно точные науки — математика, физика и химия.
К концу 1887 года у Гофмана завязалась переписка с Томасом Альвой Эдисоном. Гофман хотел использовать одно из изобретений Эдисона, цилиндрическое устройство для записи звука. Два года спустя, когда Эдисон усовершенствовал коммерческую версию своего хронографа, он послал один экземпляр Гофману, который в то время находился в Берлине.
От музыки к технике
Несмотря на условия Кларка мальчик не забросил музыку. Он продолжал учиться игре на фортепиано, прежде всего у Антона Рубинштейна, русского пианиста, живущего в Дрездене. В 1892–1894 Гофман регулярно ездил к нему на уроки из Берлина.
Следующие пятьдесят лет куда бы судьба не забросила Иосифа Гофмана он менял восприятие музыки у слушателей. Им восхищались как в России, так и в Америке. На вопрос, кто лучший пианист в мире, после недолгих раздумий Рахманинов ответил: «Пожалуй, есть Гофман».
Гофмана-изобретателя музыка всегда вдохновляла. Движения маятника метронома подсказали ему идею стеклоочистителей для автомобилей. Изобретение приглянулось компании Ford, запустившей их в массовое производство. Марек Боруцкий, автор книги «Поляки, изменившие мир» («Polacy, którzy zmienili świat»), пишет:
«Он любил машины. Он изобрел множество устройств, подхваченных производителями, в частности, пневматические амортизаторы, значительно повышающие уровень комфорта во время езды. Он придумал конструктивные решения, применявшиеся в воздушных шарах и самолетах. Ему принадлежит идея знакомого каждому спирального кипятильника, электронных часов и даже моторной лодки. Сложно перечислить все его изобретения и технические решения. Одни считают, что их было больше семидесяти, другие – около сотни. Разумеется, Гофман своих изобретений не скрывал, он запатентовал большую часть, что обеспечило ему солидный доход».
Гофман придумал пружинные и пневматические амортизаторы. Между прочим, испытывала их полиция Нью-Йорка, которой частенько приходилось преследовать преступников по ухабистым дорогам.
Говорят, голь на выдумки хитра. Это как раз про Гофмана и его изобретения, связанные с игрой на фортепиано. По рассказам, его первым изобретением стало удлинение педалей фортепиано — маленький мальчик с трудом дотягивался до ножных педалей во время выступлений. Именно ему пианисты обязаны появлением стула с регулировкой высоты, а также многими решениями в конструкции пианино, от которых зависело удобство исполнителя и качество звука.
Спустя много лет Артур Рубинштейн в книге «Дни моей молодости» вспоминал своей первый визит к Гофманам:
«Мысль о предстоящем знакомстве со знаменитым Иосифом Гофманом не давала мне покоя. Он был родом из Кракова, на тот момент ему было всего двадцать два, но он уже тогда был знаменитостью. В России его называли единственным достойным последователем своего наставника, прославленного Антона Рубинштейна; в США же считали единственным соперником Падеревского, который добился там большой популярности. Легко себе представить, как страшно мне было играть в его присутствии. Нас встретили с традиционным польским гостеприимством; особенно радушно принял нас Гофман-старший, учитель музыки. К тому же он единственный внимательно слушал мою игру. Молодой Иосиф демонстрировал полное равнодушие, однако, когда мы собрались уходить после окончания музыкальной программы, к нашему удивлению он попытался остановить нас и с детской гордостью стал показывать нам свои безделушки. Там были и подарки от великого изобретателя Томаса Эдисона, но хотя все это произвело на меня сильное впечатление, его безразличие к музыке несколько меня покоробило».
Многие отмечают взаимное влияние музыки и техники в жизни и творчестве Гофмана. Во время своих выступлений Гофман напоминал скорее прекрасно организованный точный ум, нежели расслабленного артиста, спонтанно реагирующего на настроение публики. Пианист Роман Ясинский в книге «Закат старого мира, Воспоминания 1900–1945» («Zmierzch starego świata, Wspomnienia 1900–1945») вспоминал:
«Во время игры Гофман вдруг показался мне умным инженером, сидящим перед пультом управления загадочной машины и настраивающим ее с невероятным спокойствием и точностью».
Безусловно, представители мира музыки уважительно относились к достижениям пианиста в области техники. Однако складывается впечатление, будто эту сферу деятельности Гофмана они хвалили гораздо чаще, чем его успехи на музыкальном поприще. Артур Рубинштейн заметил:
«Он славился своим даром механика; что касается пианино, то его в основном интересовали возможные изменения конструкции, касающиеся высоты клавиш, натяжения струн или акустических отверстий в корпусе».
Мыслительный процесс = творческий процесс
Посреди американских гастролей Гофман каждый раз устраивал себе двухмесячные каникулы, во время которых не подходил к пианино. Вместо этого он играл в теннис, плавал, что-нибудь мастерил. Благодаря опытам в мастерской он стал обладателем патентов, в частности, на процесс регенерации электродов батарей, керосиновый духовой шкаф и моторную лодку. В своей книге «Иосиф Гофман. Забытый гений. Детство и молодость» («Józef Hofmann. Geniusz zapomniany. Dzieciństwo i młodość») Ян Жджарский пишет:
«В жизни наступает момент, когда чувствуешь необходимость расслабиться, отдохнуть, подумать. И Иосиф отправился на побережье развеяться. Он наблюдал за уточками, плывущими друг за другом… за лодкой, танцующей на волнах, подгоняемых ветром. Как волны качают ее и показывают, куда ей плыть.
— Мне хочется лодку, которая не слушается ветра и волн. Которая мчится туда, куда я скажу. Я не хочу менять курс с помощью весел. Я хочу управлять ею».
Биограф Гофмана считает, что именно так родилась идея моторной лодки.
Иосиф Гофман был одним из тех людей искусства, для кого творческий процесс неразрывно связан с процессом мыслительным. Он советовал начинающим артистам не предаваться жизнерадостной беспечности, не доверять одной лишь интуиции и не пренебрегать творческими усилиями. Гофман говорил:
«Будьте всегда настойчивы в работе, старайтесь отдать ей все свои силы. Найдите учителя, которому вы доверяете, и следуйте его советам в том, что касается карьеры. Не поддавайтесь иллюзии, будто успех зависит от судьбы. Главное — это ваши усилия, ваш труд и мудрое наставничество».
Он усовершенствовал систему записи игры на пианино на перфорированные ленты, использовавшиеся в пианолах. Его механизм мог записывать и воспроизводить тончайшие различия в силе, с которой пианист нажимал на клавиши. Увы, Гофман придумал это изобретение, когда пианолы уже выходили из употребления. Боруцкий пишет:
«Он стал первым пианистом, записавшим собственную игру. Первую запись игры пианиста осуществил его друг Томас Эдисон, использовав для этого фонограф собственного изобретения. К сожалению, эта запись утрачена. Эдисон даже уговаривал Гофман забросить музыку ради техники, высоко оценивая изобретения пианиста. Однако Гофман был способен добиться успеха в обеих областях».
Игру юноши увековечили на специальных валиках, и это были одни из первых — если не первые — музыкальные записи. Тем парадоксальнее факт, что на пике славы Гофман не позволял себя записывать, полагая, что уровня техники в то время было недостаточно для качественной записи и воспроизведения звука его инструмента. В 1939 году один калифорнийский журналист услышал его слова, что запись — это «механический процесс, лишенный человеческой составляющей и тех чувств, которые исполнитель получает от слушателей».
Личный секретарь Эдисона Aльфред Тейт в своих мемуарах писал: «Изобретение фонографа привлекло в лабораторию много громких имен. Одним из них был Иосиф Гофман, невероятно одаренный мальчик […], который играл для самых первых записей фортепианной музыки». По сути это были первые в истории записи знаменитого пианиста. Каждую исполнение Иосиф предваряет словами, которые тоже записаны и звучат примерно так: «Im-prohvah-zah-scion bye Yoh-zhef Off-mann». Тейт добавил, что не знает, уцелели ли эти записи, поскольку «восковые валики, использовавшиеся в то время для записи звука, быстро приходили в негодность, если с ними не обращались предельно аккуратно». В статье в газете «Tygodnik Powszechny» мы читаем:
«Перестав давать концерты, Гофман вел довольно несчастливую жизнь и провел последние годы в одиночестве и тишине. Он постоянно работал над усовершенствованием методов записи фортепианной музыки, у него дома было устройство для записи звуков на диски и модифицированное шестифутовое фортепиано Steinway. Он по-прежнему экспериментировал с различными устройствами и новинками, присоединяя микрофоны и громкоговорители к различным частям фортепиано».
Иосиф Гофман завершил свою карьеру пианиста в возрасте семидесяти лет. Когда десятью годами позже радиожурналист позвонил ему поздравить с днем рождения, музыкант рассказал, что после прекращения концертной деятельности у него появилось время на хобби: математику, физику и химию. Он по-прежнему работал над усовершенствованием технологии записи фортепиано. Спустя год Иосиф Гофман скончался.
Автор: Януш Р. Ковальчик, май 2015
Библиография:
- Gregor Benko «Józef Hofmann w nagraniach» («Записи Иосифа Гофмана»), еженедельная газета «Tygodnik Powszechny», приложение «Józef Hofmann. Ręka geniusza» («Иосиф Гофман. Рука Гения»), 10 мая 2015;
- Marek Borucki «Polacy, którzy zmienili świat» («Поляки, изменившие мир»), Warsaw 2015;
- Józef Hofmann «Piano Playing with piano questions answered», New York 1976;
- Jan Żdżarski «Józef Hofmann. Geniusz zapomniany. Dzieciństwo i młodość» («Иосиф Гофман. Забытый гений. Детство и юность»), Bielsko-Biała 2002;
- Артур Рубинштейн «Moje długie życie» («Мои долгие годы»), Kraków 1988;
- Roman Jasiński «Zmierzch starego świata, Wspomnienia 1900–1945» («Закат старого мира. Воспоминания 1900-1945»), Kraków 2006;
- Arthur Rubinstein «Moje młode lata» («Дни моей молодости»), Kraków 1986;
- A zatem... do pracy! («Итак… За работу!»), периодическое издание «Echo Muzyczne i Teatralne», 27 апреля 1885;
- Wojciech Brzeziński «Ulepszacz» («Улучшатель»), еженедельная газета «Tygodnik Powszechny», приложение «Józef Hofmann. Ręka geniusza», 10 мая 2015.