Художник создал семь коробок с конструктором, имитирующих упаковки датской фирмы, с фирменным логотипом компании и соблюдением принципа изображать то, что из этого набора деталей можно построить. Збигнев Либера построил не космическую станцию, не железнодорожный вокзал и не средневековый замок. Из настоящего конструктора фирмы Lego художник построил нацистский концлагерь.
Все детали взяты из готовых наборов. Роль заключенных играют улыбающиеся скелеты (из набора «Пираты»), а лагерная охрана ‒ это слегка измененные фигурки из набора «Полицейский участок». Из деталей двух самых больших коробок можно построить здание крематория и лагерные бараки, окруженные забором с колючей проволокой, вместе с воротами и наблюдательными вышками. На средней коробке изображен склад: из четырех открытых дверей вываливается одежда и личные вещи, отобранные у узников после их прибытия в лагерь. На четырех последних небольших упаковках мы видим заключенного, избиваемого охранником, заключенных, стоящих за колючей проволокой, и коменданта лагеря. Кроме того, показаны медицинские эксперименты, которые лагерный врач проводит на узниках-скелетах.
Есть и другие фотографии ‒ казни через повешение, печей крематория, тел, которые выносят заключенные из крематория, лежащих тел. Все эти ужасающие детали тоже можно построить из конструктора Lego. Ведь в конце концов все это тоже было делом рук человека. Раз уж, как гласят рекламные лозунги, из кубиков Lego можно построить все что угодно («Легко и быстро сделаешь из Lego все, что захочешь»), то это могут быть не только сценки из счастливого мира, в котором царит покой и порядок, но и картины другого мира, в котором есть угнетатели и угнетенные, заключенные и охранники, палачи и жертвы. Сам художник объяснял свой замысел так:
‒ Мысль, подтолкнувшая меня к созданию этой работы, касалась именно рациональности, которая лежит в основе конструктора Lego и которая казалась мне ужасной: из этих кубиков нельзя построить ничего, чего не позволяет точная рациональная система.
Работая над проектом «Lego. Концентрационный лагерь» Збигнев Либера создал серию рисунков, естественно, с логотипом фирмы. На них изображены привычные Lego-персонажи, однако об их принадлежности потустороннему миру свидетельствуют их тени: головы превращаются в черепа, руки ‒ в длинные когти, а солдат ‒ в кошмарную летучую мышь.
Реализация работы стала возможной благодаря самой фирме Lego, предоставившей наборы конструктора. Сотрудничество с фирмой инициировал Отдел развития Центра современного искусства в Варшаве, где Либера готовил выставку. Из предоставленных кубиков создали свои работы Марек Киевский и Коцур (Малгожата Малиновская) (скульптура «Царица Мидас ищет кролика Багза» / «Królowa Midas szuka Bugsa», 1995) и Либера. Вот почему на каждой коробке виднеется надпись «This work of Zbigniew Libera has been sponsored by Lego». Естественно, когда выяснилось, что именно построил художник, фирма выступила с официальным протестом. Дело дошло до суда, однако под давлением датской общественности, компания Lego отказалась от обвинений.
В 1996 году Либера показал «Lego. Концентрационный лагерь» на своей выставке «Корректирующие устройства» («Urządzenia korekcyjne») в Центре современного искусства Уяздовский замок в Варшаве.
‒ Это изначально должны были быть объекты, выполненные в эстетике персуазии, ‒ рассказывал художник. ‒ Не только эстетические, для разглядывания, но по-настоящему функциональные в смысле влияния, какое они оказывают в реальности. Меня интересовало давление, какое оказывают на нас предметы, как они нас формируют. Какое влияние оказывают игрушки на детей? Я думал, как скомпрометировать функции предметов, так хорошо нам знакомых из повседневной жизни.
Так возникли предметы, напоминающие уже существующие, но с радикально измененной функцией или, по определению Либеры, «генетически модифицированные». Это были, в частности, необычные игрушки: «Тетка Кена» («Ciotka Kena», 1994) ‒ кукла, напоминающая Барби, но с телом стареющей женщины, «Ты можешь побрить младенца» («You Can Shave the Baby», 1995) ‒ кукла-младенец с волосатыми икрами, подмышками и половыми органами, «Кроватки для родов. Наборы для девочек» («Łóżeczka porodowe. Zestawy dla dziewczynek», 1996), и самая известная ‒ «Лего. Концентрационный лагерь».
Изменяя функции предметов до абсурда, Либера демонстрировал персуазивный потенциал их первоисточников. Раз на нас такое неприятное впечатление производит «Тетка Кена», то какую же парадигму женского тела создает и навязывает кукла Барби? Раз абсурдным и неуместным нам кажется обучение маленьких девочек правильным позициям во время родов или игрушки, на которых можно симулировать роды, то какие образцы поведения и общественные роли несут в себе кукольные коляски? И раз такое негодование вызвал концлагерь, собранный из кубиков Lego, то чему учат детей другие наборы датской фирмы? В интервью Божене Чубак 1997 года художник говорил:
‒ Похоже, Lego утратило контроль над собственной продукцией, конечно, при моем активном участии. Это напоминает известные случаи потери контроля над рационально сконструированными и якобы безопасными технологиями, продуктами, идеями. Знаменательная вещь, учитывая тот факт, что в настоящее время войны ведутся не только при помощи оружия, но и при помощи потребления и культуры.
Упомянутая выставка «Корректирующие устройства», на которой Либера впервые показал «Lego. Концентрационный лагерь» состоялась летом, каталога выставки не было и, возможно, поэтому она не вызвала какой бы то ни было дискуссии. О работе заговорили лишь спустя год в связи со скандалом, разгоревшимся из-за кураторской цензуры работы в проекте выставки польского павильона на Венецианской биеннале. В результате художник отказался от участия в этом мероприятии, а скандал подхватили СМИ.
‒ Куратор павильона [Ян Станислав Войцеховский] признался, что не может взять на себя ответственность за показ работы «Lego» в национальном павильоне, объяснив это тем, что это могло стать поводом для обвинений Польши в антисемитизме со стороны определенных еврейских кругов Нью-йорка, ‒ говорил Либера в 1997 году.
Сама работа говорит не только об образовательной природе игрушек, но и о том, как историческое событие ‒ в данном случае Холокост ‒ функционирует в массовой культуре. Что важно, Либера задает этот вопрос, используя типичные для массовой культуры инструменты ‒ массовое производство предметов. Дискурс о Холокосте подвергся тривиализации. Либера, доводя его до абсурда, обнажает этот процесс. Важно, что работа попала в собрание Еврейского музея в Нью-Йорке, послужив источником вдохновения для организации выставки «Mirroring Evil: Nazi Imagery / Recent Art» в 2002 году.
Автор: Кароль Сенкевич, декабрь 2010