Когда-то Махульский рассказывал свои истории динамично, с блестящим чувством юмора. В новом фильме он говорит со зрителями голосом ментора и педагога, который хочет одновременно и развлекать, и поучать. Его «Вольта» начинается как детективная история о мести, но постепенно преображается в поучительный рассказ о современной политике и инструментализации далеко не черно-белого польского прошлого.
Однако начнем сначала. Во время ремонта квартиры в центре Люблина Вики (Ольга Болондзь) находит замурованную в стене королевскую корону, котора некогда принадлежала Казимиру Великому. Королевская драгоценность вызывает интерес у Бруно Вольты (Анджей Зелиньский), пиарщика, который занимается избирательной кампанией «правого» политика, участвующего в президентских выборах. Если Вольта завладеет древней короной, то его кандидат выиграет в выборах, а после инаугурации установит в Польше монархию и станет абсолютным монархом.
Так начинается эта история. Но, как обычно и бывает в фильмах Махульского, сюжет оказывается гораздо более закрученным, чем кажется вначале, а банальная на первый взгляд байка превращается в остросюжетную интригу, в которой жулики и жертвы меняются ролями.
В «Вольте» Махульский доказывает, что все еще умеет сочинять запутанные киносценарии, дозировать информацию, наслаждаться незнанием зрителя и насыщать его любопытство тогда, когда сам сочтет нужным. Но, несмотря на складный сюжет, «Вольта» не стала комедийным хитом.
Потому что больше внимания, чем драматургии, Махульский уделяет идее о невысоком уровне польской политики и погружается в водоворот публицистической стихии. В «Вольте» он устраивает банальные вылазки в мир современной политики, издеваясь над кандидатом в президенты, который является марионеткой в руках главы партии, и показывая политика, который из-за низкого роста выступает на пластмассовой табуретке.
Вместо того, чтобы создавать напряжение, Махульский читает зрителям нравоучения и...рекламирует Люблин. Он смеется над неграмотностью и глупостью элит, а при случае читает лекцию о польской истории. Проблема в том, что лирические отступления о правлении короля Казимира не ускоряют, а замедляют ход повествования, а открытая реклама (начиная отелями и закончивая самим городом Люблином, который празднует 700-летие) кажется просто жалкой.
Не спасают даже сильные, эпатажные сцены — например, парафраз сцены поджигания рюмок в «Пепеле и алмазе» Вайды. У Махульского действие подобной сцены происходит на партийном собрании. Одна из участниц, поджигая очередную закуску, называет фамилию партийного номинанта, который после выборов займет денежную должность. У Вайды горящие рюмки со спиртом символизировали память об умерших товарищах по оружию, которые отдали жизнь за родину. В «Вольте» закуски в стиле фламбе становятся символом политической коррупции, ибо Махульский рисует образ Польши, в которой историческую память и ценности присвоили себе циничные политиканы. Образ сильный, но слишком простой, чтобы быть правдивым.