Каждая глава — это своя история: семейная, романтическая, профессиональная. Земильский родился в Калифорнии.
«Родители вернулись в Польшу, когда мне было три месяца. Спустя годы мне внушали, что я частично американец — и у меня осталось ощущение, что я и правда откуда-то не отсюда, — говорит он о себе. — В шестилетнем возрасте я короткое время ходил в Штатах в школу. Сейчас же с Америкой меня связывает только то, что я голосую на американских президентских выборах как представитель всех тех, кто не является американцем, но на чью жизнь американская политика влияет значительным образом».
Войтек Земильский — полиглот, «потому что так сложилось». По образованию философ. Магистерский диплом защитил в Гренобле. Также изучал прикладную лингвистику в Варшавском университете и режиссуру в португальском фонде Гюльбенкяна. Долгое время жил в Лиссабоне, где поставил музыкальный спектакль «Hamlet Light». В Польше сотрудничал с театром «TR Warszawa», где создал видеоинсталляцию «Актеры». В настоящее время ведет курс по новым формам эксперимента в Театральном институте им. Збигнева Рашевского.
Во время обучения в Гренобле Земильский стал более серьезно заниматься театром.
«Я получил предложение от театра «TR Warszawa» создать у них видеостудию. Я вернулся в Польшу — это было три года назад — и около года работал в этом театре. Затем наступил кризис, проект аннулировали, и с тех пор я занимаюсь собственными проектами. Живу в Варшаве, работаю тоже, главным образом, в Варшаве, хотя скоро у меня премьера в Познани, а сразу после нее я еду ставить спектакль в Молдавию. Зарабатываю на жизнь, в основном, режиссурой, иногда провожу мастер-классы — главным образом, в Польше, но время от времени, например, в Португалии. Сейчас я уже в состоянии жить с доходов от своего искусства. Несколько лет назад я еще зарабатывал в основном переводами».
Земильский — автор блога new-art.blogspot.com о современном искусстве. «В жизни я придерживаюсь очень левых взглядов, поэтому функционирую по большей части виртуально», — признается он. На страницах журнала «Krytyka Polityczna» он более года публиковал фотофельетоны, которых набралось 289. Фотографии, которые он делает мобильным телефоном, забавны: витрина магазина с двумя вывесками — «Национальные флаги» и «Распродажа», приглашение на юбилей программы «Магазин на диване», бумажка с рекламой «некрасивые, но вкусные» в упаковке картошки, объявление «Взвешивание конфет производится в отделе ТРАДИЦИЯ». Однако самое запоминающееся — это название 2-го отдела формирования документального фонда (по-польски дословно «накапливающегося запаса»).
Известность Войтеку Замильскому принес спектакль «Небольшой рассказ» о его деде, Войцехе Дзедушицком (Театр-студия им. Станислава Игнация Виткевича в Варшаве, премьера 20 марта 2010 года). Автор сидит на сцене и читает, а на задний план проецируются фотографии и тексты.
Войцех Дзедушицкий (1912-2008), Тунио — так его называли жители Вроцлава — был родом из семьи Сас, которая в 1775 году получила графский титул. Он родился в Езуполе под Станиславовом. Дебютировал в опере в Станиславове (тенор), затем пел во Львове, Флоренции и Милане. Во время войны попал в лагерь для военнопленных, а затем в концлагерь в Гросс-Розене.
В 1945 году он поселился во Вроцлаве, где управлял мукомольными предприятиями. В 1952 году вместе с женой Халиной основал кабаре «Дымок сигареты». Он писал рецензии и фельетоны, выступал по телевизору, снимался в фильмах. Был одним из организаторов шопеновских фестивалей в г. Душники-Здруй. В 2006 году историки из Института национальной памяти в городе Жешув выяснили, что он сотрудничал со Службой безопасности. Известно, что до этого за ним самим следили, сохранились доносы на него. Сотрудничество Дзедушицкого со Службой безопасности продолжалась 23 года. До 1973 года он написал более 400 рапортов.
После обнародования этого факта Дзедушицкий в телевизионном выступлении попросил прощения у всех, кому причинил вред своей деятельностью. Он отошел от публичной жизни и отказался от присужденного ему в 1999 году звания Почетного гражданина Вроцлава.
«Проблема, поставленная в «Небольшом рассказе», сложна в психологическом и в жизненном плане, но с точки зрения искусства очень проста, — говорит Земильский. — Я хотел, чтобы это был театр. Чтобы была сублимация, а значит, изменение материи. И это вовсе не выход из травмы, травмы — непосредственной — тогда уже не было. А косвенная будет существовать независимо ни от чего. Я задал себе вопрос: что не будет рассказом о том, каким страшным было для меня это открытие, или о том, как мне тяжело. Переработка травмы на этом уровне годится скорее для разговоров с друзьями или с психологом. В искусстве — в особенности сценическом — чаще всего из этого получается конфуз. Тем временем сцену можно использовать, чтобы выйти за пределы простого выражения своих чувств».
В «Небольшом рассказе» на экране, за спиной автора, появляются иронические комментарии и фрагменты из последнего произведения Людвига Витгенштейна «О достоверности», например:
«Неужели проверка не имеет конца?»
«Очень трудно найти начало. Или лучше так: трудно начать с начала. И не пытаться вернуться назад»
«Знаю ли я нечто, зависит от того, подкрепляет ли мою правоту очевидность или же она противоречит мне. Ибо фраза: человек знает, что испытывает боль, — ничего не значит».
(Перевод Ю. А. Асеева, М. С. Козловой)
«Я питаю к нему слабость, — признается Земильский. — «О достоверности» — это книга о том, как наука опирается на язык, в основах которого мы не можем быть уверены. В этом есть что-то от взгляда ребенка на мир, определенная невинность. Его можно использовать в совершенно другом контексте, играть на многозначности цитат и брать в качестве поэтических комментариев к тому, что я чувствовал/чувствую».
«Земильский далек от лицемерия — он не позволяет себе снять с Дзедушицкого все обвинения, не решает порвать все связи с любимым дедом, — пишет Агнешка Дзедзиц (Teatralia Kraków, 4 мая 2010). — «Небольшой рассказ» принадлежит к тем произведениям искусства, которым аплодируют бурно, но при этом с немалым смущением. Очаровывает и втягивает без остатка простота средств, убеждает аутентизм и переход границы между я-автор и вы-зрители».
Войтек Земильский также создал спектакли «Карта» и «Пролог». «Карта», которая была показана на сцене театра «Komuna Warszawa» — это смесь инсталляции и представления. Здесь нет сюжета. В зал входят пятеро зрителей. Каждый из них получает предмет, который показывает ему маршрут его театрального путешествия. «Карта» — это прогулка зрителя, которому актеры предлагают определенные темы для размышления.
«Пролог», реализованный создателями фестиваля «Krakowskie Reminiscencje Teatralne» и театром «Teatr Ochoty» в Варшаве — это своего рода вивисекция группы зрителей. Земильский предлагает создать театр, где зрители соглашаются активно участвовать в создании представления.
По заказу фестиваля «Malta Festival Poznań 2012» Войтек Земильский создал представление «Родственники» с жительницей Брюсселя — китаянкой по фамилии Хуан, чьи предки жили в Поднебесной. В мире сорок миллионов человек по фамилии Хуан. Режиссер нашел на фейсбуке четырех из Познани. Сейчас он поддерживает с ними постоянный контакт.
«Родственники» — это перформативная инсталляция, — говорит Войтек Земильский. — Это фантазия на тему собрания большой азиатской семьи. «Большой» — это насчитывающей сорок миллионов человек. Съезд должен состояться в Польше. Что означает такая большая семья? Действительно ли это значительные связи? Что могут иметь между собой общего сорок миллионов человек?»
В 2016 году Земильский поставил спектакль «Один жест», рассказывающий о жизни глухих людей. Спектакль играется на языке жестов.
Земильский дистанцируется от точных определений своей роли в театре. Он не ощущает себя де факто ни перформером, ни режиссером.
«Когда кто-то спрашивает меня, кто я, я говорю, что режиссер, потому что тогда меня оставят в покое, — признается он в интервью (dwutygodnik.com/teatr, 85/2012). — Это польское слово вызывает у меня плохие ассоциации. Режиссер — это демиург, эгоцентрик, добрый папочка; кто-то, кто сосредотачивает в своих руках всю власть, потому что он слишком озабочен собственным страданием. В Польше миф Конрада, который несет ответственность за весь мир, — это также миф режиссера».
Польское слово «режиссер» пришло из французского языка («régisseur»), — говорит Земильский. — Его можно перевести как «управляющий сценой» или более дословно «постановщик». В нашем театре это человек совершенного из другого мира — метафизического порядка, проникнутого религиозной верой. В польском сознании все еще господствует представление о спектакле как о религиозном обряде, о режиссуре как о священнослужении. «Мы обожаем sacrum. Когда поляки проигрывали свой очередной матч во время чемпионата мира, комментаторы постоянно говорили о вере и надежде. Если уж в спорте всем правит метафизика, то что говорить о театре!».
Земильскому близок другой образ режиссера — организатора, принимающего решения в момент, когда что-то происходит. Когда идеи поступают со всех сторон, весь театральный коллектив находится в творческом поиске, а затем один человек принимает решение. «Режиссер обладает еще одним дополнительным голосом, но это не очень значительное преимущество, — добавляет он. — Режиссер должен быть и тем, кто задает вопросы, и тем, кто слушает. Существует британская версия групповой режиссуры».
«Я считаю, что радикальный подход, согласно которому нужно работать исключительно в одном контексте и играть только с одной перспективы, — это напрасная автоцензура, — говорит Земильский в уже упомянутом интервью. — Следуя этой логике, стоило бы задать вопрос о смысле американских или французских постановок, где нет ни одной отсылки к их странам и культурам. А ведь театральное представление может поднимать, например, проблемы глобализации или истории, или любви. У меня такое ощущение — может быть, потому что я долго скитался, — что не существует четкого деления на «наших» и «чужих». Мне необязательно каждый раз сообщать, что я из Польши».
(Если не указано иное, все интервью Войтека Земильского — для Culture.pl)
Автор: Януш Р. Ковальчик