Марта Ющук: В XIX веке Варшава была динамичным, стремительно развивающимся городом, настоящим плавильным котлом сословий, вероисповеданий и национальностей. Как праздновали Рождество в польской столице?
Малгожата Карпиньская: К концу XVIII века Варшава была уже настоящим городом с быстро растущим населением. Жизнь здесь била ключом, а городское пространство неизбежно влияло на то, как здесь отмечали праздники. Вместо деревенской избы или дворянской усадьбы люди жили в квартирах, часто тесных и перенаселенных.
МЮ: В деревне существовало множество рождественских обычаев и обрядов вне жилища, связанных с домашним скотом, полем, огородом. По традиции в дом приносили сноп из колосьев. Где взять сноп в городе?
МК: Найти сноп было нетрудно. Варшава была окружена широким валом Любомирского 1770 года, но явной границы между городом и селом не было, столица еще очень напоминала большое село. Помимо Старого и Нового города, улиц Краковское предместье и Новый Свет здесь были деревянные дома с садами, а то и с целыми возделываемыми полями. Так что купить сноп не составляло труда, а вот поставить его в маленькой комнатушке было уже сложнее. Люди, приезжавшие в город, как правило, снимали скромное жилье.
МЮ: Как готовились к праздникам в городе? Наступало время поста, тишины и умиротворения? Или, как сегодня, царила предпраздничная суета и возбуждение?
МК: Город перед праздниками бурлил: это было самое благоприятное время для рынка. В большом количестве появлялись необходимые для праздника товары. Из Подляшья приезжали целые обозы со свежей рыбой и медом для рождественского стола.
К Рождеству обязательно покупали облатки (тонкий листок пресного теста, похожий на вафлю, — прим.ред.). Самые белые облатки в Варшаве делали монахи-бернардинцы. Помимо белых, покупали и цветные облатки, потому что в Варшаве из них делали украшения. Типично варшавским украшением была белая звезда из облаток, которую подвешивали на девичьем волосе к потолку над рождественским столом.
МЮ: Как наряжали елку?
МК: Это очень важная традиция для Варшавы. Я уже вспоминала о снопах, которые по традиции ставили в избах. Однако после того как часть Польши оказалась в составе Пруссии, а в городе возникли многочисленные немецкие колонии, произошло революционное изменение в рождественских обычаях: появилась елка. Поначалу елку наряжали только протестанты, но вскоре эта традиция произвела в Варшаве настоящий фурор, и елка очень быстро вытеснила привычные снопы. Правда, тогда елку не ставили, а вешали под потолком. В Варшаве елки появились в 1798-1799 годах, а вот в мазовецких селах — лишь к 1870 году или даже позже. Варшава стала абсолютным первопроходцем. Даже в Париже елки начали ставить лишь после 1870 года.
МЮ: В Сочельник за стол не садились «до первой звезды»?
МК: Да, конечно, за стол садились после появления первой вечерней звезды, а заканчивалась трапеза примерно в 9 часов вечера. Особо нужно рассказать о рождественских блюдах. В Варшаве никогда не ели кутью, зато ели много рыбы. Готовили щуку, окуня с мелко порезанным вареным яйцом, линя с тушеной капустой и, конечно, карпа. Ели мак с клецками. Обязательным ингредиентом многих блюд был мед, еще пили компот из свежих фруктов.
И, разумеется, в конце вечера дарили подарки. До 1795 года подарки вручал святой Николай, как и положено, в епископском облачении. Вместе с пруссаками в Варшаве появился Heilige Christ (нем. Святой Христос), чаще всего на нем была маска или накладная борода. Но стоило пруссакам покинуть польскую столицу, о нем навсегда забыли.
МЮ: После Сочельника шли на рождественскую службу?
МК: Это была очень радостная служба. По традиции прихожане могли входить на хоры и по ходу службы выражать свою радость, изображая различных божьих тварей. Органист начинал играть, и вдруг кто-то начинал блеять или ржать как конь, что неизменно вызывало веселье у присутствующих. Церковные власти резко возражали против этого, полагая, что подобные забавы не уместны во время столь торжественного богослужения, и в 20-е годы ХХ века этот обычай окончательно запретили.
В Варшаве после рождественской мессы ходили еще на заутреню перед рассветом. Это была уже серьезная, торжественная и трогательная служба.