Тамара Владиславовна Петкевич – театровед, актриса, последняя великая сталинская зэчка. Она родилась в Петрограде 29 марта 1920 и умерла 18 октября 2017 – девяносто семь с половиной лет жизни, которую она смогла открыто, честно и талантливо описать. «Мысль написать о пережитом помнится неизвестно откуда взявшимся импульсом во время этапа, когда нас вели ночью из одного среднеазиатского лагеря в другой». Свои первые 32 года жизни она предусмотрительно начала описывать в «сорок с лишним». Пятьсот страниц первого тома мемуаров «Жизнь – сапожок непарный» – выдающийся документ эпохи, высокохудожественный текст, истинная литература. «Жизнью…» Петкевич зачитываются, переводят, переиздают, ставят в театре. «Эта книга могла возникнуть только потому, что во мне жила неотменимая потребность вернуть в жизнь хотя бы некоторые имена, обстоятельства прежних лет и судьбы ушедших людей. Эти люди мучились, страдали и погибли, не реализовав своих богатейших возможностей. Их мужество, человечность, их дружба сформировали и спасли меня. Спасли тогда, когда спасение казалось невозможным» – написала она в кратком предисловии к первому изданию в 1993 году.
«Инопланетная» – пишут о ней авторы обоих полов, нездешняя, не просто красивая, но невероятного обаяния и нежности Женщина, походя, не замечая, влюблявшая в себя с раннего детства друзей-одноклассников, папиных коллег, своего следователя, своих охранников, солагерников, зрителей и учеников.
Дочь поляка и белоруски, отцом – красным комиссаром – воспитанная интернационалисткой, Тамара Владиславовна не знала польского языка и была крещена православной бабушкой в Ленинграде. В 1998 году в интервью Святославу Свяцкому она рассказывала, что в 16 лет сама выбрала национальность и стала полькой и никогда не сменила отцовской фамилии. Об отце она написала в отдельном очерке Владислав Иосифович Петкевич погиб во время «польской операции» НКВД СССР: арестован 23 ноября 1937 и расстрелян 15 января 1938 в Ленинграде. Тамара Владиславовна, старшая из дочерей, от него не отреклась, была исключена из комсомола за потерю бдительности (не разоблачила «врага народа» в своей семье) и недоверие НКВД, который не мог ошибаться. «Дочь врага народа» со своим первым мужем познакомилась в тюремной очереди: вместе носили передачи арестованным отцам. В июне 2016 года Тамара Владиславовна стала инициатором установки мемориальной таблички «Последний адрес» своему отцу, Владиславу Петкевичу, на доме № 50 по 1-й линии Васильевского острова.
В 1943 году уже сама Тамара Петкевич по доносам агентов НКВД была арестована во Фрунзе, месте ссылки первого мужа. В лагере Тамара Владиславовна найдет свою главную любовь, родит сына (его отберут в годовалом возрасте и воспитают в нелюбви и претензии к ней), встретит своего главного Учителя. Из лагеря она выйдет актрисой. Ему – театральному режиссеру и поэту, другу Бориса Пастернака, Александру Гавронскому – Тамара Петкевич посвятит последний подвиг своей долгой жизни. Она составит «эпистолярный роман» – книгу его писем к ней «Шепот пепла». Книга вышла весной этого года, к ее 97-летию.
Театр, куда ученица Гавронского войдет начинающей актрисой на лагерных подмостках, станет ее ответственностью и делом жизни. Театру посвящена вторая часть мемуаров Петкевич. «Я никак не предполагала, что еще через сорок лет на фоне меняющейся Истории, когда мне будет уже восемьдесят, я снова возьмусь за перо, чтобы дорассказать жизнь». В 2008-м опубликованы следующие 500 страниц воспоминаний – «На фоне звезд и страха». 19-я глава этой книги посвящена польскости, польскому национальному возрождению в Ленинграде конца 1980-х, польским друзьям. В 1998 году Тамара Владиславовна была награждена Кавалерским крестом Ордена заслуг Республики Польша.
«(...) Мне нравилось, когда меня останавливали словами: «Девочка с коньками, вы часом не полька?» или когда я слышала брошенное кем-то на улице: «Ну, разумеется, полячка».
(...) Для меня же самой важно было то, что в шестнадцать лет я от корки до корки прочла стоявшие в книжном шкафу книги Сенкевича, Крашевского, что пленительная мелодия модного в тридцатые годы польского танго «Чи жучиш мне» (Ты не бросишь меня? – польск.) создавала неизъяснимый романтический ореол вокруг всего польского». «В среднеазиатских лагерях мое польское происхождение стало поводом разного рода недоразумений. Меня заносили в польские списки на этап. Когда выяснялось, что место моего рождения — СССР, вычеркивали. Иногда я все же попадала в «польские» этапы. А в 1943 году в Беловодский лагерь в Киргизии пригнали большой этап с поляками. Встреча с ними поставила тогда мое двадцатитрехлетнее сознание в тупик. Прежде всего, меня поразила их вера в то, что Польша так или иначе вызволит их из лагерей. «Раз не освободили к Рождеству, значит, к Пасхе выйдем отсюда», — уверенно говорили поляки. После предъявленного мне ещё в школе в 1937 году ультиматума «Хочешь остаться в рядах ВЛКСМ — отрекись от отца! Не отречешься — исключим, изгоним!» — в основание моих представлений о мире легло: государство противостоит человеку. Потому чистосердечное упование тридцатилетних-сорокалетних поляков на то, что государство о них хлопочет, для меня выглядело постыдной наивностью. Попав в лагерь, я понимала, что нахожусь на пути к смерти. А они шутили, уговаривали: «Давайте учить польский язык. Он вам понадобится в Варшаве». Я была уверена, что их ночами уводят на расстрел, а их увозили в армию, на фронт. Военный котелок, брошенный мне через проволочное заграждение в женскую зону, где на каждом шагу слышится мат, Юзеф Генюш сопроводил несусветным текстом: «Вы драгоценны мне». А Генрих Миколайко, стоя в строю на морозе, куда нас вывели мокрых после аврального потопа, отыскал на небосклоне звездочку Вегу и завещал глядеть на нее и «вспоминать поляка Генриха до встречи в Польше».
Самую подвижническую часть своего театрального пути она не станет описывать подробно. Об этом напомнила редактор «Петербургского театрального журнала» Марина Дмитриевская: Тамара Петкевич «через много лет сменит профессию, окончит театроведческий и посвятит жизнь тем, кто в 60−70-е годы тоже был в социальном изгнании, — в любительском, самодеятельном театре. Будет работать вдали от официальных магистралей, в богом забытых ДК и клубах, например, в ДК Общества слепых — самых беспомощных. Тогда это не было в тренде и не называлось социальным проектом, просто люди тихо спасали других людей».
Мировую славу Тамара Петкевич испытает в последней ипостаси – писателя, автора документальной прозы, оставив потомкам одни из лучших лагерных мемуаров, а нам – повод для гордости считать себя ее современниками.
Текст: Татьяна Косинова, главный редактор Cogita.ru, специально для Culture.pl