Двуязычность на Кресах
Но Мицкевич все же писал по-польски. Между тем половина XIX века — это время зарождения современной литературы на белорусском языке. Что интересно, во многом эту литературу создавали писатели-поляки или авторы, чью национальность однозначно определить сложно. Но всех их объединяла принадлежность к одной и той же социальной группе, к которой относился и поэт-пророк Мицкевич — к обедневшей провинциальной шляхте. Эти писатели были, как правило, двуязычными (а нередко и трехъязычными), творили на обоих языках и вошли в историю литератур обеих стран.
Одним из таких литераторов был Ян Барщевский, появившийся на свет в семье греко-католического священника в селе Мураги на Полоччине (1794 или 1796 – 1851 гг.). Он творил и на белорусском, и на польском, но свое основное четырехтомное произведение «Шляхтич Завальня, или Беларусь в фантастических рассказах» он написал, однако, по-польски. Во вступлении к нему автор объяснял это следующим образом:
«Белорусский язык может быть понятен не всем читателям, поэтому эти народные рассказы, которые я услышал от простых людей, я решил написать, насколько это возможно, по-польски».
Как мы видим, можно сказать, что Барщевский (так же, как Чечот или Мицкевич) в определенном смысле переводит исходный белорусский материал.
На обоих языках писал также признанный отец современной белорусской литературы Винцент (Виктор) Дунин-Марцинкевич. Его ранние произведения написаны по-польски в пасторальном стиле. В некоторых произведениях языки переплетаются, как, например, в польско-белорусском либретто «Сельской идиллии», на основе которого Монюшко создал свою оперу «Идиллия» (премьера состоялась в Минске в 1852 году). В его более поздних, написанных на белорусском языке сочинениях, начинает преобладать реалистический сюжет — так написаны произведения «Вечерницы» и «Завороженный». Наиболее известным произведением Дунина-Марцинкевича является «Пинская шляхта», высоко ценится также комедия «Залёты»
К белорусской поэтической школе, несмотря на то, что он писал по-польски, причисляют также Тадеуша Ладу Заблоцкого. В в 1835 году он был сослан на Кавказ за участие в патриотическом подполье, поэтому его также относят к кавказской группе польских поэтов.
Значительную роль в истории белорусской литературы в XIX веке сыграли также объединенные вокруг газеты «Виленский курьер» польские авторы, пишущие по-белорусски, такие как Адам Гоноры Киркор или Владислав Сырокомля. Последний в своем «польском» творчестве использовал белорусские мотивы, а иногда и писал по-белорусски (сохранились два его произведения на белорусском языке: «Добрыя вести» (1848) и «Ужо птушкі пяюць усюды» (1861).
Важную роль в этот ранний период формирования современной белорусской литературы сыграл также секретарь и ученик Сырокомли Винцент Коротынский. Он, как и Артемий Верига-Даровский, был двуязычным писателем. Коротынскому приписывают два направленных против царской власти сочинения, которые распространялись во время Январского восстания («Гутарка старого деда» и «Гутарка двух соседей»).
Белорусская антикрепостническая литература
Среди множества писателей, связанных по своему шляхетскому происхождению с польскостью, особо выделяется родившийся в деревне Крошин под Барановичами Павлюк Багрим (1812-1891), который считается первым белорусским поэтом крестьянского происхождения. Он вошел в историю как автор единственного сочинения «Зайграй, зайграй, хлопча малы». В 1828 году за типичный (как пишет Барщевский) для той эпохи бунт против крепостного права Багрим был отдан в солдаты. Последние десятилетия он провел в родной деревне, где работал кузнецом и больше уже ничего не писал.
Мотив крепостного гнета вновь появлется в белорусской литературе периода Январского восстания, которое на белорусских землях было встречено с большим сочувствием. Одним из основных персонажей восстания на этих территориях и одновременно важным деятелем белорусской литературы, человеком, повлиявшим на процесс формирования белорусского национального самосознания, был Кастусь (в русской традиции также Виктор Константин) Калиновский. Этот уроженец Подляшья, принадлежавший к числу самых радикальных лидеров восстания, в 1861 году основал газету «Мужицкая правда» (считается первой газетой на белорусском языке, печаталась латиницей), в которой призывал крестьян к бунту против царской власти. Калиновский был повешен в марте 1864 года в Вильно. В тюрьме им были написаны по-белорусски «Письма из-под виселицы», a также стихотворение «Марыська чернобровая». По преданию, стоя под виселицей после оглашения приговора, в котором его назвали «шляхтичем», Кастусь прокричал: «В Беларуси нет шляхты, мы все равны!».
Нелегальный язык и знак «Беларусь»
Январское восстание значительно ухудшило положение белорусского языка. Русские власти установили запрет на использование его в печати. После этого белорусские тексты издавались почти исключительно за границей (часто латиницей): в Женеве, Лондоне, Кракове, Львове, Познани.
Именно в Кракове на рубеже 80-90-х годов XIX века были опубликованы произведения крупнейших белорусских писателей: рассказы Янки Лючины (Ивана Неслуховского), томик фольклорных стихов Адама Хуриновича, стихотворения на Франциска Богушевича белорусском языке.
Богдан Цивиньский отмечает, что этих авторов объединяет несколько общих черт. Во-первых, интерес к фольклору, который понимался ими (в отличие от их предшественников) не как эстетическое, а как социальное явление. Во-вторых, владение тремя языками и при этом решительный выбор родного языка, хотя это грозило сокращением читательской аудитории. И в-третьих, происхождение: все они были выходцами из польской или как минимум сильно полонизированной среды.
Среди них самую заметную роль в истории белорусской литературы сыграл Франциск Богушевич. Участник Январского восстания, он затем работал в судебной системе на Украине и в России. После амнистии в 1883 году переехал в Вильно, где бесплатно выступал во многих публичных процессах, чем заслужил себе славу «адвоката белорусского народа». В 1891 году под псевдонимом Мацей Бурачок он опубликовал томик «Белорусская дудка», который сделал его признанным отцом всей современной белорусской поэзии. Лявон Барщевский пишет, что именно Богушевич впервые громко сказал: «Мы — белорусы». Он же первым четко обозначил территорию Беларуси (Богушевич считал, что Беларусь — это земли от Двины до Припяти и от Буга до Смоленска). Есть сведения, что в нелегальной доставке книги Богушевича из Королевства в Беларусь участвовал сам Юзеф Пилсудский.
Рассуждая о национальной и культурной самоидентификации таких авторов, как Чечот, Сырокомля, Дунин-Марцинкевич или Барщевский, современный белорусский философ Игорь Бобков использует определение «бездомные интеллектуалы». Бездомность — это, конечно, метафора, связанная с исчезновением такого культурного феномена, как Литва (Великое княжество Литовское): оставшаяся после нее лакуна в течение долгого времени оставалась незаполненной.
«Знак „Беларусь”, — пишет Бобков, — появился как ответ на эту дикую бездомность, на которую нас обрекла история. Реальным „автором” этого знака был Франциск Богушевич».
Поколение «Нашей Нивы»
Основанная в 1905 году в Вильно белорусская газета «Наша Нива» выходила в течение 10 лет, но в ней отразилась целая эпоха белорусской культуры. В ее редакционном коллективе в разное время трудились почти все самые выдающиеся авторы белорусской культуры того времени: общественные деятели Иван и Антон Луцкевичи, Вацлав Ивановский, поэты Янка Купала и Якуб Колас, писательница Алоиза Пашкевич и Вацлав Ластовский — будущий премьер БНР.
Польская культура по-прежнему оставалась важным контекстом и альтернативой для формирующейся белорусской самоидентификации. Главный белорусский поэт ХХ века, Янка Купала (1882 – 1942), дебютировал в 1905 году стихами, написанными на польском языке. На белорусский он перешел под влиянием чтения книг Богушевича и Дунина-Марцинкевича. По мнению Лявона Барщевского, в своих белорусских стихотворениях Купала стал сочетать традицию польской поэзии XIX века (Мицкевич, Словацкий и Ленартович, но прежде всего— Сырокомля и Конопницкая) с фольклорными, балладными неославянскими мотивами, которыми увлекались русские символисты. Богдан Цивиньский добавляет, что написанный в 1913 году «Курган» вписывается в основное русло универсальной мысли европейских неоромантиков.
Еще ближе к Западной Европе мы оказываемся, читая произведения Максима Богдановича. Это преждевременно ушедший из жизни поэт-модернист начала ХХ века родился в крестьянской семье, его отец был обрусевшим белорусским фольклористом. Богданович творил всего 10 лет (в 1917 году он умер от туберкулеза), но за это короткое время он успел привить белорусской поэзии достижения европейского модернизма (он увлекался, в частности, творчеством Верлена). Некоторые свои сочинения Богданович стилизовал под классическую персидскую или японскую поэзию, подражал сербским народным песням, его поэтика балансировала между символизмом и импрессионизмом.
Что касается второго по значению поэта Беларуси ХХ века, Якуба Коласа, то он также связан с польской литературой. Достаточно сказать, что на самом деле Коласа звали Константин Мицкевич. Его основное произведение, воспевающее жизнь в белорусской деревне, большая поэма «Новая земля» (1911-1923) обнаруживает родство с «Паном Тадеушем».
Говоря о творчестве поэтов из круга «Нашей Нивы», Цивиньский отмечает значительные отличия их творчества от сочинений, написанных всего лишь за тридцать лет до этого Богушевичем. «Там лирическим героем стихотворения или рассказа неизменно был несчастный обнищавший крестьянин, теперь же в главной роли выступает городской рабочий, а все чаще — интеллигент, интеллектуал, деятель искусства или философ».
О силе воздействия «Нашей Нивы» и продвигаемой ею формулы современной белорусской самоидентификации может свидетельствовать личность Змитрока Бядули (1886-1941). Урожденный Самуил Плавник, он происходил из семьи еврейского арендодателя из Виленской губернии. Он начал свой творческий путь в 13 лет с сочинения стихов на иврите, потом стал писать по-русски, а в итоге под влиянием «Нашей нивы» и сочинений Купалы перешел на белорусский. Особенно велики заслуги Бядули в жанре прозы, он создал талантливые импрессионистские рассказы.
Белорусские писатели в БССР...
Итоги Первой мировой войны позволили Польше восстановить независимость, но для Беларуси они означали крах ее национальных устремлений, окончательно зафиксированный Рижским договором 1921 года. На его основании территория страны была разделена между совершенно разными государствами: II Речью Посполитой и Белорусской Советской Социалистической Республикой.
В начале 20-х годов новое коммунистическое государство со столицей в Минске прельщало возможностями самореализации и работы на благо собственного народа; во II Речи Посполитой с этим было сложнее. В Минск постепенно возвращались деятели культуры и участники освободительного движения. В 1923 году из Вильно вместе с семьями приехали Максим Харецкий и Аркадий Смолич. Немного позднее, в 1927 году, поверив пропагандистским обещаниям коммунистических властей, в советскую Белоруссию вернулся один из самых выдающихся борцов за независимость (в 1919-1923 гг. премьер-министр непризнанной БНР) Вацлав Ластовский. В в 1930 году его примеру последовал Владимир Жилка (хотя у последнего не было иллюзий по поводу советского строя).
Ключевым событием для целого поколения белорусских писателей, решивших строить советскую Беларусь, стало сфабрикованное спецслужбами дело никогда не существовавшего Союза освобождения Беларуси. В 1930 году по обвинению в принадлежности к Союзу и намерении оторвать от СССР восточную часть Беларуси было арестовано 108 человек. Среди них оказались Вацлав Ластовский, Александр Цвикевич, Язеп Лёсик, Аркадий Смолич, Ян Серада, Антон Балицкий, Дмитрий Жилунович, Всеволод Игнатовский, Александр (Алесь) Адамович, Янка Купала и Якуб Колас. В 1931 году основные фигуранты дела получили по 10 лет лагерей.
Однако подлинный финал этой истории наступил в 1937 году, когда ОГПУ проводило очередную чистку: в ночь с 29 на 30 октября было расстреляло более ста белорусских интеллектуалов, среди которых было много поэтов. В частности, были убиты Алесь Дударь, Анатолий Вольный, Михась Чарот, Моисей (Мойше) Кульбак, Валерий Макаров, Тодор Кляшторный. В 1937 году как «агент польской разведки» был арестован Вацлав Ластовский. Большевистские палачи расстреляли его в 1938 году. Как напоминает Барщевский, имя Ластовского было запрещено упоминать в каких-либо публикациях вплоть до 1986 года. Именно из его стихотворения взято название антологии «Не клонил головы я перед силой».
Всего, как утверждает Лявон Барщевский, 1938 год пережили — на свободе или в «золотой клетке» сталинского режима (например, Янка Купала, Якуб Колас, Аркадий Кулешов) — не более 10 белорусских поэтов – членов созданного в 1934 году Союза советских писателей.
Купала, которого также впутали в дело о несуществующем Союзе освобождения Беларуси, в 1930 году, страдая от притеснений, совершил попытку самоубийства. Он прожил еще 10 лет, продолжая писать, и умер в Москве в результате несчастного случая (?) в 1941 году при невыясненных до сих пор обстоятельствах.
...и в Польше
Положение белорусских писателей в Польше межвоенного периода было лучше, но все равно отнюдь не завидным. Белорусы имели свое представительство в Сейме, но после майского переворота Юзефа Пилсудского (в 1926 году — прим.ред.) политический курс стал ужесточаться.
В 1928 году за коммунистическую деятельность в тюрьме оказался депутат польского Сейма Бронислав Тарашкевич, автор первой «Белорусской грамматики для школ» и по-прежнему используемой белорусской орфографии (т.н. тарашкевица). В тюрьме он перевел фрагменты «Илиады» Гомера и всего «Пана Тадеуша». В 1931 году его вновь арестовали и в 1932 году осудили на восемь лет. В 1933 году он согласился уехать в БССР, где в 1938 году в ходе сталинских чисток был расстрелян.
Родившийся в селе Пильковщина виленского повета поэт и коммунистический деятель Максим Танк (наст. имя Евгений Скурко) также несколько раз был арестован в Польше. В Вильнюсе он был редактором белорусской колонки в журнале «Попросту» (1935-36) – в то время ему были близки поиски польского поэтического авангарда, в частности, виленских жагаристов.
Тюремный опыт был частым элементом биографий белорусских литераторов, проживающих на территории II РП. За решетку попадали такие радикальные коммунисты, как автор футуристического томика «Беларусь» Леопольд Радзевич или автор тюремной поэзии Алесь Сологуб, автор, в частности, поэтического сборника «Весна в тюрьме», изданного в Минске под названием «Лукишки» (название тюрьмы в Вильно). К числу поэтов-политзаключенных также принадлежали Филип Пестрак и Микола Засим.
Автор: Миколай Глиньский, 19 декабря 2014