В те же годы Шчехура создал еще два подобных фильма — «Машина» (“Maszyna”) и «Кресло» (“Fotel”). В первом многочисленные рабочие собирают на фабрике некий огромный агрегат, который в финале оказывается огромной точилкой для гигантских карандашей. «Кресло» — зарисовка о съезде, на котором собрались сотни одинаковых человечков. Происходящее на съезде показано сверху, зритель видит только ряды кресел и десятки хаотично мечущихся между ними макушек, все безлико и бессмысленно. Фильм получил широкую известность и стал обладателем нескольких призов на различных фестивалях.
Сатира на социалистическую действительность была очевидной, хотя в своих интервью Шчехура никогда об этом не упоминал. Впрочем, идеология в его фильмах вскоре отошла на второй план. Новые работы все больше напоминали фиксацию снов, видений, представлений, в которых реальность искажается, а вещи и ощущения приобретают новые, необычные свойства.
Переход явственно обозначился в мультфильме 1964 года «Первый, второй, третий...» («Pierwszy, drugi, trzeci…»). Персонажи фильма — лыжники, прыгающие с трамплина. Первый лыжник прыгает далеко, второй — еще дальше, а третий, взлетев, уносится на сотни километров вдаль. Внезапно прямо на его лыжах обнаруживается попутчик — человек в котелке. Они летят вместе, а потом человечек спускается на воздушный шар, пролетающий мимо. А лыжник возвращается к соревнованию. Он падает и скатывается в снег. Он проиграл. Его полет оказался фантазией, пережитой в ту секунду, что он провел в воздухе. Реальность напомнила о себе самым жестоким образом. Впрочем, эту историю можно истолковать и по-другому. Возможно, она о неумении прыгать. А может, о лыжнике, который презирает своих равнодушных болельщиков?
Все следующие работы Шчехуры также можно интерпретировать по-разному. Например, фильм «Хобби», давший название сборнику лучших произведений режиссера. Шчехуру попросили создать мультфильм к 8 марта, который тогда праздновали и в Польше. Он согласился, но закончил картину к Рождеству. Она близка по эстетике Сальвадору Дали или Рене Магритту. Посреди пустыни на стуле сидит очень страшного вида женщина. Она что-то вяжет на спицах. Периодически мимо пролетают мужчины, почти все они крылаты. Женщина ловит их с помощью лассо, а потом сажает в клетки. Мужчин много, клетки, в которых они сидят, напоминают женские бюсты, бедра и ноги. В клетках сидят обычные мужчины, есть и настоящий супермен. Какой-то старик приходит к женщине и просит, чтобы она и его посадила. Но он ее не интересует. В финале женщина разглядывает свою коллекцию мужчин и по одному выпускает их. Мужчины улетают, она снова усаживается вязать.
Это фильм о мужской слабости и женской силе. Мужчины витают в облаках или сидят по клеткам. Сами по себе они на что не способны. Название «Хобби» говорит о том, что для страшноватой героини отлов мужчин – это не основное занятие, а так, увлечение, поэтому с такой легкостью она их отпускает. Мужчины для нее – совсем не главное, а нечто побочное и сиюминутное. В основе “Хобби”– загадка, которую еще больше усиливает необычная эстетика.
Некоторые картины Шчехуры будто специально сбивают зрителя с толку. Например, в мультфильме «Путешествие» (“Podróż”) не происходит вообще ничего. Какой-то человек, чьего лица не видно, наблюдает из окна поезда унылый пейзаж. Его путешествие прерывается кадрами, в которых он идет к запертым дверям заброшенного дома. Убедившись, что войти нельзя, человек снова оказывается в поезде и едет обратно. Шчехура объяснял, что создал этот фильм под впечатлением бесконечных железнодорожных поездок из Варшавы, где он жил, в Лодзь, где он работал в студии «Se-ma-for».
В дальнейших работах Шчехура постоянно менял визуальные решения, жанры, ломал привычную логику восприятия. Например, в середине 70-х он снял сказку «Горящие пальцы» (“Gorejące palce”), действие которой происходит в Средневековье. В отличие от предыдущих фильмов, здесь очень подробно проработана визуальная сторона истории. Герои «Пальцев» будто срисованы со старинных миниатюр и напоминают картины из часослова герцога Беррийского. Зритель видит настоящее Средневековье, где происходят события словно из хоррора. Несколько человек отводят какого-то мужчину к страшному дереву без листьев и вешают его на одной из веток. Но за происходящим наблюдает некто. Когда палачи удаляются, таинственный незнакомец подходит к телу повешенного и отрезает мертвецу правую кисть. Вернувшись домой, он превращает кисть в канделябр. Каждый палец горит как свечка. Когда свечи одна за другой начинают гаснуть, умирает каждый из убийц. Однако после смерти последнего из них одна свеча все же продолжает гореть.
Зритель не знает, кого повесили и кто отомстил, но режиссеру это и не важно. Главное для Шчехуры — показать метафизику зла. Убийцы отвратительны, но мститель кажется еще страшнее. В мире «Пальцев» вообще нет ничего положительного. Нам будто бы показывают образ тотального зла.
Мир в мультфильмах Шчехуры страшен всегда. Самым знаменитым произведением режиссера стал «Прыжок» (“Skok”), созданный вскоре после «Горящих пальцев». Здесь изображена совсем другая реальность. Почти пустая квартира в многоэтажном доме: мебели мало, книги стоят вдоль стен. Некий человек средних лет просыпается по будильнику. Он медленно встает, моется в ванной, одевается, читает газету и пьет свой утренний кофе. Наконец, он облачается в пиджак с цветком в петлице и бросается из окна своей квартиры…
Можно заметить портретное сходство героя с режиссером. Сам Шчехура отрицает, что в этом решении сокрыт какой-то особый смыл: якобы съемочная группа долго пыталась придумать внешность героя и в последний момент решила, что лучше всего подойдет лицо режиссера. Возможно, это правда, но в «Прыжке» Шчехура говорит то, что читалось и в предыдущих в его фильмах: мир неуютен и страшен, а ход вещей в нем не поддается осмыслению. Даже самоубийство здесь не кажется выходом из положения: скорее, это еще одно неприятное событие, ничем не хуже мытья в ванной.
Несмотря на всю свою мрачность, фильмы Шчехуры не вызовут у зрителя депрессии. Мультипликация обладает уникальным свойством: она позволяет отстраниться от предмета рассказа, играть в происходящее, а не по-настоящему переживать его. Фильмы Шчехуры — о том, что мир уныл и нелогичен, но никто не говорит, что он реален. Больше всего он похож на дурной сон, в котором все существует по своим законам. Безусловно, мир этот вдохновлен реальностью. Но разве наши сны не состоят из образов, которые мы когда-то увидели наяву?
Подтверждением тому могут служить еще несколько образцов позднего творчества Шчехуры. В начале 80-х появилась дилогия, состоящая из двух десятиминутных фильмов — «Фата-моргана» (“Fatamorgana”). В первой части мы видим идиллическую поляну, где пасутся коровы, а пастух лежит на траве и читает книгу. Из-за горизонта крадется большой многоэтажный дом... Точно из такого же дома выбросился герой «Прыжка». Поначалу он прячется среди леса, потом обустраивается в пространстве. Вокруг возникают железные дороги, сам дом наполняется жителями. Можно считать этот мультфильм протестом против урбанизации, но название «Фата-моргана» говорит о том, что мы имеем дело с видением, призраком. Многоэтажный дом — привычный атрибут повседневности для режиссера и большинства зрителей, место обитания, которое для нас более реально, чем пасторальная идиллия с коровами и пастухами. Во второй части «Фаты-морганы» тот же дом вырастает прямо из моря. Жители дома спокойно выходят из квартир, садятся на берегу, загорают, купаются, а вечером возвращаются домой. Дом для них — средоточие мира: он уместен везде, потому что там проходит большая часть их жизни.
Последний, наиболее изощренный фильм Шчехуры, «Сказка на ночь» (“Dobranocka”), лишний раз дает зрителю понять, что нельзя воспринимать работы режиссера как попытку подражания реальности. «Сказка», которую сам Шчехура назвал своим «прощанием с анимацией», — еще одна картина о снах. Герой мультфильма — кролик, который носит на шее ключ и, судя по всему, идет домой, но добраться туда никак не может. Хотя в финале все-таки находится дверь, к которой ключ подходит.
Надо полагать, что у реального Шчехуры с этим кроликом куда больше общего, чем у его двойника, покончившего с собой в «Прыжке». Сам он долгие годы будто прорывался сквозь длинный сон, с ключом на шее, пытаясь найти нужную дверь и приоткрыть тайну того, что видел.
Даниэль Шчехура — один из самых ярких режиссеров польской анимации, сильнейшим образом повлиявший на других ее представителей. Уже много лет режиссер преподает по всему миру, хотя основным местом его работы остается Польша. Один из знаменитых польских мультипликаторов, Петр Думала, прославивший польскую школу анимации, среди прочего, экранизацией «Преступления и наказания» (“Zbrodnia i kara”), — его ученик. И это неудивительно. Фильмы Шчехуры показывают, что для анимации реальность — всего лишь материал. Ее можно обработать, обыграть или, в конце концов, преодолеть.