Deadlock — Ambicja (1981)
«Первой панк-группой в Польше была команда из Гданьска под названием Deadlock, — утверждает Томаш Липиньский, один из эпигонов польского панк-рока в интервью Миколаю Лизуту от 2000 года. — Это была искра, попавшая на легковоспламеняющийся материал. Из Гданьска волна панка молниеносно распространилась по всей стране. Нас было немного и выглядели мы необычно, поэтому все друг друга знали. В то время еще не было никакого панковского «обмундирования», как сейчас (сейчас его уже нет; панка в полном облачении сегодня можно встретить не чаще, чем человека, который «в обычной жизни» ходит в национальном костюме — прим. ред.).
Когда появился Deadlock? Точно не известно. Сначала команда называлась The Trogs и совершенно точно существовала в 1979 году (эта дата значится в Википедии), но, вероятно, играть она начала за несколько лет до этого. Группа образовалась в портовом Гданьске: именно отсюда благодаря предприимчивым морякам по стране расходились самые актуальные музыкальные новинки.
Инструменталистами музыканты Deadlock`a (Мирек Шатковский, Яцек Тобиаш, Роберт Брылевский, Мацей Гуральский, Томаш Свитальский, Рафал Выдлярский, Мацей Вилиньский) были неважными, свои англоязычные тексты они не столько пели, сколько скандировали. Зато песни ребята писали отличные и запоминающиеся: по мотивам их хита «I'm on the Top» будущий классик группы Kryzys/Brygadа Kryzys Роберт Брылевский написал свою «Святую вершину» («Święty szczyt»), перепетую затем бесконечным числом польских музыкальных коллективов. В музыке Deadlock`а слышны также отголоски регги и ска. Естественно, вся эта музыка ритмически упрощена, записана без какого-либо продакшена, которым славились звукоинженеры из Кингстона и Лондона, что и сегодня являются примером для молодых саунд-продюсеров. Безнадежный альбом! А значит — отличный. Таковы парадоксы панк-рока.
Винил с этим материалом вышел… во Франции. Это стало возможным благодаря французскому продюсеру, журналисту и путешественнику Марку Буле, заправляющему студией Blitzkrieg Records, которая недолгое время была сублейблом студии Barclay — одной из крупнейших французских звукозаписывающих компаний, выпускающей, в частности, диски Шарля Азнавура. Так польская музыка оказалась на страницах журналов ''New Musical Express'' и ''Billboard''. Музыканты в качестве гонорара получили 20 дисков и 200 долларов. В каталоге Blitzkrieg оказались альбомы польских команд Kryzys, Deadlock, а также группы Dragons из китайского Кантона. Dragons были первой и на протяжении многих лет единственной китайской панк-группой. Хотя на самом деле никакой группы не было, ее выдумал Буле, который изучал кантонский (в данном случае эти знания ему не пригодились: вся запись представляет собой нечленораздельные выкрики на каком-то «заумном» языке).
Кстати, один из музыкантов Deadlock`a, Яцек «Лютер» Ленартович, в 1981 году эмигрировал в Голландию и окончил там киноинститут. Его партнершей была Уршуля Антоняк, которая по его текстам сняла короткометражный фильм «Vaarwel», а затем полнометражную картину «Code Blue». Ленартович умер в 2004 году от рака мозга.
Kryzys — 78-81 (1994)
«Что-то все-таки, наверное, есть в этой музыке и в этих текстах, в этой атмосфере, коль скоро эта группа пользуется таким успехом у подростков. Ведь они даже не пытаются соблюдать какие-то нормы языковой и музыкальной грамотности. Жесткая форма их песен, видимо, является формой протеста против мира, в котором им приходится жить, а значит и против его культурного наследия», — размышлял в 1980 году над феноменом Kryzys`а ведущий телепрограммы Camerata.
Сегодня сложно себе представить наследие польской культуры без «Кризиса». С тех пор прошло почти 40 лет, но от этой записи по-прежнему веет энергией молодости. А еще — той раскрепощенностью, которая впоследствии далеко не всегда присутствовала в продукции польских панк-музыкантов. В 90-е годы (в соответствии с правилом, доказательства которого еще будут здесь приводиться, и которое гласит, что абсолютное большинство альбомов польского панка и новой волны выходили с опозданием на несколько лет, а порой более, чем на десятилетие) Роберт Брылевский достал из запасников, почистил и углубил дабовым звуком «кризисное» punky reggae party. Эхо и реверберации отлично корреспондировали с гаражной атмосферой записей.
В текстах Мацея Гуральского, пропетых Робертом Брылевским на пару с Миреком Шатковским («лучшим польским вокалом», как назвал его Казик в своем рэпе), юношеская наивность сочетается с литературными способностями: тут вам и универсальные истины: («маленькие собачки громче лают» — на концертах группа посвящала эту песню журналистам), и апология лузерства («я не играю, я не проиграю/потому что у меня нет никаких амбиций»), и молодежные романтические переживания («в классе одни девочки/да, это запоминается надолго»), и отсылки к поп-культуре — как отечественной («Telewizja»/«Телевидение»), так и западной («космический мистицизм рыцарей-джедаев» в песне «Wojny gwiezdne»/«Звездные войны»), а также слепой бунт («я уже устал/я сыт вами по горло»). А на десерт — Боб Марли и какофоническая деструкция легендарного эротического шлягера «Je t’aime… moi non plus» Сержа Гинзбурга.
Holy Toy — Warszawa (1982)
На расстоянии некоторые вещи порой видятся отчетливее. Это саундтрек военного положения, наблюдаемого издалека. А точнее — из Осло, потому что именно туда из австрийского лагеря для беженцев попал Анджей Дзюбек, сбежавший через чехословацкую границу из Яблонки, что в Ораве. К моменту выхода альбома «Warszawa» у Дзюбека в Норвегии был статус суперзвезды.
Чтобы отдохнуть после коммерческих успехов своей предыдущей группы De Press, сочетавшей панк с гуральским фолком, Дзюбек занялся экспериментальным проектом Holy Toy.
В очереди, в канале,
Стоят в строю
Зеленые мундиры,
Мокрые, как крысы.
(…)
За занавесом никто не смеет спрашивать,
За занавесом никто не смеет сменять маски.
Brygada Kryzys — Crisis Brigade (1982)
Часть истории польского панк-рока зафиксирована на пластинках, которые издавались за рубежом. В 1982 году концерт Brygadа Kryzys записала без ведома членов группы и выпустила в Великобритании мини-студия Fresh Records. В этом же году в Польше вышел их дебютный и совершенно легальный винил, но я, честно говоря, предпочитаю слушать британскую «пиратку». Там сохранилась та свежая энергия, которой проникнуты композиции этой команды. Официальный альбом получился более изысканным, он звучит так необычайно серьезно и пафосно, что временами его просто невозможно слушать: все-таки этих парней нельзя назвать хорошими инструменталистами и вокалистами.
Говорят, музыканты Brygada Kryzys получили предложение записать очередную пластинку от государственной звукозаписывающей компании социалистической Югославии Jugoton. Увы, из-за усиления военного положения этим планам не суждено было сбыться. Тем самым Ярузельский нанес существенный урон польскому панк-року; его встреча с югославской новой волной (novi val или novi talas, в зависимости от того, на каком языке писать) могла бы быть без преувеличения феерической.
Republika — Nowe sytuacje (1983)
С этого места ортодоксальные панки дальше не читают. «Хочешь послушать отстойную музыку, купи себе пластинку «Республики», — говорили участники тусовки, не в силах простить Гжегожу Чеховскому и Ко популярности, выступлений во время военного положения, артистической атмосферы, наглаженных рубашек и красивых причесок. В свое время эта эксклюзивно (по меркам ПНР) изданная долгоиграющая пластинка, несмотря на заоблачную цену (700 злотых, в то время как цена польской продукции была 150-250 злотых) и отсутствие на ней известных по синглам хитов, была объектом вожделения многих.
Что ни говори, это одна из самых интересных работ в жанре новой волны, появившихся на берегах Вислы. На своем дебютном лонгплее Republika презентовала слушателям холодный, пост-панковский звук, не забывая при этом о своих арт-роковых корнях (где это видано — играть на флейте?) и используя фортепиано как часть ритм-секции. К тому же, сквозь этот холод порой пробивается карибский пульс. Неоднозначные тексты Чеховского дают возможность свободной интерпретации; слушатель вправе сам решать, где кончается романтика и начинается актуальный политический комментарий. Порой тексты становятся более дословными, как, например, в оруэлловском «Знаке =». Кстати, в английской версии диск назывался «1984».
Siekiera — Demo Summer ’84 (1984/1990)
«Не убивайте первобытные рефлексы; они вас освободят», — написал в своем творческом манифесте 1983 года автор текстов и басист группы Siekiera Томаш Адамский. На концертах же он имел обыкновение кричать: «психи вперед, старпёры — за двери».
В буклете к фестивалю Яроцин-84 музыкантов этой пулавской группы отрекомендовали как «четверку симпатичных чудовищ». И добавили: «Страх, который мы испытываем перед ними, не позволяет нам написать о них больше». Звучание этой команды порой сравнивают с творчеством таких групп второй волны британского панка, как Discharge и Chaos U.K., но здесь все-таки нужно заметить, что англичане играли не так брутально и примитивно. В этом смысле Siekiera была экстремальной — как в музыке, так и в текстах.
Во всех ее песнях звучат одни и те же мотивы (жестокость, война, кровь, собаки, внутренности животных, карлики, каннибализм), что свидетельствует о цельности всего творчества команды. В текстах панков тема войны вовсе не редкость, но у них она обычно звучит в пацифистском ключе. В текстах же Адамского моральная оценка отсутствует, а брутальные описания оставлены без комментария или сведены к гротесковому danse macabre.
Maanam — Nocny Patrol (1984)
Еще один неортодоксальный диск в нашем списке. Maanam был группой, функционирующей в «официальной» сфере польской культуры, ее хиты и сегодня звучат по радио, и с панк-роком она скорее не ассоциируется. Почему же мы включили «Nocny Patrol» (Ночной патруль») в наш список? Потому что этот альбом с тем же успехом мог быть записан в Нью-Йорке или Лондоне, а вокалистка группы Кора вполне может стоять в одном ряду с такими панк-знаменитостями, как Вивьен Голдман, Лиззи Мерсье-Деклу, Сьюзи Сью, девушками из The Slits и т.д. Этот диск вышел одновременно в польской и англоязычной версиях и продавался в Германии и Бельгии.
От этой пластинки у меня до сих пор мурашки по коже, — говорил Марек Яцковский в интервью Томашу Выбрановскому для портала wpolityce.pl. — Ночью мы боялись выходить на улицу, потому что там был комендантский час, милицейские патрули, задержания… А ведь нужно было как-то нормально жить, функционировать. Нас часто останавливали пьяные милиционеры. Помню одну такую сцену, словно из ночного кошмара. Нас останавливают. Из машины вываливается совершенно пьяный командир и начинает размахивать перед нашими лицами оружием. Подчиненным пришлось его успокаивать, чтобы он не натворил бед. Боже, как же нам тогда было страшно. Помню вопрос одного младшего по званию патрульного: «Откуда вы идете в тумане?». Не знаю почему, но я запомнил этот вопрос на всю жизнь... «Откуда вы идете в тумане?»… В обычной ситуации и в обычной жизни я воспринял бы это как кусочек поэзии. Во мгле были слышны только поступь ночного патруля и наши шаги. Мы слышали, как приближаемся друг к другу. Они слышали наши шаги, а мы — их. Мы знали одно: стоит нам побежать, они кинутся вдогонку и применят оружие. Песня Коры «Я женщина» (Jestem Kobietą) связана с этим событием.
Klaus Mittfoch — s/t (1985)
«На меня эта пластинка нагоняет тоску», — так спустя годы Лех Янерка оценивал альбом, вошедший в топ всех рейтингов лучших польских музыкальных альбомов ХХ века. И добавлял, что во время работы над материалом он находился в таком состоянии, что ему приходилось защищаться с помощью агрессии. Чтобы немного разрядить жесткую атмосферу этого альбома, он даже добавил в него песню, которую написал для своих дочек. Сторона пластинки, озаглавленная «ЭТА», заметно более агрессивная. «ТА» несколько медленнее, но там постепенно нарастает напряжение, которое достигает апогея в построенной на мрачном груве песне «Strzeż się tych miejsc» («Берегись этих мест»), представляющей собой что-то вроде анти-путеводителя по самым опасным закоулкам Вроцлава.
Как утверждает Википедия, в своих текстах Янерка описывает реалии ПНР и призывает к борьбе. Однако нам сложно представить Янерку в роли народного трибуна. В этой его работе нет никаких манифестов, а есть лишь личное беспокойство и сомнения. Это скорее комментарий невротика-одиночки, наблюдающего за происходящим со стороны. «Я не с вами,/Я ни с кем,/Меня нет» — поет он в одной песне. Впрочем, множественное число здесь тоже появляется: «Дайте нам жить,/дайте нам смелее мечтать».
Тексты Леха Янерки сравнивали с поэзией Мирона Бялошевского, в особенности за его увлечение неологизмами, а музыку с творчеством таких групп, как Gang of Four и XTC. Все как будто так, да не совсем. Музыканты Klaus`a хорошо усвоили уроки британского пост-панка, но одно дело атмосфера Лондона, а другое — Вроцлава 80-х, и эта разница хорошо слышна. Пластинка вышла в 1985 году, когда группы уже не существовало. Она была издана в Польше, а также на баскском лейбле Soñua, которым руководили люди, связанные с группой Kortatu.
V/A — Fala (1985)
Здесь мы найдем образцы творчества всех основных представителей польской панк-волны (и ее производных): Prowokacja, Tilt, Kultura, Bakszysz, Joszko Broda, Siekiera (о которой подробнее говорилось выше), Dezerter, Krzyzys, Izrael. Большинство записей были сделаны в 1984 году в Яроцине. Это первое столь полное (и при этом официальное) издание польского панка в ПНР. Зернистая, черно-белая обложка — одна из наиболее узнаваемых икон польского панк-рока.
«Fala» вышла на виниле и на кассете тиражом в нескольких десятков тысяч экземпляров. Ее часто можно встретить в антикварных магазинах, на специализированных рынках, в том числе за рубежом. В свое время она была обязательной позицией в собрании любого коллекционера записей рок-музыки. Это довольно необычная компиляция, и при этом довольно смелая: регги с берегов Вислы смешивается здесь с брутальными миниатюрами группы Siekierа, псевдо-шаманскими бубнами и песнями-дистопиями Dezerter`a.
«Ты смотришь в экран просто так, без цели,/Слушаешь радио тоже без цели,/Читаешь то, что читают все вокруг,/И чувствуешь, что равен нулю», — спели Дарек «Скандал» Хайн и Роберт Матера в песне «Nie ma zagrożenia» («Нет угрозы»).
Izrael — Nabij faję (1986)
«Дайте нам равные права», «Народ должен быть свободен,/Нет жизни в отравленных городах,/Нет жизни в отравленных реках», «Где закон?/Где справедливость?». Некоторые говорят, что Izrael и интерес к регги убили в Польше новую волну и оказали негативное влияние на развитие польской альтернативной музыки. Быть может, она развивалась бы иначе, двигаясь скорее в направлении индастирала, как это было в Югославии? Но это уже гадание на кофейной гуще, а достоверно известно одно — т.н. регги привнес в польскую музыку много дословности. Порой тревожные, иной раз абсурдные и остроумные, но очень часто бессмысленные и графоманские, тексты превратились здесь в наивные псалмы в защиту равенства и свободы. Их, естественно, никак нельзя воспринимать дословно; все они проникнуты абсурдизмом, чему хорошим примером может служить спетая фальцетом песня «Nabij faję» («Забей папиросу»), которая дала название всему диску.
Музыка группы Izrael, в отличие от ранних панковских экспериментов с ямайской музыкой, записана гораздо приличнее. Здесь нет ничего общего с действующими в то время стандартами записи — в альбоме ужасно выпячены басы, все обволакивается низкими тонами, которые звучат не лучшим образом; тем не менее, звук получился очень сложным.
А откуда взялось название группы?
Сегодня проследить его происхождение уже трудно. Отчасти это отражение наших увлечений мистикой, отчасти провокация, — рассказывал Роберт Брылевский в беседе с корреспондентом журнала «Wegetariański świat» в 1994 году. — Когда в 1983 году кто-то объявил это название, многие наши приятели и разные другие люди приходили к нам и говорили, что группа так называться не может, что «кое-кто» будет осложнять нам жизнь, что из-за названия мы нарвемся на какие-то проблемы. Вот это нас и сподвигло окончательно утвердить такое название. Тем более, что, как говорят, 80% поляков признает Иисуса, но при этом им не нравится, что он был израилитом. Такова история этого названия. Были и проблемы. Когда, например, более 10 лет назад мы собирались играть в Ополе, по городу всю ночь ездили патрульные машины и срывали наши афиши (…) Однажды мы играли концерт в Лондоне. Пришли два еврея в своей традиционной одежде и, надо сказать, они были несколько удивлены нашей музыкой.
Siekiera – Nowa Aleksandria (1986)
Один из главных и самых зрелых альбомов в истории польского рока. Это простые, но при этом цельные и выходящие за рамки песенных шаблонов композиции в сочетании с интересным, новаторским звуком, но прежде всего — здесь очень хорошие стихи, которые заняли прочное место в польской литературе и функционируют вне музыкального контекста. Тут все уже не так жестко, как на предыдущих пластинках, но тематика остается прежней: смерть, ужас, война, прогресс, марши — почти как у футуристов.
Изменения, происходившие с группой, некоторые ее старые фаны не приняли.
Нам даже угрожали смертью, — вспоминает Адамский в материале Себастьяна Рерака. — На фестиваль в Ополе мы поехали с охраной, что оказалось не лишним, потому что к нам в гримерку ворвалась целая банда панков. Увидев наших вышибал, ребята ограничились вежливой просьбой: «Ребята, играйте, пожалуйста, немного пожестче, врежьте как следует!», и ушли восвояси.
Abaddon – Wet za wet (1986)
Если бы все атомные бомбы из песен панк-групп упали на Яроцин, этого фестиваля бы не было, и вообще уже никогда не было бы никакого фестиваля, — писала журналистка после Яроцина-83, на котором широкая публика услышала такие группы, как Abaddon.
Характерный для своего времени альбом. Эта группа из города Быдгощ записала свой альбом в Любляне (которая наряду с Белградом была важнейшим центром альтернативной культуры посттитовской Югославии) и выпустила его во Франции. Тут мы имеем дело с классическим хардкором, порой в духе Dead Kennedys, иногда в стиле Bad Brains.
Ассоциацию с последними вызывает в особенности трек «Ljubljana Night» — дабовая передышка в череде забойных треков. Кроме того, мы имеем здесь восемь энергичных музыкальных снарядов, выпущенных в авторитарные режимы (коммунистическая Польша, ЮАР времен апартеида), предупреждение о призраке фашизма, проблему гонки вооружений и одиночества индивидуума, разоблачение механизмов власти… Вроде бы стандартный набор социально ангажированного панка 80-х, однако диск и сегодня не утратил своей поражающей актуальности.
Aya RL — Aya RL (1986)
Группа Игоря Чернявского, Павла Кукиза и Ярослава Ляха, звено, объединяющее новую волну и электронную музыку. Кукиз, известный по группе Piersi и активной политической деятельности, всегда функционировал на периферии панк-рока, тяготея к более спокойному звучанию новой волны (что, как известно, доводило истинных панков до белого каления и вынуждало их бросаться в неправоверных музыкантов твердыми предметами). Панка больше в первых альбомах «Piersi», но мы решили вспомнить дебютный альбом «Aya RL», в частности, ради таких космических и абсурдных произведений, как «Pogo 1» и «Pogo 2». Первый польский электро-панк?
Dezerter — Underground out of Poland (1987)
В 1985 году на гастроли в Польшу приехала ныне уже легендарная группа D.O.A. Ее лидер, Джои «Шитхед» Кетли, «закорешился» с музыкантами Dezerter`a и вывез контрабандой на Запад пленки со всеми их записями более-менее приемлемого качества. Это были: сингл, выпущенный государственной звукозаписывающей компанией Tonpress (уничтоженный после того, как цензура сориентировалась, что тут что-то не то); фрагмент концерта в Яроцине-84; «нелегальная» сессия записи в Студии Польского радио (все музыканты играли одновременно, никаких разрешений не получали, обошлись без продакшена, все состоялось благодаря любезности работающего на Радио товарища в отсутствие его начальства).
Диск выпустил самый крупный в то время американский панк-зин Maximum Rocknroll. Dezerter предложил на обложку фото мясного магазина с плакатом конкурса «Мисс Польша» на витрине, но издатели заменили эту курьезную композицию снимком человека (вернее, его фрагмента) за колючей проволокой. Поменяли американцы и название: «Greatest Shits» на более пафосное «Underground out of Poland». Что поделаешь, маркетинг. На Западе Польша ассоциировалась именно с такими картинками.
О самом содержании альбома говорить особо нечего — хит на хите. Это Dezerter на пике формы. Хардкоровый каток давит систему, при этом недостатка в оригинальных идеях не наблюдается (фанково-реповая вставка в «Польской золотой молодежи», цитаты из фильма «Ставка больше чем жизнь», пародии на первомайские песнопения).
Voo Voo — Sno-powiązałka (1987)
Еще один диск, который наверняка не предназначался для фанов панк-рока, но с перспективы сегодняшнего дня может быть отнесен к золотому фонду этого жанра. Недостатком практически всех описываемых в нашем путеводителе по панку подпольных альбомов является то, что их создатели совершенно не владели ремеслом и не имели конкретных навыков, которые музыканты обычно получают в процессе обучения профессии. Но Ян Поспешальский (бас-гитара), Матеуш Поспешальский (саксофон), Анджей Рышка (перкуссия) и Войцех Ваглевский (вокал, клавишные инструменты) были «сознательными» музыкантами, знающими толк в гармонии, контрапункте и прочих «мелочах», обычно теряющихся в безднах панковского гнева. Из того, что можно услышать на пластинке, можно сделать вывод: музыканты Voo Voo неплохо ориентировались не только в роке, но также в джазе и в этнике.
Мне здесь не нравится мой голос, (…), но это было две недели после удаления одиннадцати зубов, поэтому у меня были проблемы с дикцией, — вспоминал Ваглевский в 1992 году в интервью журналу ''Tylko rock''. — С такой дырой в пасти сложно извлечь из себя какой-то звук. Я просто испытывал физическую боль…
Kaman & The Big Beat — Białe Murzynostwo (1987)
Кшиштоф «Каман» Клосевич получил свою первую гитару от своего кузена Кшиштофа Кравчика. Но по проложенному группой Trubadury пути он не пошел. Его захватило творчество социально-ангажированного мэтра даб-поэзии из Лондона Линтона Квеси Джонсона.
(…) Вдруг на тебя нисходит озарение. (…) И ты испытываешь шок оттого, что на этом фантастическом, расслабляющем (…) фоне звучит текст об убийствах негритянских активистов.
Материал этой кассеты — это славянское регги с пульсирующим пост-панковским нервом. В процессе прослушивания возникают ассоциации с командами типа The Pop Group, которые в конце-70 хотели добавили в свои гитарные композиции вибрации, услышанные на вечеринках карибских соседей и на фанковых пластинках из США. В их текстах нет Джа, Вавилона и гимнов каннабису, хотя его присутствие в воздухе ощущается. Это песни о том, как во время забастовки британских горняков Тэтчер покупала уголь у Ярузельского; о яростной борьбе за мир и о культурной политике СМИ времен ПНР. Жесткую и при этом не лишенную абсурдистского юмора поэзию Камана дополняет стихотворение Э.Э. Камингса и луп из прозы Курта Воннегута.
Самиздатовская кассета была выпущена вроцлавским отделением Движения за Свободу и Мир. Сыграв несколько концертов с группой Big Beat, Kaman замолчал на долгие годы. В 90-е годы песни на его тексты пели Homo Twist и Guernica y Luno, а в XXI веке их продвинули в хит-парады веселые ребята из групп Big Cyc и Pudelsi.
KSU — Idź pod prąd (1988)
Официальный дебют к десятилетию группы. Из оригинального состава остался только гитарист Эугениуш «Сичка» Олеярчик. Большинство из этих композиций команда уже играла в начале 80-х, но за прошедшие годы она где-то растеряла некогда суровый, грязный саунд, известный по ее ранним бутлегам, зато в ее музыке появились тщательно прописанные хард-роковые соляки. Получилось немного в духе «The Best Of'»; фанаты на концертах до сих пор требуют песен с этого диска.
Содержание альбома можно в целом охарактеризовать рефреном из песни группы Po Prostu: «простая игра, простой ритм, простой бой, простая игра». Здесь мы имеем дело с мелодичным панком — то, что надо для коллективного пения на посиделках с пивом или вином отечественного производства. Тут имеются и апокалиптические предвидения («Wielki koniec»/«Большой конец»), («Ewolucja w ścieku»/«Эволюция в сточной канаве»), («Umarłe drzewa»/«Умершие деревья»), и антивоенные тексты, написанные фронтменом Сичкой во время службы в армии («Liban»/«Ливан»), «1944 (w okopie)», (говорят, продвижению этих песен в хит-парадах Третьей программы Польского радио и Харцерской радиостанции сильно способствовали письма из казарм), и бормотушный диптих — о светлой и темной сторонах употребления дешевого вина («Jabol punk»/«Бормота-панк»), «Jabolowe ofiary» («Жертвы бормотухи»).
В момент записи этого альбома KSU была легендарной группой из провинциального местечка Устшики, прогремевшей на всю страну и на какое-то время затмившей звезд польской панк-сцены. Однако после выхода этого альбома команда сама принялась последовательно разрушать эту легенду, став номером один в поп-панке «польского разлива», а затем — специалистами по душещипательным балладкам, исполняемым на городских праздниках.
Aurora — Nyet Nyet Soviet (1988)
«Граждане, внимание. Повторяю, что в соответствии с декретом от (звук включения кнопки записи на магнитофоне) 1981 года любые собрания запрещены. Прошу разойтись, прошу разойтись. Даю 30 секунд, даю 30 секунд», — вещает милиционер на записи, с которой начинается выпущенный собственными силами альбом группы Aurora из Жешува. На нем мы можем услышать незамысловатые эксперименты с пленкой и монотонные панковские ритмы перкуссии, временами разбавленные энергичным битом драм-машины. Иногда на записи можно уловить приметы наличия композиторских навыков — не зря все-таки эти подкарпатские музыканты ранее играли в нью-вейвовских коллективах — Restrykcja и Noah Noah; по сохранившимся сегодня записям оценивать эту музыку сложно, но, судя по всему, с композицией у них проблем не было.
Ужасающее техническое оснащение и неважное качество записи кажутся для этой музыки спасительными. Альбом «Nyet Nyet Soviet» содержит записи с фестиваля Яроцин-78 и несколько студийных треков. Звуковые планы сливаются здесь друг с другом: вечно перегруженные гитары вступают в странные взаимоотношения с дрянными клавишными, издающими порой ужасно высокие звуки, совершенно не соответствующие панковскому шуму и напоминают отзвуки радиотелеграфа. Что касается текстов — тут мы имеем дело с экзистенциальными размышлениями на грани графомании, сочетающимися с обличением жестокого режима ПНР.
Польша — святые маршируют все медленнее,/ Польша — все меньше святынь,/ Польша — священный огонь гаснет все чаще.
Armia — Legenda (1991)
Первое слово, которое звучит на этом альбоме — это «ojciec» (отец), последнее — «zachowam» (сохраню). Так возникает мантрическое «OM», и это не случайно. В текстовом плане альбом представляет собой свидетельство тогдашних духовных исканий Томаша Будзыньского. Антропософ Ежи Прокопюк назвал его тексты жемчужиной гностической поэзии, а католические комментаторы увидели в них признак его грядущего обращения в христианство. Впрочем, культурных и мистических мотивов тут немало: от Толкиена и Беккета до народной демонологии, как, например, в песне «Opowieśc zimowа» («Зимняя история»), связанной с преданиями о святой Люсии (день памяти которой отмечается 12/13 декабря).
Альбом большей частью записывался в старом варминском Станцлеве среди лесов и озер, где основной состав группы Armia устроил себе что-то типа артистической коммуны. Атмосфера этого места оказала решающее влияние на результат. В одном из интервью Будзыньский говорил: «Когда мы записывали гитару в песне «Легенда», ночью, во время перерыва до нас сквозь открытое окно донеслось птичье пение. Роберт [Брылевский - P.Z.] повторил этот звук на гитаре, и через минуту мы уже это играли». Из-за стены звука и, цитируя Прокопюка, «крика мира» появляется то ли сказочная симфония, то ли реконструкция древних мистерий.
Любопытный факт: недавно появился ремейк «Легенды» в электроакустическом формате. Продюсером диска стал Михал Яцашек, свои песни заново спел Будзыньский.
TZN Xenna — Ciemny pokój (1995)
Первую часть обозрения панковских альбомов на Culture.pl закончим материалом, записанным в начале 80-х, но изданным в 90-е годы. Это одна из десятков действующих в то горячее времечко групп. Многие из них выступили на одном-двух концертах и распались, наверняка еще больше было таких, что сыграли лишь на нескольких репетициях. Многим удалось сделать записи, которые быстро расходились на кассетах и так же быстро с этих кассет исчезали — нужно было освобождать место для новых команд.
TZN Xenna действовала в Варшаве в 1981-1983 гг. Группа играла на Фестивале Новой Волны в Торуни, в Яроцине, ездила на гастроли с Dezerter и Duter и даже выступала в Зале Конгрессов. Она была довольно популярна и даже выпустила сингл на студии Tonpress. В рецензии, опубликованной на страницах журнала «Magazyn Muzyczny» (7/1986), В. Круликовский писал:
Тематика их текстов, это, естественно, фрустрация, отчаяние и одиночество: «Нет дней, нет ночей, мы знаем только темный мир… Они делают вид, что думают о тебе.. и т.д.». В целом никакой вопиющей глупости или творческой немощи тут нет. Есть манера, которая уже не первый год остается актуальной на сценах некоторых наших молодежных клубов. И хорошо, что благодаря этой пластинке мы можем познакомиться с образцом такого рода творчества. Тем более, что TZN-Xenna делает свою работу добротно и стильно, хотя и без такого полета фантазии, как Dezerter.
В 90-е годы стало появляться множество переизданий старых записей — легальных, полулегальных и нелегальных: старшие панки вспоминали свою молодость, молодежь внимала легендам прошлого (смеси бунта и отчаяния), а предприимчивые участники славных коллективов эту ностальгию монетизировали. Почему мы выбрали именно группу Xenna? За ее лапидарность, умение запечатлеть любопытные сиюминутные ситуации, случавшиеся на концертах, и еще за гениальный шлягер «Dzielna radziecka kobieta» («Храбрая советская женщина»).
Не переворачивайте эти столы! Пожалуйста, послушайте, послушайте, пожалуйста. (…) Что вы сделали со столами, что, черт возьми происходит? Или мы развлекаемся, как следует, или просто ничего не будет, вот так. Прыгайте себе, сколько влезет, но не ломайте, черт возьми, технику!
Авторы: Филип Лех, Патрик Закшевский